– Ты, во всяком случае, не виноват в гибели людей в Фэрфаксе, – твердо проговорила Калейла.
– Но люди гибнут и сейчас! – воскликнул Эван. – В гараже три трупа. Каким образом эти палестинцы оказались в Штатах? Кто санкционировал их въезд? Наконец, где наши хваленые меры безопасности? Или мы только и способны вылавливать второразрядных советских разведчиков, чтобы потом обменивать их на наших журналистов, которым Москва предъявляет санкции за то, что они пишут о Советах правду?
У нас прекрасно налажена связь с общественностью, но мы не можем поставить заслон десятку преступников, разгуливающих здесь как у себя дома. У меня погибли друзья, у сотрудника ЦРУ племянник… Кто допустил этот беспредел? Почему убийцы без труда пересекли границу?
– Мы пытаемся это выяснить.
– А вам не кажется, что вы несколько припозднились?
– Перестань, Эван! – сказал Вайнграсс. Он выпрямился и сделал останавливающий жест рукой. – Эта милая леди не имеет никакого отношения к тому, о чем ты говоришь. Между прочим, я тоже!
– Я и без тебя знаю, что не имеет! – Кендрик дотронулся до руки Калейлы. – И она знает, что я это знаю. Но все так нелепо. Я чувствую себя совершенно беспомощным. Проклятье! Убивают и будут убивать, а мы не в силах прекратить эту бойню! Фанатики, маньяки разгуливают на свободе, и я уверен, их не найдут! – Эван понизил голос. – Не нашли же мерзавца, который выкрал файл по Оману! Между прочим, как мне объясняли, этот файл «защищен от воров»! Ничего себе защита… Выкрали файл, предали огласке то, что должно было храниться в тайне. И ведь что интересно! Раскрутили мое участие в ликвидации кризиса с заложниками не для того, чтобы сделать из меня героя, не ради моей политической карьеры, а чтобы избавиться от меня, – короче говоря, уничтожить, убить. И заметьте, руками палестинских террористов! Кто им помогает, хотел бы я знать…
– Все дело в том, – тихо произнесла Калейла, – что политика – это такая кухня… Словом, я сейчас скажу нечто такое, чего не должна была бы говорить, но иногда приходится нарушать правила, потому что надежда… потому что без надежды на лучшее жить, думаю, невозможно. Есть кое-что, о чем многие даже не догадываются, а мы собираем информацию по капельке, по кусочку. Шаг за шагом приближаемся к разгадке весьма запутанной политической шарады.
– О-ля-ля! – прищелкнул языком Мэнни. – Мы приближаемся к тайне, покрытой мраком…
– Мэнни, попытайтесь меня понять! Эван поймет, потому что мы с ним договорились. Он знает, что иногда я не вправе кое-что объяснять.
– А может ли некий старикан, в свое время резидент на вашей территории, поинтересоваться, что это за секреты такие?
– Если вы намекаете на свое сотрудничество с МОССАДом, то, думаю, вам, маститому архитектору, не следовало этого делать… простите меня за откровенность. Это во-первых, а во-вторых, лучше не знать того, что знать не положено, дабы…
– Не выболтать секреты под воздействием препаратов амитал и пентотал, – усмехнулся Вайнграсс. – А лет сорок тому назад в ходу был скополамин, – добавил он. – Так что, моя дорогая девочка, советую принять к сведению, мы сейчас не в застенках какой-нибудь восточной столицы, а…
– Мэнни, пожалуйста! – оборвала его Калейла. – Мальчишку-террориста куда, по-вашему, отвезут? В восточную столицу? – Она пожала плечами. – А по-моему, в одну небезызвестную клинику в штате Вирджиния, где спустя сутки вся его подноготная будет записана на пленку.
– Ваша аргументация, моя дорогая, хромает, – заметил Вайнграсс сдержанным тоном.
– Может быть, но есть кое-что более убедительное. Шесть часов тому назад мы напали на след, который, вероятнее всего, приведет нас в высшие эшелоны власти. Вот уж чего мы никак не ожидали! Короче говоря, конгрессмен Кендрик от штата Колорадо, похоже, играет в верхах не последнюю роль, сам того не зная. Его непричастность к вареву на той кухне доказать проще простого, да и вашу, Мэнни, тоже.
– Тот разговор по радио в самолете был об этом? – спросил Эван, глядя в упор на Калейлу. – Каир и Ливия тут ни при чем, да?
Она пожала плечами, взяла с журнального столика бокал с мартини, сделала пару глотков.
