– Нет, мне Анджей рассказывал… У него среди девочек подружек много. А еще, ты только ему не говори, что я сказала, мы часто выступаем с шоу на тех улицах, рядом с площадью Дебюсси. Часто, когда люди знакомятся, встречаются, им нужен симпатичный «фон». Вот мы и крутим там пои иногда…
– А ты давно поингом занимаешься? – решил переключиться я с весьма щекотливой темы и хлебнул остывающий кофе.
– Уже лет пять. Меня Анджей учил. С ним выступаю в Париже три года. Надеемся через несколько лет получить документы.
– А почему из Польши уехали?
– Анджей хотел поступать здесь в университет, приехал по учебной визе и остался. В итоге он никуда не поступил, виза закончилась, а возвращаться не захотел. У нас в Польше пьющая мать и отчим, который меня все время бил. Анджей хотел, чтобы я приехала к нему. Так и вышло… Потом он боялся, что я стану проституткой, тут многие девочки становятся – от отчаянья, от безденежья, – вот и начал со мной заниматься. Я гибкая, ловкая. У меня получилось!
– А дальше что, Кристя?
– Может быть, Анджею удастся оформить фиктивный брак с какой-нибудь француженкой, тогда все будет легче… Сейчас живем с другими поляками, тесновато, конечно. Там, где ты был: то ли приют, то ли ночлежка, – но хотя бы крыша над головой. Этот подвал один поляк держит, мы ему мелкие деньги платим, он нас не гонит. Днем я ухожу гулять сюда, в парк, тут безопасно и красиво. А вечером мы часто допоздна устраиваем шоу.
– Слушай, а откуда вообще поинг взялся? Кто его придумал?
– Многие в Париже говорят, что это наследство хиппи. Когда-то в шестидесятые они на трансовых вечеринках курили наркотики и крутили огни. Получалось что-то вроде медитации, таких совместных галлюцинаций, погружений в пространство… А на самом деле все гораздо древнее. На местном слете пойстеров в прошлом году я слышала, что файершоу уже больше тысячи лет. Как будто само слово «пой» – шар в переводе с языка маори. Когда-то в древних ритуалах крутили горящие шары, наверно, отгоняли так злых духов. Я не думаю, что это была просто физкультура. Люди тогда были огнепоклонниками, почтительно относились к огню, отсюда и произошло наше искусство.
– Красивая легенда… – улыбнулся я. – А ты сама почему огни крутить стала? Только из-за денег или тебе нравится?
– Конечно, нравится! Поинг – яркая сказка в обычной жизни, она завораживает. Я очень люблю, когда мы выступаем ночью, особенно на Марсовом поле. Кругом темно, никого не видно. И есть только мы с нашими поями, в которых крутятся огни. Ночью хорошо слышно, как шумит огонь. Получается очень красиво, когда быстро крутишь: как будто ты внутри огненного клубка! Я не столько для денег это делаю, сколько для души. Иногда мы с Анджеем придумываем новые номера, фигуры.
Вдвоем мы иногда выступаем на частных вечеринках, в клубах. Но такое редко бывает – везде большая конкуренция, а мы нелегалы. Вот и приходится иногда крутить пои на улицах. Там любят обычно, когда выступающих много, чтобы больше огней, зрелищнее, ярче. Поэтому Анджей все время кого-то тренирует. Люди приходят, уходят, а мы тут живем и крутим огни… Когда-нибудь я хотела бы сделать настоящее шоу, профессиональное, театр огня или что-то в этом духе. С профессиональными пойстерами, красивыми снарядами, костюмами. Чтобы были танцы, акробатика, музыка и, конечно, море огней. Но не знаю только, сможем ли…
Я поблагодарил Кристину за эмоциональный рассказ. Мы подружились, и следующие мои занятия прошли с гораздо большим задором. Потренировавшись с ней и Анджеем еще несколько раз, наша группа была готова к короткому огненному выступлению. Для меня опыт тренировок кроме памятного синяка на лбу закончился еще опаленной щетиной и насквозь прожженной курткой. Не считая керосиновых пятен на брюках, разумеется. Но это мелочи.
Мое первое выступление состоялось там же, в районе Булонского леса. Мы расположились на открытом пространстве, неподалеку от Шале де ля Круа Кателан.
