Ультиматум Борна

отели; а еще мотель – где он был? – в десяти милях от Парижа, и гостиница с террасой в Аржентоле, где Дэвид – Джейсон – в первый раз сказал ей, что любит ее и именно поэтому не может остаться с ней – подлый мерзавец! А потом Сакр-Кёр, на ступенях которого Джейсон – Дэвид – встретил на затененной аллее человека, который передал им нужные сведения – что же он им тогда сказал и кто это был?

– Mesdames et messieurs, – раздался голос из динамиков. – Je suis votre capitaine. Bienvenu [58].

Пилот продолжил говорить по-французски, затем он и его экипаж повторили сообщение на английском, немецком, итальянском и наконец, с помощью девушки-переводчика, на японском языке:

– Нас ожидает очень спокойный перелет в Марсель. Расчетное время полета составляет семь часов четырнадцать минут, мы приземлимся по расписанию или с небольшим опережением графика полета около шести часов утра по парижскому времени. Приятного полета.

Мари Сен-Жак Вебб посмотрела в иллюминатор – снаружи лунный свет купался в океане далеко внизу. Она долетела до Сан-Хуана, столицы Пуэрто-Рико, и пересела на ночной рейс в Марсель, где в отделении французской иммиграционной службы в лучшем случае творилась полная неразбериха, а в худшем все работали с нарочитой неряшливостью. По крайней мере так дело обстояло тринадцать лет назад, а она снова как бы оказалась в том времени. Потом она сядет на внутренний рейс до Парижа и найдет его. Как и тринадцать лет назад, она найдет его. Она должна это сделать! Как и тринадцать лет назад, если она его не найдет, мужчина, которого она любит, погибнет.

Глава 21

Моррис Панов равнодушно сидел на стуле перед окном, выходившим на фермерское пастбище где-то, как он решил, в Мэриленде. Он находился в маленькой спальне на третьем этаже в больничной пижаме, и его голая правая рука подтверждала то, что он и так отлично знал. Его накачали наркотиками – он слетал к луне – на языке тех, кто обычно проводил такие процедуры. Его психику изнасиловали, грубо проникли в мозг, его самые сокровенные мысли и секреты с помощью химических препаратов вытащили наружу и обнажили.

Урон, который он при этом нанес, невозможно было измерить, и Панов это понимал; а чего он не понимал, так это почему он еще жив. Что еще более озадачивало – это весьма почтительное к нему отношение. Почему его охранник с глупой физиономией так вежлив, а пища такая обильная и хорошая? Как будто его похитители хотели, чтобы он поправил здоровье, сильно ослабленное наркотиками, и старались с возможно большими удобствами устроить его при таких сложных обстоятельствах. Но почему?

Открылась дверь, и вошел его охранник в маске, невысокий коренастый человек с хрипловатым голосом, по предположению Панова, выходец откуда-то из северо-восточной части Соединенных Штатов или Чикаго. В другой ситуации он бы мог показаться комичным, со слишком массивной головой для этой нелепой повязки супергероя комиксов, которая нисколько бы не помешала в случае чего тут же его опознать. Однако в данный момент он вовсе не казался смешным, сама его обходительность пугала. Через его левую руку была перекинута одежда психиатра.

– Вам пора одеваться, док. Я проследил, чтобы все почистили и погладили, даже белье. Как вам это понравится?

– Хотите сказать, что у вас здесь есть химчистка и прачечная?

– Конечно, нет, мы все отвозим в – э, нет, вы меня так не подловите, док! – Охранник обнажил в улыбке желтоватые зубы. – Неплохо соображаете. Решили, что я скажу вам, где мы находимся, да?

– Да нет, просто интересно.

– Да, конечно. Это как мой племянник, сын моей сестры, ему тоже все всегда «просто интересно», и он задает мне такие вопросы, на которые совсем не хочется отвечать. Типа: «Слушайте, дядюшка, а как это вы устроили меня в медицинский институт, а?» Да! Он врач, как и вы, ну, что вы на это скажете?

– Скажу, что брат его матери очень великодушный человек.

– Это да, неплохо, правда?.. Ладно, док, натягивайте ваши шмотки, и мы немножко покатаемся.

Охранник протянул Мо его одежду.

– Думаю, глупо спрашивать, куда мы поедем, – заметил Панов, вставая со стула. Он снял больничную пижаму и надел трусы.

– Очень глупо.

– Думаю, все же не настолько глупо, как то, что ваш племянник ничего не говорит вам о кое-каких признаках заболевания, которые бы меня насторожили, будь я на вашем месте, – заметил Мо, натягивая брюки.

– О чем это вы?

– Да так, – ответил Панов, надев рубашку и наклоняясь, чтобы натянуть носки. – Когда вы в последний раз виделись с племянником?

– Пару недель назад. Я положил немного денег на его страховку. Черт, эти матери просто вымогательницы!.. А вам-то что до того, когда я видел этого обормота?

– Просто интересно, не сказал ли он вам чего-нибудь.

– Насчет чего?

– Насчет вашего рта. – Мо, зашнуровывая ботинки, кивнул. – Над столиком есть зеркало, взгляните сами.

– На что? – Мафиози быстро подошел к зеркалу.

– Улыбнитесь.

– Кому?

– Себе… Видите желтизну на зубах и как изменяется цвет десен снизу вверх?

– Ну и что? Они всегда были такими…

– Возможно, что ничего страшного и нет, но он должен был это заметить.

– Господи, заметить что?

– Амелобластома ротовой полости. Вероятно.

– Это еще что за гадость? Я не люблю чистить зубы и ходить к зубным врачам. Они все просто мясники!

– Хотите сказать, что уже довольно долго не посещали дантиста или ортодонта?

– Допустим. – Охранник вновь оскалился перед зеркалом.

– Это может объяснить, почему ваш племянник ничего вам не сказал.

– И почему?

– Скорее всего, он полагает, что вы регулярно проверяете зубы, поэтому вам это должен объяснить специалист.

Закончив шнуровать ботинки, Панов выпрямился.

– Я вас не понимаю.

– Видите ли, он благодарен за все, что вы для него сделали, он ценит вашу щедрость. Я могу понять, почему он не решается вам сказать.

– Сказать что? – Итальянец отвернулся от зеркала.

– Я могу ошибаться, но, по-моему, вам следует посетить пародонтолога. – Мо надел пиджак. – Я готов, – сказал он. – Что дальше?

Мафиози покосился на Панова, его лоб пересекли морщины недоверия и непонимания. Он залез в карман и вытащил большой черный платок.

– Простите, док, придется завязать вам глаза.

– Это из милосердных побуждений? Чтобы, когда вы соберетесь всадить мне в голову пулю, я не знал об этом?

– Нет, доктор. Для вас не будет пиф-паф. Вы слишком ценный.

– Ценный? – задал риторический вопрос крестный отец в своей богато украшенной гостиной на Бруклин Хайтс. – Словно золотую жилу целиком вынули из земли и положили вам на тарелку.