готов поклясться, что импульсивная мадемуазель Мажиро бросает на него весьма красноречивые взгляды…
— В любом случае, эта церемония ничего не изменит в моем сердце, — проникновенно произнес Артур.
— Я очень рада!
Флора вскочила с дивана. Чтото он слишком разоткровенничался. Ей пора домой, пока она не натворила чегонибудь непоправимого.
— Извините меня, Артур, меня ждет Анна… — пробормотала она, избегая его взгляда. — Нам нужно коечто с ней обсудить… Я внезапно вспомнила…
— Передавайте ей от меня привет, — вежливо сказал Артур, не выказывая охватившего его разочарования. — Пусть не волнуется, я все организую. Думаю, у нас получится обвенчаться в воскресенье.
Флора слушала его, чуть отвернувшись. Она сгорала от стыда. Что Артур сделает, когда обнаружит их хитрый обмен? Будет презирать ее? При одной только мысли об этом решимость Флоры поколебалась. Ей уже не было все равно, что подумает о ней граф Шафтсбери. Внезапно его мнение приобрело для нее важное значение.
— До свидания, Артур. — Флора собрала остатки сил и заставила себя мило улыбнуться.
Артур проводил ее до дверей и долго стоял на пороге, глядя ей вслед.
Ингебьерг расчесывала свои густые волосы, и слезинки одна за другой стекали по ее щекам. Они остановились в лондонском предместье, куда должен был вскоре подъехать граф Шафтсбери.
— Ты должна переодеться в нарядное платье, чтобы понравиться жениху, — пояснила Кристин вынужденную остановку. — Это знатный господин должен остаться тобой доволен, ведь, возможно, уже завтра он будет представлять тебя королю Эдуарду как свою невесту.
Ингебьерг едва слушала старую кормилицу, которая радовалась тому, что утомительное путешествие наконец окончено. Лишь одно было понятно несчастной девушке — миссия Ричарда Воксхолла выполнена. Он передаст ее с рук на руки неведомому графу Шафтсбери и навсегда исчезнет из ее жизни. А она так и не успела сказать ему, что любит его…
— Граф приедет с большим отрядом, — продолжала Кристин, выкладывая лучшие наряды Ингебьерг на кровать.
В глазах рябило от великолепных тканей, украшенных разноцветными камнями. Когдато они составляли предмет невероятной гордости для девушки — никто в округе не одевался так богато и красиво, как Ингебьерг, дочь Симона. Сейчас же она была готова поменяться променять все эти пышные одежды на рубище последней нищенки, лишь бы не расставаться с Ричардом.
— Тебя с почетом отвезут в Лондон, — говорила Кристин. — Граф — родственник короля…
Она все рассуждала и рассуждала, не обращая внимания на молчание Ингебьерг. Вдруг с уст девушки сорвался легкий стон. Кристин испуганно обернулась. Ингебьерг сидела, опустив голову, рука с расческой безвольно висела вдоль тела. Кормилица бросилась перед ней на колени и принялась вытирать концом шелкового пояса слезы девушки.
— Не смей, не смей, — бормотала она торопливо. — Глаза будут красные, кожа бледная…
— Я не могу…
— Ты должна, — нахмурилась Кристин. Она изо всех сил сжала руку девушки. — Слушаться отца — твой долг.
Ингебьерг подняла на нее измученное личико. Понимает ли старая кормилица, о чем речь? Нет, она всего лишь считает, что это каприз избалованной девицы, которая просто чересчур устала…
— Лучше бы мне никогда не появляться на свет! — воскликнула Ингебьерг с пылом.
— Лучше бы рыцарю Ричарду никогда не отправляться встречать нас! — в тон ей сказала Кристин.
Краска так стремительно схлынула с лица девушки, что кормилица подумала, что Ингебьерг сейчас упадет в обморок.
— А ты думала, что Кристин слепая и глухая? — проворчала она. — Кристин тоже когдато была молодой…
Несмотря на суровый тон кормилицы, Ингебьерг почувствовала ласку в ее голосе. Беспримерная тяжесть свалилась с ее души. Теперь она не одна! Есть живая душа, которая понимает ее, с которой можно поделиться своей бедой.
— О, Кристин, что же мне делать? — воскликнула девушка, заламывая руки.
Кормилица вздохнула. Как хотела бы она помочь своей любимице! Но что она может здесь, в чужой стране, не имея денег, не зная языка?
— Выбирать платье и готовиться к встрече с женихом, — ответила она, отводя глаза. — Ничего не поделаешь, моя Ингебьерг. Только погоди отчаиваться. Смири свое сердце. Никогда не знаешь, куда жизнь выведет. Твой рыцарь не будет от тебя очень далеко, ведь он приближенный графа…
И бросив этот загадочный намек, Кристин принялась суетливо раскладывать платья. Ингебьерг задумчиво следила за ней. Жить в обмане? В грехе? Страшные вещи говорит Кристин. И не у кого больше спросить совета. Если бы Ричард не был так холоден, если бы подал ей какойнибудь знак… Она бы тогда на все согласилась. Но он нарочно держится в отдалении, словно не желая воздействовать на нее. Или уже разлюбил ее? Или, что много хуже, испугался ее жениха?
С тяжелым вздохом Ингебьерг принялась одеваться. Без ропота взяла она новую рубашку из рук Кристин. Шелк приятно холодил тело. Поверх золотистой рубашки, вышитой на рукавах и горловине синими и коричневыми нитками, Ингебьерг натянула тяжелое темнозеленое бархатное платье с низким вырезом. Оно плотно облегало фигуру и придавало девушке поистине королевский вид. На распущенные волосы Ингебьерг Кристин водрузила золотой обруч, украшенный искусно отлитыми листьями. На плечи девушки она набросила парадный плащ с меховой подкладкой, который отец Ингебьерг купил у странствующих купцов на ярмарке.
— Ты прекрасна! — всплеснула руками Кристин.
Но Ингебьерг было все равно. К чему красота, если она предназначена не для того, кого выбрало сердце?
11
Дома Флора нашла Анну в совершенном расстройстве чувств. Ее попытка помириться с Гарольдом ни к чему не привела. Он попрежнему настаивал на том, чтобы открыться Артуру, Анна же умоляла его подождать немного.
— Итак, наш милый Гарри ужасно ревнует, — хмуро произнесла Флора, когда Анна рассказала ей подробности.
— Он меня не любит, — всхлипнула Анна.
— Не говори ерунды, — оборвала ее Флора.
По сравнению с тем, что творилось в ее собственном сердце, страдания кузины казались ей пустыми. Гарольд влюблен в нее, она отвечает ему взаимностью. Весь мир будет к их услугам, как только она, Флора, расчистит дорожку для их счастья. Вот только за счет чего?
— Флора, а как прошел твой разговор с Артуром? — спросила Анна.
— Нормально.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — встревожилась Анна. Она наконец обратила внимание на мрачное лицо Флоры.
— Лучше не бывает.
— Артур чтонибудь заподозрил? — стала допытываться Анна.
Ему не надо было и подозревать, подумала Флора с насмешкой. Я сама ему почти все выложила.
— Он знает, что тебе известно о завещании, — неохотно произнесла Флора.