– Ну хорошо, обойдемся без деталей, – продолжил Кендрик. – Причастен я или нет – мне на все это начхать. Объясни, в чем дело, хотя бы в общих чертах… Кто причастен к гибели моих друзей? Это я имею право знать.
– Да, конечно! – сказала Калейла. Она перевела взгляд с Эвана на Мэнни, потом обратно. – Ты сам частично ответил на поставленный тобою вопрос. В самом деле, террористы беспрепятственно прибыли в Штаты. Стало быть, им были выданы паспорта без всяких ограничений. Более того, эти документы, разумеется, фальшивые, сделаны профессионально, поскольку не вызвали никаких подозрений у специалистов по борьбе с терроризмом, которые несут круглосуточное дежурство на каждом иммиграционном пункте как у нас, так и у наших партнеров, включая Советский Союз. Помимо документов, у террористов великолепное материально-техническое обеспечение. У них есть все – деньги, оружие, водительские права, машины, места, где им предоставлены и стол, и кров, как говорится. И что немаловажно, они одеты весьма продуманно, то есть не бросаются в глаза. А бронирование железнодорожных и авиабилетов? Всем известно, что это делается заблаговременно. Короче говоря, ясно одно: чтобы порученная им миссия прошла успешно, необходимо предусмотреть, а главное – обеспечить массу жизненно важных моментов. – Калейла помолчала, глядя то на Эвана, то на Мэнни. – И ведь кто-то здесь все подготовил! Кто этот человек? Возможно, действует группа. Не исключено, что координатор занимает пост в правительстве. Кто он? Вычислить его гораздо важнее, чем найти террористов- исполнителей.
– То же самое ты говорила о тех, кто выкрал оманский файл, – заметил Эван.
– Ну да! Возможно, это одни и те же люди.
– Похоже, так оно и есть! Для меня это совершенно очевидно.
– Я не столь категорична.
– Почему? Разве намерение убить меня не объясняется местью?
– Побуждение убить тебя, вызванное местью, уже испарилось. Вспомни, ажиотаж вокруг твоего имени продолжался два с половиной месяца, а затем все как бы утихло. И вдруг такой поворот сюжета! В Штаты прибыла команда террористов. Паспорта, деньги, беспрепятственный иммиграционный контроль. Как ты это объясняешь?
– Прошу внимания! – сказал Мэнни, вскидывая руку. – Мое милое дитя, вы такая умница, – он посмотрел на Калейлу, – я восхищен! Если когда-либо Митчелл пригрозит вам отставкой, я вас немедленно устрою в МОССАД. Правда, там главный бухгалтер – жмот, каких мало, но, думаю, ваши способности он оценит по достоинству. Итак, дорогая моя, вы меня убедили. Я согласен с вами. У моего Эвана теперь два врага. Палестинцы, у которых руководство окопалось в Ливане, а именно в долине Бекаа, и кто-то в вашингтонском руководстве. Этот кто-то заодно с арабами, а возможно, и против них. Я вас правильно понял?
– В общем, да. Но я хочу подчеркнуть, что у Эвана один враг – смертельный, а второй… Я еще пока не могу точно сказать.
Мэнни вдруг покрылся испариной, поморщился и откинулся на спинку шезлонга.
– Мэнни, что? Вам нехорошо? – спросила Калейла.
Беспокойство, прозвучавшее у нее в голосе, заставило Эвана нахмуриться.
– Тебе плохо? – спросил он с тревожной интонацией.
– Вовсе нет! Я могу выступать за сборную Америки на Олимпийских играх. Вот только меня бросает то в жар, то в холод. Наверное, в лесу простудился. Пока вел бой с террористами, валялся на земле, будто мне лет семнадцать. А доктор Лайонс сказал, будто у меня мерцательная аритмия и еще несколько синяков там, где их не должно быть… Я объяснил ему, что был на бое быков. А вообще-то надо дать моим костям отдохнуть! – Вайнграсс поднялся. – Скажите, Калейла, вы мне сколько дадите? Лет двадцать?
– Мэнни, вы любому молодому дадите сто очков вперед. Вы еще и замечательный!
– Скорее подойдет «необыкновенный», – уточнил Вайнграсс. – Однако именно сейчас я ощущаю последствия своих добродетелей. Я иду спать, ребята!
– А я позову какую-нибудь из медсестер, – предложила Калейла.
– Зачем это? Надоели они мне. Пусть лучше отдохнут. Им тоже досталось. Перенервничали! А я хорошо себя чувствую. Просто устал, вот и все.
