прицелом и отдавала команды.
Он рискнул спросить ее, где она научилась обращаться с обрезом.
– Я прошла через определенный период в жизни – думаю, как и мы все, – когда нам кажется, что социальные реформы возможны только благодаря агрессивной активности. Эти маньяки из «Бригады Россо» знали, чем нас завлечь.
– Бригады? Ты что, была в «Красных бригадах»?! Бог мой!
Она кивнула:
– Я провела несколько недель в лагерях неподалеку от Медичины. Там нас учили стрелять, брать препятствия, провозить контрабанду. Правда, особыми успехами я не отличалась. И вот однажды на боевых учениях погиб один парнишка-студент. Как выразились отцы-командиры, в результате несчастного случая в ходе учений. Какие там учения? Мы же не были военными. Просто молодые ребята с ножами и ружьями. Он умер у меня на руках. Я едва знала его, но лицо его перед смертью, с широко раскрытыми испуганными глазами, я не могу забыть до сих пор… Я сбежала оттуда в Болонью. А теперь ответьте мне, мы решили с вами наш вопрос?
– Какой вопрос?
– Куда мне идти. Вы и русский сказали, что мне следует доверять вам обоим, делать так, как вы говорите, покинуть Корсику и не возражать. Что ж, синьор. Мы покинули Корсику, и я верила вам: я не убежала.
– А почему?
Антония помолчала, затем ответила:
– Страх. Это вам знакомо? Вы не обычные люди. Вы так рассудительны, но вы движетесь слишком быстро для рассудительных мужчин. И не пошли вместе. И мне кажется, что вы те люди, которые идеально отвечают требованиям тех одержимых из «Красных бригад». Вы пугаете меня.
– И это остановило тебя?
– Русский хотел меня убить, он следил за мной пристально и выстрелил бы в ту же секунду, когда ему показалось, что я собираюсь сбежать.
– На самом деле он не хотел убивать тебя и не собирается. Ты была в полной безопасности.
– А сейчас я тоже в безопасности? Возьмите с меня слово о том, что я ничего никому не скажу, и отпустите меня!
– Куда?
– В Болонью. Я всегда могу получить там работу.
– Чем ты будешь заниматься?
– Да так, ничего особенного. Меня периодически нанимают разные исследователи. Я подбираю для них необходимые данные статистики, а затем эти профессора университетов пишут по моим данным книги и статьи.
– Значит, ты тоже исследователь? – Брэй усмехнулся про себя. – Стало быть, ты аккуратна?
– Что это значит – быть аккуратной? Факты есть факты. Так вы отпустите меня в Болонью?
– И твоя работа тебе не надоедает?
– Эта работа мне нравится! Работаю, когда захочу, и остается еще масса свободного времени.
– Да ты просто свободный художник, к тому же с собственным бизнесом. Как при капитализме.
– Вы меня с ума сведете. Все задаете вопросы, но не отвечаете на мои.
– О, прости! Это у меня азарт оккупанта. А какой был твой вопрос?
– Отпустите вы меня или нет? Возьмете ли с меня слово? Поверите ли мне? Или я должна ждать и ловить момент, когда вы потеряете бдительность, чтобы сбежать?
– Я бы не стал этого делать на твоем месте, – посоветовал Скофилд. – Послушай, ты ведь честный человек. Я не много таких встречал. Минуту назад ты сказала, что не сбежала, потому что боялась нас, а не потому, что доверяешь нам. Это честно. Ты провела нас в Бастию. Так будь и сейчас честна со мной. Как твердо твое слово, насколько оно может быть твердым, я хочу сказать, после того, что ты узнала и увидела в Порто-Веккьо?
– Вы несправедливы ко мне, – отвечала Антония. – Вы знаете, что я видела, и знаете, что услышала от вас. Когда я думаю об этом, мне хочется кричать и… – Она не договорила и повернулась к нему спиной. Помолчав и успокоившись, продолжала: – Насколько твердое у меня слово – я не знаю, так что же мне остается? Значит, тем, кто пустит в меня пулю, станете вы, а не русский?
