собственного мира. Правда, это никогда не получается. Я не слишком отличаюсь от остальных по части мечтаний об обручальных кольцах, но черт меня побери, если я стремлюсь, чтобы мне поставили клеймо на спину.
– Рад это слышать.
Ее голос стал немного холоднее.
– Не дышите так на меня, Карр.
Мы поели за столом, предназначенным для звезд, что означало: еду нам приносили и не приходилось стоять за ней в очереди. Еда была той же, что и у всех остальных: цыплята с рисом и горохом, причем очень близкой к ямайскому национальному блюду, если не считать количества соли и перца. За столом сидели Уитмор, Луис, режиссер, Джи Би, еще четверо и я.
Уитмор сказал:
– Нужно найти кого-то, нормально владеющего испанским языком. Вы слышали, что этот недотепа- литератор предложил кричать ребятам? Viva el liberador, черт бы его побрал. – Он взглянул на Луиса. – Вы слышали?
Луис элегантно пожал плечами.
– Что касается меня, то мне это показалось вполне подходящим. Люди с испанской кровью в жилах в тот момент, когда бредут вброд через речку, часто кричат такие наивные вещи.
Уитмор проворчал:
– Ладно, нужно все-таки кого-нибудь найти, – и повернулся ко мне. – Кстати, приятель, вы не знаете кого-нибудь, кто говорит по-испански?
– Знаю одного. Хотя не знаю, свободен ли он сейчас.
– Можем попробовать с ним договориться. Обсудите это с Джи Би.
И я дал ей координаты Диего Инглеса и номер телефона, по которому его иногда можно было застать в паузе между постелями.
Другой человек, кажется руководитель команды операторов, спросил меня:
– Вам приходилось раньше водить самолет с кинокамерой?
У него был сугубо английский выговор, так что я столкнулся с еще одной частью восьмидесяти процентов.
Я покачал головой.
– Я на это еще не согласился.
Вмешалась Джи Би.
– Его беспокоит машина, которую мы собираемся приобрести.
Оператор несколько высокомерно взглянул на меня.
– Речь будет идти и о моей шее тоже, вы понимаете. Так что если я не возражаю...
– Прекрасно, – кивнул я, – только меня не устраивает перспектива сломать наши шеи вместе.
– А какого сорта самолет вы бы хотели получить, приятель? – спокойно спросил Уитмор.
– Думаю, что лучше всего подошел бы вертолет. Но я не вожу вертолеты.
– О вертолетах не может быть и речи, – сказала Джи Би. – Вы знаете сколько они стоят в час?
– Кроме того, на них очень сильная вибрация, – сказал оператор. Режиссер отодвинул свою тарелку и начал вставлять сигарету в короткий мундштук. – Мы могли бы обойтись и без авиации, Уолт.
– Конечно – ты можешь обрезать любую картину до костей. Но кто будет платить за то, чтобы смотреть на кости?
Я предложил:
– Тут есть 'гарвард', то, что вы называете 'техасцем', стоит на полосе в аэропорту Боскобель. В прошлом году одна кинокомпания использовала его в качестве японского бомбардировщика.
Оператор нетерпеливо бросил:
– Нас не интересуют японские бомбардировщики. И можно прекрасно снять все воздушные сцены с одномоторного самолета: просто нужно снимать ручной камерой и выбросить все кадры, снятые с движения при спуске и подъеме.
Уитмор кивнул, прочно утвердил свои локти на столе и начал уверенными движениями очищать апельсин.
– Ладно, приятель. Так что бы ты советовал нам приобрести?
Я осторожно сказал:
– Если вы хотите снимать на спуске и подъеме, вам нужна двухмоторная машина с застекленным носом. Значит моя не подойдет. Лучше попытаться достать старый бомбардировщик, что-нибудь вроде 'В-25' или 'В-26', с прицелом для бомбометания, расположенным в носовой части. Их здесь, в Центральной и Южной Америке, до сих пор еще полно.
Уитмор покосился сначала на режиссера, потом на оператора, и сказал:
– Звучит неплохо. Вы смогли бы найти такой самолет, Джи Би?
– Я могу устроить так, чтобы его начали искать.
