пластиковую пластинку в форме лезвия и медленно открыл дверь. Обнаружив внутри Сэма, он воскликнул в изумлении: – Так это ты, сеньор! Ну и как, приятель, все – о’кей?
Сэм Дивероу сидел за письменным столом в состоянии транса. Взгляд его остекленевших глаз был обращен на разложенные перед ним страницы.
– Рад вас видеть снова, – произнес он безучастно, сохраняя оцепенелый вид.
– Мы чуть не сломать дверь, парень! – крикнул Дези-Один и тут же осекся. – Да что с тебе?
– Пожалуйста, не нокаутируйте меня больше, – проговорил монотонным голосом Сэм. – Я и так сгибаюсь под тяжким бременем процессуально-правовой ответственности… Вы мне не нужны.
– Кончай, гринго! – молвил Ди-Один, подходя к письменному столу. – Что мы делать тебе? Это не есть наш личный отношение к тебе, парень. Мы просто выполнять приказаний grande h’enerale, ты понять?
– У вашего «grande h’enerale» геморрой на поганом языке!
– Это не очень мило сказать, – заметил Ди-Два, присоединяясь к своему коллеге после того, как закрыл дверь и снова спрятал в карман свой неописуемый механизм для взлома и проникновения в чужие апартаменты. – Где h’enerale и маленький парень?
– Что… кто?.. Ах да, они отправились обедать. А вы почему не пошли с ними?
– Потому что он велеть, чтобы мы быть обратно здесь через час, а мы есть хороший soldados!
– Ну что же, пусть так… Я ничего не могу сказать по этому поводу: обсуждать чьи-либо действия не входит в функции моего офиса.
– Что ты говорить? – спросил Ди-Один, искоса разглядывая юриста с таким выражением лица, словно увидел вдруг в микроскоп парамецию-туфельку, столь не похожую на него.
– Что?.. Ладно, признаюсь, ребята, я тоже увяз в это дело. На вас же я зла не держу: вы правы, то, что случилось, не было выпадом против личности. И поверьте, я совершенно искренен, потому что побывал уже в вашей шкуре.
– Что ты хотеть говорить? – решил уточнить Ди-Один.
– А то, что Мак довольно сильная личность, он знает, как подходить к людям.
– Что такой «мак»? Это какой-нибудь вещь?
– Нет, это имя. Производное от «Маккензи». Я зову так генерала ради краткости.
– Генерал не плюгавый мужчин, – вмешался Дези-Два. – Он – большой гринго.
– Думаю, то, что большой, – далеко не полная его характеристика. – Сэм заморгал и, подаваясь назад в своем крутящемся кресле, выгнул шею, как бы пытаясь снять на время испытываемое им напряжение. – А еще мы могли бы сказать о нем, что он крепок, груб и могуч. И что этот Мак заставляет таких, как мы с вами, плясать под свою дудку, даже если нам известно, что мы должны заниматься другими делами… Вы вот специалисты по иным дракам, а я по праву, но он и вас, и меня уложил на обе лопатки.
– Он не побить никто! – возмутился Дези-Один.
– Я же это не в буквальном, а в переносном смысле!
– Мне плевать на то, что ты думать там. Он делать так, что я и мой амиго чувствовать хорошо. Что ты говорить об этом?
– Не знаю даже, что и сказать на этот счет.
– Мы говорить, пока мы на улица кушать этот тухлый еда, который приготовить один блондин гринго, и мы оба сказать один и тот же вещь: этот чудик – о’кей! – заявил Ди-Два.
– Понимаю, – произнес Дивероу устало, возвращаясь к бумагам. – То, что он вам и правда нравится, просто прекрасно!
– Откуда он прийти, парень? – поинтересовался Дези-Один.
– Прийти?.. Откуда он пришел?.. Черт возьми, чего вы пристали ко мне? Из армии, откуда же еще!
Дези-Один и Дези-Два обменялись взглядами.
– Как мы видеть на красивый картина в витрина, верно, приятель? – обратился к товарищу Дези- Один.
