Я вышла к морю, действительно, было довольно прохладно. Мы спрятались в укромном месте, за каким-то полуразрушенным строением. Как школьники, уселись на одеяло, брошенное на холодный песок.
– За тебя, Карина! – Шмуль разлил по пластиковым стаканчикам вино. – Ла бриют, как у нас говорят. Твое здоровье!
– Спасибо!
– У нас с тостами негусто. А русские все позабыл, – разоткровенничался Шмуль. – Только туристы иногда и напоминают! Но ваши тосты такие витиеватые, все равно забываются быстро.
– Ничего страшного! Я вообще тосты терпеть не могу!
Мы выпили, закусывая сыром и шоколадом, которые откуда-то взялись волшебным образом.
– Шмуль, ты женат? – спросила я, довольно быстро захмелев. Хваленое вино было крепким и довольно сильно отдавало спиртом. Зато я быстро согрелась.
– Разведен. А ты?
– Не была и желания не возникает! – привычно отшутилась я.
– А зря… Таких женщин, как ты, в Израиле днем с огнем не сыщешь!
– Да ладно! Почему это? – обалдела я.
– В Израиле женщины такие… – Шмуль подбирал слова. – Очень эмансипированные, самостоятельные слишком. К ним просто так не подойдешь познакомиться – можно и судебный иск сразу схлопотать. У нас от этого никто не застра хован, даже высшее руководство. Одно только дело Моше Кацава чего стоило! А ты такая красивая, нежная, немного беззащитная… Хотя и хорошо маскируешься, отдам должное!
Я просто лишилась дара речи. Чтобы в Москве мне мужчина такие слова сказал! То ли от выпитого, то ли от усталости я расчувствовалась и немного всхлипнула.
– Шмулик, все не так. Я противная и вредная. У меня куча комплексов, оттопыренные уши, посмотри в профиль. К тому же я фотограф и абсолютная раздолбайка по жизни. Меня все мужики бросают потому, что я много работаю и многого от всех требую, а иначе не могу! Кому я нужна такая?
– Перестань, Карина! – Шмуль продолжал сидеть на почетном расстоянии от меня. – Ты замечательная. Я был бы так счастлив…
– У тебя тоже щит Давида, – задумчиво сказала я, потрогав кулон у Шмулика на шее. – От сглаза защищаешься?
– Нет! Маген Давид весь мир символизирует. В нем соединяются небесное и земное… Смерть и жизнь, разлука и любовь… – Он слегка наклонился ко мне, переступая границы интимного пространства.
– Шмулик, тебе еще в Иерусалим возвращаться, – мягко напомнила я, испугавшись неожиданного поворота разговора. – А я очень устала, впечатлений даже с перебором. Вот, даже батарея у фотоаппарата разрядилась…
– Да-да… – Шмуль резко отпрянул от меня и густо покраснел. – Ты права, конечно. Извини, что я так…
– Это был очень хороший день! Спасибо тебе!
Я обняла Шмулика на пороге гостиницы и поднялась в номер, где меня хватило только на то, чтобы поставить на зарядку батареи, раздеться и рухнуть в постель.
Утром ко мне в номер поднялась Милка и сразу затарахтела:
– Ты знаешь, что в Иерусалиме произошло? Ужас, просто ужас!
– С Тамарой Ивановной, что ли? – спросила я, протирая глаза. – Потерялась вроде бабулька у главной христианской святыни.
– Думали, ночью вернется! Не вернулась. Шмуль начал морги обзванивать. Туристы в панике…
– Надо же, а такая бабулька бойкая, я думала, в жизни не заблудится…
– Теперь нас такой геморрой ждет, ты не представляешь! – нервничала Мила. – Но ничего не поделаешь. Шмуль там всем занимается, он ответственный. Странно, что у него туристка пропала. Такого никогда не было.
– И что теперь?
– Да ничего. Сегодня поищем в моргах и больницах. Если не найдется, завтра сообщим в консульство… Мне для счастья именно этого не хватало! Слушай, Карина, а какие у тебя планы на сегодня?
– Если честно, ничего особенного. Хотела поснимать на городском пляже… Там потрясающие виды!
– Давай, только смотри в оба по сторонам и не теряйся. Пляж – излюбленное место для знакомства. А вечером приходи, у нас девичья тусовка будет. Поболтаем, с моей дочерью и ее подругами познакомишься.
– Договорились!
– До вечера тогда! – нахмурилась Мила. – Я пошла Шмулю звонить. Кстати, он о тебе спрашивал. А ты уже на завтрак опоздала, эх!
– Ничего страшного! На набережной перекушу. Никогда не ем с утра.
– Как знаешь, ведь завтрак включен в стоимость… – разочарованно пожала плечами Мила. – Чего деньги-то палить понапрасну…
– Ерунда! До вечера!
– Пока!
Я снарядила технику и отправилась на набережную. Мне повезло. Ярко светило солнце, день был великолепным! По-московски – почти майским. Море фантастически изум рудное.
На берегу в наглухо застегнутых куртках, спасаясь от невыносимого холода в плюс пятнадцать, группками и по одному расслабленно сидели тельавивцы. Кто дремал на солнышке, кто читал газеты, кто травку покуривал, кто с собаками баловался. Тяжелые будни бездельников!
Я шла по пляжу и фотографировала волны, лица, яхты. Контрастность цветов и их выразительность вдохновляли! Мне было так тепло, что я сняла кроссовки и шлепала босиком по морской воде. Вдруг я обратила внимание, что за мной на пионерском расстоянии, опустив очи долу и делая вид, что оказался тут совсем случайно, следует симпатичный молодой человек в длинном пиджаке и кипе. Яркий кудрявый брюнет, он обалденно смотрелся на фоне моря, взволнованного барашками.
– Я могу вас сфотографировать? – спросила я по-английски, делая шаг ему навстречу.
– Конечно! – неприлично обрадовался он. – А как тебя зовут?
– Карина.
– А я – Йоси. Очень приятно познакомиться.
– Мне тоже.
– Ты – русская репатриантка?
– Нет, русская туристка, – рассмеялась я.
– У тебя хороший дорогой фотоаппарат, – с уважением посмотрел Йоси на мою камеру.
– Я фотограф. Работаю для журналов.
– Как замечательно! – снова расцвел Йоси. – Это хорошая, прибыльная работа. Посидим в кафе?
– Я не против.
Йоси заказал вино и фруктовый салат. Этому красавцу было от силы лет двадцать пять. Мне уже стало весело.
– Что ты делаешь в Тель-Авиве, Карина?
– Приехала в гости к подруге, она живет здесь уже много лет.
– Тебе тут нравится?
– Да, очень. Погода потрясающая! В Москве холод и мрак. А тут – такое солнце! И море!
– Ты замужем?
– Нет! Не берут, – пошутила я и осеклась. Кажется, мой знакомый юмора не заметил.
– А ты хочешь семью, детей? – настаивал Йоси.
– В принципе не против, а что?
– Кажется, у меня есть что обсудить с тобой, – лицо Йоси приняло решительное выражение. – Карина, ты еврейка?
– Любого русского поскреби – обнаружится еврей. Или татарин, или армянин, или еще кто-нибудь неожиданный, – засмеялась я. – И то, и другое, и третье – мой случай. А что?
– Карина, я думаю, что мог бы на тебе жениться, – вдруг на полном серьезе сказал Йоси. – Я приличный
