Ультиматум Борна

телефонной будке. Опустил монетку и позвонил домой Бернардину.

– Это Симон.

– Я так и подумал, – ответил француз. – Я ждал вашего звонка. Алекс мне только что обо всем рассказал, поэтому я попросил его не говорить мне, где вы находитесь; ведь о том, чего не знаешь, не сможешь и рассказать. Но все равно, будь я на вашем месте, я бы нашел другую гостиницу, хотя бы на ночь. Вас могли заметить в аэропорту.

– А как же вы?

– Я собираюсь побыть canard.

– Уткой?

– Подсадной. Бюро постоянно наблюдает за моей квартирой. Возможно, меня навестят; это будет удобно, n’est-ce pas? [51]

– Вы не сообщили в свой отдел про…

– Про вас? – перебил Бернардин. – Как я могу, мсье, когда я вас даже не знаю? Мое драгоценное Бюро полагает, что я получил угрожающий звонок от старого противника, известного психопата. На самом деле я много лет назад уничтожил его в наших заморских территориях, но не закрыл дело…

– Следует ли говорить про такие вещи по домашнему телефону?

– По-моему, я уже упоминал, что это уникальный аппарат.

– Да.

– Достаточно сказать, что он не будет работать, если линия прослушивается… Мсье, вам необходимо отдохнуть. Без этого вы будете бесполезны даже для себя самого. Найдите место, где можно выспаться. К сожалению, сам я не могу вам в этом помочь.

– «Отдых – это оружие», – сказал Джейсон, повторяя фразу, которая была для него правдой жизни, жизненно необходимой для выживания в том мире, который он ненавидел.

– Пардон?

– Не обращайте внимания. Я найду себе комнату и перезвоню вам утром.

– Тогда до завтра. Bonne chance, mon ami [52] . Нам обоим.

* * *

Борн нашел комнату в недорогом отеле «Авенир» на улице Гей-Люссак. Зарегистрировавшись под вымышленным и тут же забытым именем, он поднялся по лестнице в номер, скинул одежду и упал на кровать.

«Отдых – это оружие», – сказал он себе, глядя в потолок, по которому, словно по экрану из белого гипса, перемещались огни парижских улиц.

Приходил ли отдых в горной пещере или на рисовом поле в дельте Меконга, не имело значения; это было оружие, зачастую более мощное, чем пистолеты и пулеметы. Этот урок вдолбил в его голову де Анжу, который отдал свою жизнь в пекинском лесу за то, чтобы Джейсон Борн мог жить дальше. Отдых на самом деле оружие, решил он, дотрагиваясь до повязки на шее, но почти ее не ощущая – Джейсон постепенно погружался в сон, и сдавливающее чувство от повязки исчезало.

Просыпался он медленно и неторопливо, до его окон снизу долетал уличный шум; металлические сигналы клаксонов, словно раздраженное карканье злобных ворон, перемежались с шумом двигателей, которые то набирали обороты, то вдруг замолкали. Обычное утро на узких улицах Парижа. Стараясь держать шею неподвижно, Борн спустил ноги с несколько короткой для его роста кровати на пол и посмотрел на часы. Он удивился, на мгновение решив, что забыл перевести на местное время. Ничего подобного. 10.07 утра по Парижу. Он проспал почти одиннадцать часов – это подтверждало и урчание в животе. Усталость сменилась голодом.

С едой, однако, придется подождать; есть вещи и поважнее, и первым делом надо позвонить Бернардину, а потом выяснить, насколько безопасен отель «Пон-Рояль». Он встал на одеревеневшие ноги, слегка пошатнулся, ноги и руки охватил утренний озноб. Ему был нужен горячий душ, о котором в «Авенире» нечего было и думать, потом небольшая зарядка, чтобы размять тело, а ведь все это не понадобилось бы еще всего несколько лет назад. Он вытащил из брюк кошелек, взял визитку Бернардина, вернулся к кровати и снял трубку.

– Боюсь, Le canard никто не навещал, – сообщил ветеран Второго бюро. – Даже никакого намека на охотника, что, я думаю, не так уж плохо.

– Плохо, пока не найдем Панова – если мы его вообще найдем. Чертовы ублюдки!

– Да, с этим приходится мириться. Это самая неприятная часть нашей работы.

– Проклятие, я не могу забыть о таком человеке, как Мо, только потому, что «с этим приходится мириться»!

– А я вас и не прошу об этом. Я только пытаюсь вернуть вас в реальность. Ваши чувства вам дороги, но они ничего не изменят в реальном мире. Я не хотел вас обидеть.

– А я просто сорвался. Простите. Дело в том, что он особенный человек.

– Я понимаю… Какие у вас планы? Что вам нужно?

– Пока не знаю, – ответил Борн. – Я возьму такси на бульваре Капуцинов и через час или около того смогу что-то сказать. Вы будете дома или в Бюро?

– Пока вы мне не позвоните, буду у себя, рядом с моим уникальным телефоном. Учитывая сложившуюся ситуацию, я бы предпочел, чтобы вы не звонили мне в контору.

– Это что-то новенькое.

– Сегодня я уже не знаю всех во Втором бюро, а в моем возрасте осторожность не только главная составляющая храбрости, а подчас просто ее замена. К тому же, если вы так быстро откажетесь от моей защиты, пойдут слухи о моей старческой немощи… До скорого, mon ami.

Джейсон положил трубку, его разбирало желание снова поднять ее и позвонить в «Пон-Рояль», но это был Париж, город осмотрительных людей, где портье не склонны делиться информацией по телефону и откажутся сообщать что-либо постояльцам, которых не знают. Он быстро оделся, спустился вниз, чтобы оплатить ночное пребывание, и вышел на улицу Гей-Люссак. На углу находилась остановка такси; через восемь минут он входил в вестибюль «Пон-Рояля» и направлялся к портье.

– Je m’apelle Monsieur Simon [53], – обратился он к служащему и назвал номер своей комнаты. – Вчера вечером я встретил знакомую, – продолжал он на безупречном французском, – и остался у нее. Вы не знаете, не искал ли меня кто-нибудь или, может быть, просто спрашивал про меня?

Борн вытащил несколько купюр большого достоинства, его глаза явно говорили портье, что конфиденциальность будет щедро вознаграждена.

– Возможно, кто-то даже меня описывал, – тихо добавил он.

– Merci bien, monsieur [54]… Я понимаю. Я спрошу у ночного портье, но, поверьте, он оставил бы мне записку, если бы кто-то пришел сюда разыскивать вас.

– Почему вы так уверены?

– Потому что он оставил мне записку для вас. Я звонил в ваш номер с семи часов, как только пришел на работу.

– Что было в записке? – спросил Джейсон и затаил дыхание.

– То, что я собираюсь вам сказать. «Свяжись с его другом с противоположной стороны Атлантики. Он звонил всю ночь». Могу подтвердить это, мсье. Коммутатор ясно сообщает, что последний звонок был менее получаса назад.

– Полчаса назад? – Джейсон вгляделся в портье, потом посмотрел на часы. – Сейчас там пять утра… всю ночь?

Служащий кивнул, и Борн кинулся к лифту.

– Господи, Алекс, что случилось? Мне сказали, что ты звонил всю…

– Ты в отеле? – быстро перебил Конклин.

– Да, а что?