такие проявления! Особенно в нем!
– А почему собор Парижской Богоматери называют еще мистическим шедевром? – спросил невысокий очкарик, тоже длинноволосый.
– Все мистично в этом произведении искусства и духа, – сообщил заводила славной компании. – Говорят, статуи Богородицы в соборе – это переделанные статуи женских божеств, существовавших в древнем языческом храме. А еще, если приглядеться, в многометровых витражах собора можно увидеть намеки на знаки зодиака, а так называемая галерея царей воспроизводит 28-дневный лунный цикл. Возможно, в самой геометрии Нотр-Дама, который перестраивался неоднократно, закодирован тайный смысл «философского камня» алхимиков! Мы, как члены мистического сообщества, должны обратить особое внимание на этот собор – духовное сердце Парижа. Даже великий пролетарский поэт-бунтарь Маяковский, войдя в собор, был потрясен его величием и снял с головы свою вечную кепку.
Пока я слушал эти рассуждения, у собора становилось все многолюдней. Подтягивались, профессионально стреляя глазами по сторонам, торговцы сувенирами. Бомжи тоже зашевелились, разбрелись по разным углам площади, которая, судя по всему, тоже была поделена между ними на определенные участки.
Между тем перед собором появилась группа темнокожих стройных парней. Они установили прямо на асфальте магнитофончик, врубили рэп и начали танцевать. Их мгновенно окружили щелкающие затворами и клювами ротозеи. Надо отдать должное африканцам: танцевали они весьма ритмично и слаженно. Многие подтанцовочные коллективы на российской эстраде уж точно обзавидовались бы.
Идиллию вдруг нарушил женский истошный вопль с характерным малороссийским акцентом.
– Ой, мамочки родные! У меня ж сумку украли! – вопила толстая крашеная тетка, отчаянно вращая глазами по сторонам.
Африканские танцоры очень технично подхватили магнитофончик и мгновенно испарились. Рыдающей тетке стали выражать сочувствие находящиеся рядом туристы.
– Травм-то хоть нет? – интересовались они.
– Да лучше бы травмы! – истошным голосом верещала она. – А в сумке-то все было! Кошелек с деньгами, паспорт и видеокамера. Хорошо, хоть я триста евров в лифчик спрятала! Ой, мамочки, что ж теперь делать-то?
Минут через десять тетку успокоили и повели в участок писать заявление. Еще через полчаса вернулись пластичные африканцы с магнитофончиком. Площадь, помнившая королей, королев, Робеспьера и Наполеона Бонапарта, продолжала жить своей обычной жизнью. Несколько парочек, не обращая внимания на окружающих, самозабвенно целовались с видом на знаменитый собор.
– А теперь мы направимся в сторону Нового моста через площадь Дофин, прогуляемся по великолепному скверику Вер Галан, где так любили бывать русские писатели и режиссер Андрей Тарковский. Вы тоже сможете почувствовать себя настоящим русским интеллигентом! – истошно вопил в мегафон очередной экскурсовод очередной русской группы. – А пока все вместе сфотографируемся на нулевом километре на знаменитой площади перед собором Нотр-Дам, которая теперь носит имя Иоанна Павла II!
Мне стало тошно, я выбрался из разноголосой толпы туристов и отошел немного в сторону. В тени у стен собора расположилась группа ребят, как оказалось – соотечественники, из России. Они были с огромными рюкзаками, трапиками и называли себя путешественниками. Я еще рано утром приметил, что двое уставших парней расположились неподалеку от собора прямо на асфальте, достав бутерброды и термос. Один из них вскоре отключился, накрывшись курткой, а второй бдительно отслеживал обстановку. Через пару часов к ним присоединился третий, такой же измученный и нечесаный. Воссоединение сопровождалось радостными возгласами и объятиями.
– Какими судьбами в Париже? – поинтересовался я, подойдя к компании.
– Да ездим вот по Европе. Добираемся из Мюнхена на перекладных, – ответил парень, появившийся последним, – Серега.
– А куда в принципе направляетесь?
