Дело в том, что однажды в жизни я уже переживал историю, похожую на ту, которую ты описала со своей матерью.
– Расскажи? – тихо попросила Моника.
– У меня было чувство к одной девушке в Чечне. Заремой звали. Ее родственники помешали нашим отношениям и увезли ее в горы. Она среди своих стала вроде как заклейменной. Потом мне рассказали, что вроде бы она покончила с собой… Мне было ужасно плохо. Потом были всякие события, после которых я бросил военную журналистику и стал стрингером. Сейчас я пишу только о том, что мне интересно.
– Ты не простой вагабонд… – сказала Моника, пристально глядя на меня. – На самом деле ты не просто бродишь по Парижу, у тебя есть цель.
– Я не совсем такой, ты, наверно, права. У меня на самом деле есть цель… – Я помялся: мне не хотелось окончательно разочаровывать Монику. – Я тут по заданию французского агентства новостей, мне надо написать материал о клошарах, поэтому уже два с половиной месяца, почти три, я скитаюсь по улицам, общаюсь с людьми…
– А со мной ты почему общаешься? Тоже материал собираешь? – с вызовом вспылила девушка и попыталась встать, но я удержал ее.
– Нет, нет! Ты – это совсем другое. Со времен Заремы… У меня не было такого чувства. Ни к кому! Я хотел поговорить с тобой серьезно. Моника, я хочу быть с тобой. Давай уедем со мной в Москву. У меня есть квартира. Я буду много работать, ты сможешь учиться, если захочешь. Я смогу нормально зарабатывать, чтобы ты ни в чем не нуждалась…
– Я никуда не поеду! – взорвалась Моника, выдернув свою руку из моей. – Ты обманул, ты использовал меня! Я думала…
– Моника! Но послушай… Я правда…
Я готов был встать на колени и умолять ее не уходить, но цыганка взмахнула черными волосами, как птичьим крылом, и побежала куда-то в кусты. Я пробовал догнать ее, но бесполезно: она лучше меня ориентировалась в этом парке.
Через несколько мгновений я остался один. И только тень Эйфелевой башни угрожающе нависала надо мной.
Когда я вернулся в пристанище Мориа, он сурово зыркнул на меня и промолчал.
– Где Моника? – спросил я.
– Уже спит.
Я сделал быстрый шаг в сторону шалаша, но старик остановил меня:
– Не здесь. Она в таборе.
– Я могу пойти к ней? Сейчас?
– Не стоит. Ложись спать. Похоже, ты наломал больших дров.
– Ты мне можешь открыть секрет, о каком пророчестве она го ворила?
– Она сама тебе скажет, если захочет. Попытайся не повторять чужих ошибок. Хотя, возможно, уже поздно.
Больше старик не проронил ни слова. Я рассудил, что утро вечера мудренее, завалился в спальник и, несмотря на душевный разлад, мгновенно уснул.
На следующее утро я поднялся довольно рано, надеясь опередить старика. Но он уже не спал (или еще?) и сидел у костерка, помешивая угли.
– Куда ты собрался? – спросил он, не поворачивая го ловы.
– Мне нужно уйти ненадолго… – замялся я. – Я скоро буду!
– Ты не бродяга, – больно уколол меня Мориа. – Зачем притворяешься им, примеряешь чужие маски? У тебя совсем другая жизнь. И сейчас ты собираешься вернуться к ней… Как Джек Лондон, ты нырнул в наши глубины, но не смог выдержать тут долго. Наверное, ты собрался писать о «людях из бездны» и вынашиваешь замысел нового «Кнульпа». Тебе кажется, что ты сможешь это сделать лучше, чем Гессе?
– Нет, я просто… – Я бесился, не понимая, почему должен оправдываться перед этим стариком, которого знал всего несколько дней.
– Или ты просто пришел к нам, когда стало совсем хреново, чтобы отдышаться и перевести дух, ибо только нищие духом блаженны? Тебе захотелось сделать затяжку блаженства? Это твое право, но ты причинил боль принцессе. Она не заслужила этой муки. Лучше бы ты курил марихуану, сидя в своей русской квартире.
