Мы выехали на прямую и довольно широкую по местным масштабам улочку.
– Мы в интересном месте! Улица Бен Гурион, – широко развел руки полковник. – Одна из центральных улиц. Тут есть кафе, которые работают с раннего утра. Выпьем по чашечке кофе? Кстати, посмотри, прямо в центре Хайфы араб совершает намаз. Разве было бы возможным для еврея помолиться, например, в центре сектора Газы? Его бы убили через тридцать секунд! А у нас – демократия…
Кроме нас, в кафе никого не было. Полковник заказал себе термоядерной крепости эспрессо кацар, а я взяла привычный американо.
– Город Хайфа интересен тем, что тут всегда проживали люди разных национальностей. Например, сорок процентов земли в городе и сейчас принадлежит арабским семьям. А этот район был основан выходцами из Германии, назывался «Мошават Германит» – Немецкая колония.
– Почти как Немецкая слобода в Москве. Там при Петре Первом тоже немцы поселились.
– Выходцев из Германии называли здесь темплерами…
– Тамплиерами? – глубокомысленно переспросила я, наблюдая, как в кафе зашли два туриста, говорящих по-английски, очевидно, отец и сын. Они были увешаны фотоаппаратами и видеокамерами и что-то обсуждали взволнованно.
– Да нет, тамплиеры – это легендарные рыцари храма, – рассмеялся Шломо. – А темплеры – переселенцы из Германии в Хайфу. Можешь себе такое представить, с приходом к власти Гитлера в 1933 году они активно поддержали НСДАП, даже основали в Хайфе отделение партии и переименовали эту улицу в Гитлерштрассе!
– Не может такого быть! Нацисты – в Израиле?! Бред какой-то. И что было дальше?
– Когда началась Вторая мировая война, контролировавшие город англичане собрали темплеров и вывезли их от греха подальше в Австралию. А вот, кстати, обрати внимание на тех двоих, в углу. Вы, случайно, не из Австралии? – обратился к ним по-английски Шломо.
Мужики вздрогнули от неожиданности. Потом разулыбались. Я в очередной раз удивилась непосредственности и общительности полковника.
– Да, – смущенно кивнул один из них. – А как вы догадались?
– Разговор случайно услышал, – сообщил Шломо. – Впервые в Хайфе?
– Я – нет! – сказал тот, который постарше. – Уже в третий раз приезжаю посмотреть на дом, в котором вырос мой отец. Это тот самый дом! А теперь вот привез сына показать ему родные места… У меня сохранились фотографии от отца. В соседнем доме жил его друг, тут почти все, как было тогда! – Мужик начал совать нам старые пожелтевшие фото. – Только дома перестроили немного. И пооткрывали кафе на первых этажах.
– Все ясно, – кивнул Шломо. – Удачи вам! Побродите по окрестным улочкам, тут много чего с тех времен осталось…
Туристы радостно закивали и помахали нам на прощание рукой. Мы вышли из кафе.
– Довольно частая история, – прокомментировал полковник. – Потомки тех темплеров приезжают сюда и льют слезы на местах, где жили предки-нацисты.
– Хорошо, что эта страшная страница истории уже в прошлом…
– Ничего подобного! Ты будешь, наверное, удивлена, но и сейчас в Израиле есть те, кто называет себя нацистами-антисемитами и неофашистами.
– Да ты что? Как такое возможно?
– Проблема в том, что в Израиль в последние десятилетия разными путями приехало много народу, которые не являются евреями даже по крови – не то что по вере. Они не хотят знакомиться с культурой и религией Израиля, язык даже иногда не учат. Вот и возникают разные перекосы. То свастики на стенах рисуют, то антисемитские лозунги пишут. Среди этих экст ремистов, кстати, полно выходцев из бывшего СССР. Они даже умудряются нацизм тут пропагандировать. Ортодоксов бьют. Недавно молодые ублюдки, называющие себя сата нистами-нацистами, публично сожгли флаг Израиля. Еще один выходец из России, проживая здесь, создал антисемитский сайт, отрицающий холокост. Но верх абсурда – осквернения синагог! В Петах-Тикве в одной синагоге на ковре краской нарисовали свастику, изрисовали нацистскими лозунгами колонны и скамейки, хорошо хоть до свитков Торы не добрались. Раньше такое тут и вообразить нельзя было!