– Вообще-то держим курс на Лазурный Берег, в Канны. Оттуда, может, потом в Италию или Грецию рванем, не знаем пока. Но до этого еще столько всего интересного есть! Не могли мы проехать мимо Парижа! Столько всего слышали про этот город! Хотели своими глазами увидеть.
– И как, впечатляет?
– Честно говоря, чего-то большего ожидали… Но так, ничего. Мы еще не поняли толком, пока к месту встречи добирались. Сейчас встретимся все, отдохнем и пойдем пошляемся по городу. А ты не знаешь случайно, в каком веке Нотр-Дам-то построен был? – Серега поднял голову и посмотрел наконец на собор.
– Начали его строить в двенадцатом веке, строили, кажется, сто семьдесят лет, потом перестраивали несколько раз, – ответил я. – Наполеона тут короновали. И парламент в Нотр-Даме заседал, и сделки тут заключались, и даже что-то вроде камеры хранения ценностей было. А еще когда-то в соборе бездомные ночевали, вроде нас с вами. Я это от экскурсовода слышал!
– Здорово! – хмыкнул парень, назвавшийся Саней. – Красивый собор. То ли тяжелый, то ли легкий – даже не поймешь. Хотя мне больше в Барселоне собор Гауди понравился. Такой весь резной, шпили в небо, подсветка вечерами классная. Его еще до сих пор строят. Хотя в Барсе к нему люди по-разному относятся.
– Вы и там уже побывали?
– Да. Классный город, веселый, тусовочный. Море рядом! – вздохнул Серега. – Люблю море! А вообще, мои предки говорят, у нас, наверно, дромомания.
– Это что еще такое? – нахмурился я.
– Тяга к странствиям! – хором сказали ребята и ударили друг друга по рукам. – Не можем сидеть на одном месте. Скукотища! Утром в офис, вечером – домой. Еда, телик, жена, дети, теща. Это разве жизнь? Жизнь – когда меняются впечатления, каждый день – новое место, новые люди. Вот это нам по душе. Чел, дай пять!
– Охотно! Я тоже ненавижу сидеть на одном месте. И все же расскажите, – допытывался я. – Как вы путешествуете? Автостопом? Автобусом? Поездом?
– Когда как везет! Денег у нас немного, что заработать удается – то и наше! – сказал Саня. – Иногда едем автостопом, но это не очень удобно. Приходится добираться разными машинами – всех не берут. Даже двоих подобрать – для водил местных проблема! А потом следующая засада – искать друг друга в незнакомых городах. Сейчас вот тут все и договорились встретиться – у Нотр-Дам, чтобы не заблудиться!
– Мы поезда уважаем, – сказал его друг. – Во-первых, на вокзалах дешевые туалеты, всегда можно помыться. Во-вторых, можно несколько станций бесплатно проехать, если подфартит, потом слезть и ждать следующего поезда.
Не на скоростных поездах мы ездим, конечно, там контроль еще на перроне. Что попроще выбираем, местные тихоходы. Но в последнее время ездить все сложнее – меры безопасности ужесточают. В Испании на это конкретно нарвались. Иногда ловят, штрафуют, конечно… На автобусах тоже катаемся, когда деньжата есть, мы не гордые!
– А зарабатываете чем?
– Да как сложится. Что-то погрузить, разгрузить, убрать… Дураков работа любит! В Европе тоже далеко не все платят налоги, – рассмеялся Саня. – А еще нашего Диму на арену выпускаем. Он у нас бритвы может глотать, стекло жевать – в общем, всякие фокусы показывать. В Индии научился, когда там на Гоа три года тусовался. Пипл шарахается, восторгается, деньги кидает. Особенно на южных променадах хорошо работает. Драггерами не подвизаемся!
– Драггерами? В смысле, наркотики не продаете? – не понял я.
– Те, кто торгует наркотиками, называются наркодилерами, сынок, – покровительственно похлопал меня по плечу Саня. – Хотя наркоту мы тоже не продаем. А драггеры – это те, кто девиц клеит. И пытается с этого дивиденд иметь. Мы не такие! Гусары денег не берут!
Мы рассмеялись. От смеха проснулся спавший доселе смешной рыжий парень со свалявшимися дредами. Он удивленно приподнялся и посмотрел на нас непонимающе.