– С Моникой я обо всем серьезно поговорю, когда вернусь, – взяв себя в руки, сказал я. – Взрослая девушка, надеюсь, все поймет.
– Она не хочет тебя больше видеть. Ты знаешь об этом?
– Ерунда! Вчера мы просто немного повздорили… Как тяжело с женщинами! Стоит только начать говорить серьезно, у них начинается истерика! – начал снова распаляться я. – Сейчас мне надо идти!
Мориа промолчал, откинулся на стуле, полузакрыв глаза. Он как будто перестал замечать меня. Я еще несколько минут помялся рядом, потом подхватил рюкзак и пошел. Что за дела? У меня есть планы, обязательства, своя жизнь. Мне нужно было связаться с Аленой из агентства новостей.
Почему я должен был раскрывать свою душу встреченной мной на улице Страсбурга цыганке, даже испытывая к ней самые нежные чувства? И вообще-то я ей кое-что предложил, а то, что она так отреагировала, – так это ее проблемы! К тому же этот несносный, желчный старик скоро впадет в окончательный маразм от своей гребаной философии!
За окружной я наконец нашел телефон-автомат. Купил карточку, быстро набрал номер Алены.
– Алло!
– Это Тимош… То есть Тимофей Бродов! – поправился я.
– Тимофей! – воскликнула Алена взволнованно. – Ты жив? У тебя все в порядке? Мы тут волновались, даже пытались разыскивать. Нам звонили из Москвы, я не знала, что отвечать…
– Все в порядке. Мне срочно нужен лэптоп. Я буду делать материал.
– Где ты?
– Это не важно. Привези мне компьютер, одежду и ключи от отеля на Северный вокзал, оставь в камере хранения. Перезвоню еще раз с вокзала и узнаю код.
– Как скажешь, но, может быть, будет лучше, если мы встретимся в отеле?
– Нет.
– Ты не боишься? Северный вокзал? Северные кварталы Парижа… там же полно черных!
– Алена, я три месяца прожил на улице. И ни-че-го не боюсь! Мне будет нужно еще несколько дней, чтобы написать материал. Не тревожьте меня, пожалуйста. Потом сам выйду на связь. Пока.
Я повесил трубку и двинулся в сторону метро. Отчаянно хотелось курить. По пути купил пачку сигарет. Навалилось очень странное и неожиданное чувство, как будто я делал что-то не так. Хотя, в соответствии с условиями контракта, я как раз укладывался в срок сдачи материала, даже с некоторым запасом времени. Сюжет почти созрел у меня в голове, осталось только переложить его в память компьютера. Что же так мучило и терзало?
Примерно через час я добрался до Северного вокзала. Тоже весьма неоднозначное местечко. Сюда приходят многие европейские поезда, а также «Евростар» из Великобритании, поэтому под колоннадами и сводчатыми потолками всегда полно самого разного народа. Толчея начинается уже перед зданием вокзала, когда со всех сторон подходят сумрачные арабы и афри канцы, суетливые индусы в чалмах, предлагая недорого донести ваш багаж, даже если его нет. Отделаться от них непросто.
Именно здесь происходили массовые молодежные беспорядки, когда в ходе проверки проездных документов полиция применила силу, и погиб оказавший сопротивление представителям властей безбилетный алжирец. С тех пор, видимо, полиции тут прибавилось.
Вновь связавшись с агентством, забрал из камеры хранения сумку с вещами. Переоделся в туалете, с удовлетворением отправив в мусорную корзину заношенную одежду. Причесался, умылся. Включил мобильник. Как в фантастических фильмах, я совершал телепортацию в прежнюю жизнь. Но впервые это происходило так болезненно.
Зеркало признало, что наконец я стал похож на нормального человека! Поспешил в сторону отеля, чтобы скорее начать писать материал. Начал мечтать о чашечке кофе и круассане с джемом, чтобы выбить