– Это безумный мир! Неофашисты в Израиле, являющиеся его гражданами, – страшный сон! – воскликнула я. – Как ты думаешь, эта дикость когда-то закончится?
– Как это ни печально, я думаю, надо готовиться к худшему, – сказал Шломо. – Есть у меня подозрение, что такие проявления будут усиливаться. Если государство нормальных мер в ответ не предпримет. А тут уже политика – отношения с алией и все такое… Но если ситуацию упустить – проблемы могут быть гораздо более серьезные!
В этот момент у Шломо зазвонил телефон.
– Кэн. Беседер… Лех к ебене матери! – услышала я и, отвернувшись, прыснула от смеха.
– Мне пора на базу! – невесело сказал Шломо, отключив мобильник.
– А я правильно расслышала…
– К ебене матери? – засмеялся Шломо. – Правильно! Это ненормативное выражение прочно перекочевало в иврит. Тут так посылают. В переводе означает – очень далеко. Многие израильтяне на полном серьезе рассказывают, что это выражение пришло к нам из арабского!
– Нарочно не придумаешь! – расхохоталась я.
– Точно. Но мне правда пора. Если смогу, приеду к тебе вечером, поужинаем вместе. Да, кстати. Я купил для тебя телефонную карточку, чтобы мы были на связи. Через Москву тебе слишком дорого звонить!
– Спасибо… – растерялась я.
Никто еще никогда так ненавязчиво не заботился обо мне. И тут же испугалась, заподозрив Шломо вновь не в самых лучших намерениях.
– Там записан мой номер. В случае чего – звони без стеснений!
– Ладно…
– Отвезти тебя в отель? Отоспаться? Подъем-то ранним был! Ты, сдается, непривычная к таким побудкам! – подмигнул полковник.
– Нет, я лучше погуляю по городу, раз уж такая возможность выпала, – вздохнув, ответила я.
– Тогда пока!
Полковник целомудренно чмокнул меня в щеку, прыгнул в военную машину и умчался. Я медленно пошла вдоль улицы Бен Гурион в направлении садов бахаи. Интересное выдалось утро! Наверняка с этим веселым полковником у меня будет еще много приключений.
Заинтересовавшись новой для меня религией бахаи, по бесконечным лесенкам и ступенькам я потихоньку поднялась наверх, к бахаистскому храму. Хотя была альтернатива – фуникулер. Но подниматься интересней, весь город открывается как на ладони. У входа меня придирчиво обыскали охранники – обычное дело.
Я вошла в зеленый оазис прихрамового парка и поразилась тому, с каким вкусом и любовью была ухожена территория. Для Израиля, как я уже успела заметить, не такой уж частый случай. Сочно зеленеющая декабрьская трава и кустарники была аккуратно пострижены. Вдоль дорожек стояли фонарики с изумительным художественным литьем. Я вышла к небольшой смотровой площадке с двумя позолоченными орлами, откуда открывался вид на хайфский порт. Ко мне подошел молодой человек и остановился рядом, улыбаясь.
– Ты уже была в храме? – вкрадчиво спросил он.
– Нет пока. Вот, парком любуюсь… Очень красивый парк!
– Его архитектором был Фариборс Сахба. Он мечтал создать место, где каждый человек испытает чувство радости и душевного подъема.
– Мне кажется, ему это удалось! – улыбнулась я в ответ.
– Меня зовут Арик, – сказал молодой человек и протянул мне руку, – пойдем, я проведу тебе небольшую экскурсию. Ты откуда?
– Из Москвы.
– В последнее время у нас все больше гостей из России, общины бахаи есть во многих российских городах, да и просто интересующиеся приезжают, – сказал он. – Милости просим! С Россией у