– Надо знать, как писать его имя правильно, – сказал Дези-Два.
– О’кей! – согласился Дези-Один и повернулся к углубившемуся в чтение бумаг юристу. – Сеньор Сэм, тебе нравится, что говорить мой друг?
– Что именно?
– Что ты написать имя grande h’enerale.
– Зачем?
– Потому что, если ты не написать, твой пальца не есть работать так хорошо.
– Рад вам услужить, – проговорил Сэм торопливо и, вырвав из рабочего блокнота лист, записал имя и звание Хаукинза. – Пожалуйста! Только, к сожалению, у меня нет ни его адреса, ни номера телефона, но об этом уже вы сможете чуть позже справиться в одном из исправительных учреждений.
– Ты говорить грязный слова о grande h’enerale? – осведомился Дези-Два, с подозрением глядя на Сэма. – Почему ты не любить его? Почему ты бежать от его и кричать на его? И пытаться бить его?
– Потому, что я скверный парень, страшный человек, – отозвался Сэм плаксивым тоном и простер умоляюще руки. – Он был так добр ко мне – вы же сами видели, как мило разговаривал он со мной! Ну а я вел себя как законченный эгоист! Я никогда не прощу себе этого. Но теперь я осознал свои ошибки и во искупление грехов своих выполняю порученную им работу. Завтра утром я отправлюсь в церковь в надежде испросить у господа бога прощения за то, что поступал столь ужасно по отношению к этому великому человеку.
– Ты правильно делать, сеньор Сэм, – резюмировал Дези-Два в духе божественного всепрощения. – Никто не есть совершенный, ты знать? Так говорить Иисус. Он понимать это, верно?
– Можешь прозакладывать за это свои четки! – буркнул Дивероу едва слышно. – Одна моя знакомая монахиня сострадательностью своей превзошла и Иисуса Христа!
– Что ты говорить, парень?
– Я сказал, что хорошо известное сострадание монахинь распространяется и на то, о чем вы говорите. Это американское выражение, означающее, что вы правы.
– Это наглый выражение, – высказал свое мнение Дези-Один. – Я и Дези-Два должен много думать. Мы хотеть уходить и принимать слово религиозный человек, что grande h’enerale есть о’кей, как мы говорить.
– Боюсь, я не совсем понимаю вас.
– Grande h’enerale должен нам динеро…
– Деньги, что ли?
– Да. Это мы думать, гринго, и мы хотеть доверять его, но мы должен быть уверенный, ты понимать? Так ты говорить grande h’enerale, что мы быть здесь завтра за наш динеро, о’кей?
– О’кей! Но почему бы вам его не подождать, – конечно, снаружи?
– Потому, как я говорить, мы должен думать и думать… и говорить… И еще мы должен знать, как мы должен доверять его.
– Откровенно говоря, мне не все ясно.
– Ты не должен понимать. Только скажи его, что я говорить, о’кей?
– Конечно.
– Пошли, амиго! – бросил Дези-Один и взглянул на запястье с тремя парами часов. – Я говорить тебе, что я не могу больше верить никому! Этот «Ролекс» – подделка!
И с этими загадочными словами Дези-Один и Дези-Два покинули номер, предварительно, перед тем как закрыть за собой дверь, сердечно помахав Сэму рукой. Дивероу покачал головой, выпил глоточек бренди и уткнулся в стопку бумаг на столе.
К великому раздражению Дженнифер Редуинг, забывшей задернуть занавески, восточная часть небосвода, простершегося над городом Бостоном, штат Массачусетс, вспыхнула внезапно ярким заревом, и лучи восходящего солнца безжалостно разбудили ее. Черт возьми, она слишком устала, чтобы заранее подумать об этом: измученная, едва держась на ногах, Ред добралась сюда из аэропорта только в два часа ночи.
Несмотря на энергичный склад ее натуры, четырех часов сна ей явно было недостаточно, но обстоятельства не позволяли залеживаться в постели. Ред поднялась, задернула кое-как занавески, включила прикроватную лампу и стала изучать меню с перечнем блюд, подаваемых в номера, пока наконец
