Перекресток

СУДЬБА

Мне судьба говорит: «Не лезь!»,
А я лезу.
И стоит судьба, словно лес
Из железа.

Мне судьба говорит: «Постой!»,
А я – ходу!
И судьба – осенней листвой
В непогоду.

Мне судьба говорит: «Дружок!..»
А я – в лоб ей.
И горит судьба, как ожог,
Хоть ты лопни.

Мне судьба говорит: «Ложись!»,
А я спорю.
И течет судьба, словно жизнь,
Прямо к морю.

ТЕРЦИНЫ

Привет, Вергилий, хмурый проводник!
Сегодня я – ведущий, ты – ведомый.
На небесах – чужой, в аду – как дома,

Луч света в царстве тьмы, в песках – родник,
Чужой среди своих, сквозь слезы – смех,
Готов вести тебя я без помех

По всем гееннам мира. Друг мой милый,
Страх нас сопровождает до могилы,
А за могилой он уже не страх,

Сгорев дотла на гибельных кострах.
О, в пекле – тишь да гладь! Иное дело,
Когда душа – заложница у тела,

А тело хочет жить. И вопль души
Лишь подтвердит: все средства хороши
Для достиженья цели. Целься, друг мой,

Вздымай сиюминутные хоругви,
Освой архитектуру на песке,
Сегодня – весел, завтра же – в тоске,

Сейчас и здесь, где хоровод материй
Напоминает хоровод истерик
У дамочек нервических. Вперед,

Всегда вперед, кривя в улыбке рот,
За кругом кругом, за другом – враг, и снова,
Опять, всегда, в начале было слово,

В конце был жест, а в середине – мы,
На хрупкой грани вечности и тьмы,
На острие ножа воздвигся дом…

Мы, впрочем, заболтались. Что ж, идем.

* * *

И никто не позовет.
Я и сам бы не пошел бы
С вашей развеселой шоблой
В обезумевший поход,
Я и сам бы ни за что
Никуда ни с кем ни разу,
В драном драповом пальто,
С неоконченною фразой,
Исказив ухмылкой рот,
Изваляв в опилках душу…

Я бы зов, как песню, слушал,
Но никто не позовет.

ВДВОЕМ

Е. Л.

Давай поговорим о нас,
Какие есть, какие были,
Какими будем. Море пыли
Пригасит свет счастливых глаз,
Осядет в горле горьким комом,
Любимых превратит в знакомых,
Друзей – в приятелей. И все же,
Сквозь годы, сквозь мороз по коже,
Давай поговорим о нас.

Давай поговорим сейчас,
Не хороня нас в долгий ящик –
О самых-самых настоящих,
Без комплиментов, без прикрас,
Со смехом или со слезами,
Блестя счастливыми глазами,
Давай поговорим сейчас.

Давай поговорим не здесь
И не сегодня. В странном месте,
Где рубль легко пойдет за двести,
Где хлеб насущный даждь нам днесь,
Где нет ущерба нашей чести,
Где мы – вовеки, где мы – есть,
И сад, обещанный давно,
Стучится ветками в окно,
Цветет душистым белым дымом,
Где мамы вечно молодые,
Где в родниках течет вино,
Где всем воздастся по заслугам
Или по вере – свет и тьма
Узлы мирские вяжут туго:
Иному – посох и сума,
Иному – тихая тюрьма,
Иному – долгий путь за плугом,
Тебе – что выберешь сама.

Давай поговорим с тобой,
С тобой и только. Каждым словом
Делясь забытым, старым, новым,
Сиюминутностью, судьбой,
Сворачивая дни, как горы,
Ты знаешь, эти разговоры
И называются – любовь.

* * *

Цыганки трудились, цыганки гадали:
У каждой медали – четыре педали,
У каждой педали по две стороны,
У каждой страны по четыре войны,

У каждой войны десять тысяч героев,
У каждого – орден за взятие Трои,
И каждому ордену – тысяча лет,
А каждому году названия нет.

И каждой минуте – козырную даму,
И каждому времени – свой Нострадамус,
Чтоб каждый пророк – с бородой и в очках,
Со сказкой про белого чудо- бычка.

А чудо-бычок – он без левого рога,
А дом – он казенный, но в дальней дороге
Ты вспомнишь тот дом, и манящая даль
Вдруг звякнет надтреснуто, словно медаль,

Где родина – той и другой стороною,
Забытой страною, чужою войною,
Сутулой спиной да кирпичной стеной…
Бывают медали с одной стороной?

ПОЖАР

Душа битком набита хламом –
Гори огнем!
Пусть суждено сгореть дотла нам
С тобой вдвоем,

Но слишком хочется простора,
Не здесь – внутри.
Коран ли, Библия ли, Тора,
Весь смысл – гори!

Пылай, душа! Стучится пепел
В щиты сердец.
Когда ни холоден, ни тепел,
Тогда – мертвец.

А так – взмахну себе крылами,
Живой, нагой,
Всегда – пожар, вовеки – пламя,
Всегда – огонь!

У ЗЕРКАЛА

Надвигается гроза,
Фазу неба закоротит,
Что-то бегают глаза
У сидящего напротив,

А вокруг все гладь и тишь,
Даль пронзительно нагая…
Эй, напротив, что сидишь,
Подозрительно моргая?

* * *

У каждого свой бог – и в фас, и в профиль,
Нимб над главой,
Но, в сущности, лукавый Мефистофель –
Он тоже в доску свой

У каждого. То прямо, то кругами,
То «нет», то «да»,
Так и снуем меж нимбом и рогами –
Туда-сюда.

ВЫХОД

Когда мы выходим на сцену,
Когда мы вершим торжество,
Мы знаем и меру, и цену,
И смысл, и значенье всего.

Мы – древние мудрые боги,
Мы – юные чудо-цари,
С презреньем швыряя под ноги
Кумиров любых алтари,

Мы брезгуем адом и раем,
Мы славим свободу и пыл,
И вольной душой презираем
Соблазны нелепой толпы.

Когда мы выходим на сцену,
За нами идет благодать,
Вселенная – это плацента,
Отвергнутая навсегда,

Законы великим излишни,
Могучим смешны рубежи…
Но вот мы выходим.
Мы – вышли.
И каждою жилкой дрожим.

Минута – и занавес поднят,
Минута – и зал начеку.
И правда коварную подлость
Сорвет, как с гранаты чеку,

И мы оставляем гордыню
В кулисах, как сброшенный плащ,
И в сизом искрящемся дыме
Наш гимн превращается в плач,

Стихает дробящийся топот,
Скрываются в ножнах мечи…
А кто-то нас хлопнет по попе
И скажет: «Родился? Кричи!»

ОТКРОВЕНИЕ

У лихой каравеллы дырявое днище,
Затупились мечи, вместо ножен – труха,
Утомленные принцы завидуют нищим,
И глодают шакалы легенд потроха.

Пока тускнеют древние венцы,
И Белоснежка спит во гробе