– Я могу предложить тебе работу.
– Я не хочу от вас никакой работы.
– Посмотрим, – коротко бросил Брэй. Лодку подали. Скофилд подхватил свой багаж и протянул руку Антонии Граве:
– Пошли. Я привык иметь дело с более сговорчивыми людьми.
Это заявление было недалеко от истины. Он убил бы эту девушку, если бы это было необходимо. И тем не менее он хотел обойтись без крайних мер…
Где же отныне пойдет новая жизнь Беовулфа Агаты? Боже, он возненавидел свою прежнюю.
В Фьюмицино Брэй нанял такси, на котором они добрались до Рима. Шофер не очень-то хотел ехать, но, увидев немалые деньги на ладони у пассажира, согласился. По дороге они сделали краткую остановку, чтобы перекусить, но в город добрались лишь после семи вечера. На улицах было оживленно и многолюдно. У магазина одежды Брэй велел водителю остановиться и выскочил, бросив Антонии:
– Я постараюсь угадать твой размер и выберу то, что надо.
– Что вы собираетесь делать? – спросила девушка вслед.
– Покупки. Не можешь же ты отправиться в приличный магазин в таком виде.
Спустя пять минут он появился и, сев в машину, вручил своей спутнице лосины, белую блузку и шерстяной свитер.
– Надевай! – сказал он ей по-английски.
– Вы сумасшедший?
– Ты становишься привередлива. Но мы спешим. Магазины через час закроются. У меня есть во что переодеться, а у тебя нет. – Он обратился к водителю, который с интересом наблюдал за ними в зеркало: – А ты, парень, понимаешь по-английски лучше, чем я предполагал. Давай трогай. Развернись, и я скажу тебе, куда мы поедем.
Он вытащил из своего мешка твидовый пиджак. Антония переодевалась в полутьме заднего сиденья, игриво поглядывая на Скофилда.
Когда она стаскивала бриджи, Брэй увидел ее длинные ноги, так как в этот момент они въехали в полосу света. Ему пришлось отвернуться и выглянуть в окно: он осознал, что девушка волнует его. У него очень давно не было женщины, но этой он не воспользуется. Вполне возможно, что ему придется убить ее.
Она надела свитер поверх блузки – грудь ее обозначилась, обтянутая новым нарядом. Брэй не отвел взор, а спустя секунду посмотрел прямо в глаза Антонии.
– Так-то лучше! Первый этап завершился.
– Вы очень любезны, но это не мой размер.
– Можешь выбросить все это через час. Если кто спросит, то ты с чартерного рейса из Ладисполи. – И он вновь обратился к шоферу: – Поезжай до виа ди Кондотти. Там я расплачусь с тобой. Ты нам больше не понадобишься.
На виа ди Кондотти они покинули такси и вошли в очень дорогой магазин. Антония Граве сразу поняла, что здесь все только для богатых и знати, она в жизни не видала таких магазинов. А Брэю, в свою очередь, стало понятно, что ни ради кого он бы не пошел на такие траты. У Антонии оказался безупречный вкус, врожденный… Она не растерялась при виде роскошных товаров, разложенных и развешенных вокруг, и Брэй вспомнил, как элегантна она была и грациозна одновременно, когда он наблюдал за ней в баре, пока она беседовала с солдатом. Она вышла из примерочной в темном шелковом платье, белой шляпе с широкими полями и в белых туфлях на высоких каблуках.
– Очень хорошо, – не сдержался Брэй, имея в виду и ее и наряд.
– У меня такое чувство, что я получила то, о чем мечтала долгие годы. Эти цены могли бы составить сумму, на которую десять семей кормятся в течение месяца. Давай пойдем куда-нибудь еще.
– У нас нет времени, – заметил Брэй. – Выбери что-нибудь вроде пальто или накидки и то, что тебе