– Работаем быстро, пока нас не прогнали. Сегодня тусовка ожидается большая – суббота. Разминайте руки, начинающие пойстеры!
Пока мы послушно мяли ладони, Анджей и Кристина быстро разложили свои приспособления: пои, керосин, ламповое масло, зажигалки. На свет был извлечен даже небольшой портативный огнетушитель – на всякий случай.
Вокруг нас мгновенно начала собираться небольшая цветастая толпа ротозеев всех мастей: ярко накрашенные девчонки, мужики с томными взглядами, веселые семейные парочки… Попадались и весьма прилично одетые, немного скучающие «состоятельные господа», как я их определил.
– Сейчас будет шоу! – объявил Анджей. – Все отойдите, пожалуйста, на пять шагов назад!
Помогавший ему парень, похожий на испанского мачо, весело застучал в барабан.
– Строимся! – шепнула Кристина.
Трое начинающих – алжирец, чех и я выстроились в линию на расстоянии двух-трех метров друг от друга. Кристина и Анд жей вышли вперед. Пока мы довольно тупо крутили огни в разные стороны, стараясь не выпадать из ритма, брат с сестрой выделывали настоящие акробатические трюки. Кристина крутила пои, встав на плечи Анджею. Потом в ее руках откуда-то возник настоящий огненный веер. Это было изумительно красиво, почти волшебно. Вокруг брата с сестрой вычерчивались в воздухе неповторимые огненные узоры.
В конце выступления Кристина играючи погасила свои снаряды, достала невесть откуда взявшуюся коробку и, очаровательно улыбаясь, пошла в толпу. Анджей в это время исполнил свой коронный номер – «Огнедышащий дракон». Публика зааплодировала. В коробку к Кристине посыпались монетки. Вдруг по толпе пронесся тревожный шепоток:
– Полиция!
– Сматываемся! – быстро крикнул нам Анджей, бросаясь собирать оборудование.
Мы с другими «артистами» подхватили свои, к счастью уже потушенные, пои и рванули в разные стороны. Я помог Кристине с ламповым маслом и снарядами, пока она быстро пересыпала в рюкзак содержимое коробки. Мы побежали, взявшись за руки.
Когда наконец остановились отдышаться, я рассмеялся.
– И часто вы так?
– Бывает. Жаль, не все деньги сегодня собрать успели. А народу много было…
– На кофе-то моей доли хватит? – подмигнул я ей.
– Хватит!
– Пошли посидим в какой-нибудь кафешке. Это ничего, что я в таком затрапезном виде?
– Похож ты, конечно, на бомжа, – засмеялась она. – Но ничего страшного. Здесь всем кофе наливают.
Мы провели с Кристиной замечательный вечер за кофе с пирожными. Еще через пару часов вышли на улицу и купили в винной лавке самое дешевое вино – здоровую бутыль. Пили прямо из горла, пока шли по улице.
– А ты знаешь, – сказала мне Кристя, – в Булонском лесу есть не только проститутки. Тут неподалеку есть музей Моне, совсем крошечный, он почти всегда пуст: туристы о нем ничего не знают. Там несколько чудных картин. Мне особенно нравится одна, я не помню названия, где размытый Париж под дождем… Я люблю бродить по выставкам, когда есть время. В Париже столько музеев и галерей! Очень люблю музей Орсэ и музей Востока – Гимэ, где когда-то танцевала Мата Хари…
– Кто из художников тебе нравится? – поинтересовался я.
– Импрессионисты, конечно! – воскликнула Кристина. – Только они смогли так точно выразить малейшие оттенки настроения, из которых как будто складывается мозаика. Это самая парижская живопись. Я бы хотела нарисовать, как рассыпаются искры, когда крутишь пои в темноте…
Вокруг нас тусовались раскрашенные травести, стареющие проститутки, прыщавые юноши неопределенной национальности. То ли от вина, то ли от присутствия рядом миловидной девчонки в накинутом на яркое трико пальтишке мне стало неожиданно весело. Я вдруг подумал, что в этом что-то есть: Булонский лес, ночные сверкающие пои, геи с накрашенными глазами, горьковатый запах керосина от моей одежды…
