– Ладно, теперь позволь спросить тебя кое о чем. Упоминал ли ты кому-нибудь обо мне?
– Боже всемогущий, конечно нет. Возможно, ты есть в секретных материалах по Оману, и я действительно сказал, что, помимо меня, много других людей заслуживают похвалы, но я никогда не называл твоего имени. А что?
– За мной следят.
– Что-о?
– Небольшая проблема, которая мне не нравится. Джи-Джи считает, что этот клоун у меня на хвосте – один федерал и с ним другие.
– Может, Деннисон извлек тебя из секретных материалов и назначил тебе охрану?
– От чего? Даже в Париже я был надежно прикрыт. Если бы это было не так, я был бы мертв уже три года назад. И почему ты считаешь, что я фигурирую в каких-то материалах? Вне подразделения никто не знал моего имени, и ни одно – слышишь, ни одно из наших имен не упоминалось на той конференции, когда мы все уехали. Наконец, болван, если меня охраняют, неплохо бы было дать мне об этом знать. Потому что я могу просто снести кому-то башку, не ведая, что тот меня охраняет.
– Как обычно, в твоей бочке невероятностей может оказаться ложка логики. Я проверю.
– Сделай это. Может, мне немного осталось, но все-таки не хочется, чтобы мою жизнь оборвала пуля в голову – кто бы ее ни пустил. Позвони мне завтра, потому что сейчас мне надо возвращаться на ведьминский шабаш – до того, как они доложат о моем отъезде главному полицейскому колдуну.
– Передавай привет Джи-Джи, – добавил Эван. – И скажи, что, когда я вернусь, ему придется бросить его бизнес по импорту. И поблагодари его, Мэнни. – Кендрик повесил трубку, продолжая держать ее в руке. Потом снова снял трубку и набрал «О».
– Коммутатор, – как-то неуверенно произнес женский голос после гораздо большего числа гудков, чем это казалось бы нормальным.
– Не знаю почему, – начал Эван, – но думаю, вы – не обычная телефонистка телефонной компании «Белл».
– Прошу прощения?..
– Неважно, мисс. Моя фамилия Кендрик, и мне необходимо как можно скорее связаться с мистером Гербертом Деннисоном, главой президентского аппарата, – это срочно. Прошу, сделайте все от вас зависящее, найдите его и попросите перезвонить мне в течение следующих пяти минут. Если это невозможно, мне придется позвонить мужу моей секретарши, лейтенанту вашингтонской полиции, и сказать ему, что меня держат в заключении, в месте, которое я наверняка смогу точно опознать.
– Сэр, прошу вас!
– По-моему, я говорю разумно и вполне ясно, – перебил ее Эван. – Мистер Деннисон должен связаться со мной в течение следующих пяти минут, и время уже пошло. Спасибо, девушка, хорошего вам дня.
Кендрик снова повесил трубку, но теперь убрал руку с аппарата и подошел к стенному бару, в котором стояли ведерко со льдом и разнообразные бутылки дорогих сортов виски. Он налил себе напиток, посмотрел на часы и прошел к широкому окну, выходящему в освещенный парк позади дома. Его внимание привлекла крокетная площадка, вокруг которой стояла белая кованая садовая мебель, и куда меньше позабавил вид морского пехотинца, выряженного в не подходящую ему невоенную форму прислуги поместья. Он вышагивал по садовой дорожке вдоль каменной стены с выглядевшей очень по-военному и нацеленной вперед винтовкой. Мэнни прав: он в тюрьме.
Через несколько секунд зазвонил телефон, и конгрессмен от Колорадо снова поднял трубку:
– Здравствуйте, Герби, как дела?
– Как у меня дела, сукин сын? Сплошная нервотрепка, вот как у меня дела. Весь взмок. Чего вы хотите?
– Хочу знать, почему следят за Вайнграссом. Хочу знать, почему его имя вообще где-то всплыло, и вам лучше дать мне этому чертовски хорошее объяснение.
