Перекресток

бы!..»

Это все кавардак, карнавал, и смешон, и жесток,
Это апофеоз, это вызов кипящему року,
И в отечестве нашем дадут всем сверчкам по пророку,
Куликам – пополам, по полям, по холмам,
и трем сестрам – комфортный шесток.

Я – ваш сын, я – ваш внук, я – ваш брат по несыгранной роли,
Я согласен пешком хоть от Белого моря к Голгофе,
Лишь бы зарево прожекторов, лишь бы литрами – кофе,
Лишь бы брань костюмеров в уборных, и вечно – гастроли.

Умирал и рождался бессчетное множество раз,
Уходил, возвращался – по кругу, по кругу, по кругу! –
Знал удачу и крах, бил врага, подавал руку другу,
Плоти от плоти я ваш – карвардак, карнавал, нам пора!

…и плевать, что похмелье с утра,
Что приблизился серп топора,
Что на лбу пропахались морщины –
Вот: идет к Магомету гора,
Вне реальности и без причины!
Значит, завтра танцует с вчера,
И мужчины до смерти мужчины,
А у женщин в глазах – блеск костра…
Потанцуем, сестра?

ЖЕЛАНИЕ

…так и жизнь пролетит, просквозит, отболит и окончится,
Отрыдает грозой, талым снегом в низины сойдёт,
Ах, как много хотелось, и как же немного мне хочется
В этот день, где акации мокнут под сизым дождём,

Где лохматая псина вертит крендельком закурчавленным,
Где жирнющие голуби булькают в мокрой тиши,
И соседи зеленый борщец сотворили из щавеля,
И бурчит вдохновенье: «Не можешь писать – не пиши!»

Захотеть ли карьеры? – карьера курьером унесена,
И в карьере утоплена, подлая, курам на смех.
Захотеть ли богатства? – бумажник хохочет невесело,
И бурчит вдохновенье: «Не сметь, безобразник, не сметь!»

Захотеть ли друзей? – так по пальцам друзья пересчитаны,
И хватило их, пальцев, с избытком, с запасом, вполне,
Потому что друзья, словно книги, сто раз перечитаны,
А друзей одноразовых, право, не надобно мне.

Захотеть ли любви? – вот любовь, что-то моет на кухоньке,
И ворчит, что посуды скопилось – в реке полощи!
Захотеть ли гулянки? – калач улыбается пухленький,
И горилка в баклажке, и в миске – с говядинкой щи.

Ах, как много хотелось, желалось и в гору карабкалось,
Ах, какие мечтались гроши, ах, какие шиши!..
Скоро жизнь отчалит – «Титаник», корабль-колосс –
И бурчит вдохновенье: «Пиши, безобразник, пиши!»

* * *

Стихи смывают пыль с души,
Стихи срывают с нас оковы,
Пиши водою родниковой,
И грязной тряпкой не маши.

Стихи спасают от тоски,
Стихи излечивают раны,
Но если мы с тобой – бараны,
Шашлык наш – бытия куски.

Стихи взмывают к облакам,
Днем – облегченьем, ночью – воем,
Да, бейся в небо головою,
Нет, не спускайся к дуракам.

Стихи – редчайшие дары,
Стихи – натянутые нервы,
И это все не во-вторых,
И даже, право, не во-первых…

* * *

А если уйду – это, право, не важно,
Оставьте унынье врагам,
Плывет по теченью кораблик бумажный
К иным берегам,

Газетою – парус, и спичкою – мачта,
И время – широкой рекой,
Не надо, прошу вас, не хнычьте, не плачьте,
Махните рукой.

Уйдите домой и без слез помяните,
В бокалы налейте вина,
Пока еще солнце над вами в зените,
Пока не луна.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Пройдись за мною по тротуару,
Упрись мне в спину тяжелым взглядом,
Мне нужно знать, что ты где-то рядом,
С петлей и мылом, ножом и ядом,
С недобрым словом – моей наградой
За те грехи, что считал товаром.

Я торговал врассыпную, оптом,
Себе в убыток, смешной барышник,
Купец наивный – но только, слышишь,
Осанна в вышних нас не колышет,
Как поцелуй золотой малышки,
Когда башмак до прорехи стоптан.

Шагай за мной, человек мой черный,
Криви в усмешке сухие губы,
Твои движенья смешны и грубы,
Тебе поют водостока трубы,
Тебе метали лещи икру бы,
Когда б икринки – размером с четки,
А так, по малой – сдувайте щеки,
Раз ты – не демон, а я – не Врубель.

В безумном вальсе дома кружатся,
В ночном тумане шаги поманят,
В седом дурмане меня помянут,
Огни зажгутся в небесной манне –
Мне б в эти стены всем телом вжаться,
Да жжется кукиш в моем кармане,
Да гибнуть рано – пора рожаться.

Шагай за мною, нелепый призрак,
Пока есть время, пока не тризна.

ХОЛОД

Глоток луны из чаши неба
Горчит,
Тяжелый, черный запах хлеба
В ночи,
Шаги обиды за спиною,
Наискосок меж всем и мною –
Огонь свечи.

Колючий иней звезд на окнах
Студён,
Куда идешь? – вернее, кто к нам
Идёт,
Сминая годы, вехи, тени?
Курок ружья на мрачных стенах
Взведён.

Дома моргают вслед, не зная:
Мой? Твой?
Свисает облако, как знамя,
Над головой,
Наискосок меж всеми нами,
Унылым гибельным цунами –
Пса вой.

Оледенил весь мир потоп,
Оставив город на потом.

ОТПУЩЕНЬЕ

Отпусти ты меня в соловьиную ночь
Ненадолго,
Я тебе принесу новой песни зерно
На ладони,
Я тебе приведу снов горячий табун
Некрылатый,
Я ума притащу на озябшем горбу
Хоть палаты.

Отпусти, не держи, я грызу свою цепь,
Кровь из дёсен,
На душе – паутина, тоска на лице,
В пальцах – осень,
Мне бы грошиком в ночь, мне – копейкой во тьму
Кануть в нети,
И остаться совсем-рассовсем одному
На планете.

На коленях стою, бью поклоны, чудак,
Умоляю:
Отпусти, изрони милосердное «да» –
Отгуляю,
Отплачу, отслужу, отбегу и вернусь,
Виноватый,
Словно коврик, тебе на рассвете приснюсь
У кровати.

Наступи мне на горло, на спину, на все,
Что подставлю,
Урони на меня, что ли, томик Басе,
Хлопни ставней,
Погляди в золотое спросонья окно –
В очи змею…

Я распробовал ночь, как хмельное вино,
Я трезвею.

ЭПИГРАММЫ

А. Пехов, Е. Бычкова, Н. Турчанинова, «Киндрэт: кровные братья»

Ах, замутила сериал писательская братия,
Ах, здесь приволье и размах для творческих натур:
Влюбился в киндера киндрэт до полного кондратия,
А кадаверциан их спас, и полный ПехБычТур!

Легиону продолжателей «Саги о Конане-варваре»

В каждом «конаническом» романе,
Если хорошенько потрясти,
Слышен сладкий хруст зеленых «money»,
Автором сжимаемых в горсти.

Книге «Пентакль» Олди- Дяченко-Валентинов

Придумать рифму к слову «пакля» –
Пустяк для авторов «Пентакля»!

Алексею Пехову

Пехов Алексей красив
И усат,
Словно Горький он Максим
Стал писать:
У Максима просто «Мать»,
А у нас –
«Мать-1», «Мать-3», «Мать-5»,
Мать сто раз!