– Полегче, неблагодарный! – Голос главы президентского аппарата был отрывистым и грубым. – Что еще за Вайнграсс? Что-то, выпущенное Манишевичем?
– Эммануил Вайнграсс, архитектор с международным именем. Он мой близкий друг, живет у меня дома в Колорадо и по причинам, которые я не намерен излагать, его пребывание там крайне конфиденциально. Где и кому вы передали его имя?
– Я не могу передавать то, о чем никогда не слышал, псих.
– Вы ведь не обманываете меня, Герби, нет? Потому что, если обманываете, я могу сделать следующие несколько недель весьма для вас затруднительными.
– Если бы я считал, что ложь сбросит вас с моих плеч, то непременно прибегнул бы к ней, но я не могу лгать о каком-то Вайнграссе, поскольку не знаю, кто он такой. Так что помогите мне.
– Вы ведь читали расшифровки отчетов по Оману, так?
– Один файл, похороненный в архиве. Конечно, я его читал.
– Фамилия Вайнграсс там нигде не фигурирует?
– Нет. Я запомнил бы, если бы она там была. Забавная фамилия.
– Не для Вайнграсса. – Эван сделал паузу, но недолгую, чтобы Деннисон не успел его перебить. – Мог ли кто-то из ЦРУ, АНБ или других таких учреждений поместить моего гостя под надзор, не сообщив об этом вам?
– Да ни в коем случае! – вскричал сюзерен Белого дома. – Там, где дело касается вас и тех проблем, которые вы на нас возложили, никто не двинется с места ни на шаг без того, чтобы я об этом не знал!
– Последний вопрос. Говорится ли что-нибудь в оманском файле о человеке, который возвращался со мной из Бахрейна?
Настала очередь Деннисона сделать паузу.
– Вполне понятно, конгрессмен.
– Если вы считаете, что вам и вашему хозяину я приношу несчастье, не пытайтесь спекулировать на архитекторе. Оставьте его в покое.
– Оставлю, – согласился глава президентского аппарата. – При такой фамилии, как Вайнграсс, напрашивается ассоциация, которая меня пугает. Например, МОССАД.
– Ладно. Сейчас просто отвечайте на мои вопросы. Что было в том файле о полете из Бахрейна в Эндрюс?
– На борту были вы и старый араб, одетый по-западному, который долгое время работал на Консульскую службу; его везли для медицинского обследования. По имени Али-Как-Его-Там. Госдеп провел его через таможню, и он исчез. Честно, Кендрик. Никто в этом правительстве понятия не имеет о мистере Вайнграссе.
– Спасибо, Герб.
– Спасибо за то, что назвали меня Гербом. Еще что-нибудь я могу сделать?
Эван посмотрел на широкое окно, затем на освещенный прожекторами парк и морского пехотинца.
– Хочу оказать вам любезность, сказав «нет», – проговорил он негромко. – По крайней мере, сейчас. Но вы можете кое-что для меня прояснить. Ведь в этом телефоне установлено подслушивающее устройство, так?
– Не такое, как обычно. Там маленький черный ящик, наподобие тех, что в самолетах. Он снимается уполномоченным персоналом, и при обработке записей используются строжайшие меры безопасности.
– Вы можете приостановить прослушивание, скажем, минут на тридцать, пока я кое-кому позвоню? Поверьте, это в ваших же интересах.
– Допустим… Конечно, линия перегружена: наши люди часто пользуются ею, когда бывают в этих домах. Дайте мне пять минут и звоните в Москву, если хотите.
– Пять минут.
– Могу я теперь вернуться к моей нервотрепке?
– Глотните чего-нибудь успокаивающего. – Кендрик повесил трубку и достал бумажник. Затем просунул указательный палец под обложку колорадского водительского удостоверения, вытащил клочок бумаги, на котором были написаны два номера приватных телефонов Франка Свонна, и посмотрел на часы. Он подождет десять минут и позвонит в надежде, что замдиректора Консульской службы окажется по одному из этих телефонов.
