оставил дверь в кладовую открытой? Он вновь и вновь перебирал в уме свои действия и пришел к твердому заключению, что не виноват в этом.
И что теперь? Надо узнать, кто это сделал. А вдруг кто-нибудь из детей захотел покататься или просто из любопытства отомкнул дверь? Когда Виктория смотрела на него, в ее глазах четко читалась ненависть. Но ведь были моменты, когда она смотрела с благодарностью и надеждой.
Ей нужно время, чтобы смириться и прийти в себя. Уэс вспомнил, как сам впервые потерял лошадь. Ему тогда было двенадцать, но рана еще до сих пор свежа. В конце концов хорошее перевешивает плохое, и Виктория должна бы знать об этом. Может, она и знает, просто ей нужно время.
Одинокая фигура метнулась через дорогу и скрылась в темноте. Уэс напряг зрение, но уже в следующую секунду отнес свое видение на счет напряженных нервов.
Уставший, он сбросил сапоги и лег на кровать. Как же отчаянно ему нужна женщина, спящая в соседней комнате. «Я люблю ее» — эти слова без конца крутились в голове. Когда-то он уже любил, но, оказалось, лишь затем, чтобы узнать, что в любви случаются трагические ошибки. Теперь Уэс был уверен, что все по-настоящему, как надо. Абсолютно уверен. Только нужно проявить терпение, дать ей время. В жизни Виктории все так неопределенно. Он хотел предложить ей определенность и постоянство. А вдруг она вовсе не хочет этого? — пронеслось в его мозгу. Проклятье! Захочет, или я ничего не понимаю.
Вот что он сделает: рано утром съездит за Кэти и привезет ее сюда. Девочка не даст Виктории страдать целый день, отвлечет ее. Это то, что надо.
Уэс хотел пойти к ней, лечь рядом, прижать к себе, он хотел быть с ней сейчас, сию минуту…
Улыбнувшись своему папочке, Кэти подбежала к Виктории и стала трясти спящую.
Кто осмелился разбудить ее? Открыв глаза, Виктория несколько секунд пыталась сосредоточиться. Рядом с ней стояло маленькое существо с длинноухим серым кроликом под мышкой.
— Кэти! Привет.
— Меня привез папочка, — сообщила девочка указывая пальцем куда-то за спину.
Виктория проследила за маленьким пальчиком и увидела Уэса в дверном проеме. Внезапно осознав, что почти обнажена, она поспешно натянула на себя одеяло.
— Что ты собираешься сегодня делать? — спросила Кэти.
— А что ты собираешься делать?
— Ну, папа сказал, я могу взять тебя в город и купить новое платье. — Кэти залезла на кровать. — Он сказал, женщины любят делать покупки.
— Он действительно так сказал?
Виктория взглянула на Уэса, пытаясь определить свое теперешнее отношение к нему. Она все еще чувствовала боль утраты. А он стоял такой спокойный, такой уверенный в себе.
Уэс снял шляпу.
— Моя мать всегда говорила: ничто так не разгоняет тоску, как поход по магазинам.
Тронутая его словами, но все еще во власти сомнений, Виктория слабо улыбнулась Кэти.
— Хорошо, Кэти. Проведем день в городе. Но чем займется твой папочка, пока тебя не будет?
— О, он тоже пойдет с нами. Он сказал, что хочет угостить нас ланчем.
Ланч? Прекрасно. Очень мило с его стороны. Но не попытка ли это загладить свою вину? Боже, может ли она в действительности обвинять его? Уэс говорит, что не виноват. Он занимается лошадьми всю свою жизнь. Посадив Кэти себе на колени, Виктория поцеловала пухлую щечку.
— Тогда дай мне одеться.
Отец с дочерью пообещали подождать ее внизу. Виктория встала и начала одеваться. Взглянув в зеркало, она увидела бледное лицо, темные круги под глазами. Выглянула в окно; утро как утро, мир не рухнул из-за ее горя. В пикапе Кэти села рядом с Викторией. Уэс слышал смех дочери сквозь шум мотора. Его наполнило чувство покоя. Что-то подсказало ему, что все будет в порядке.
Редвуд был довольно милым городком с молом на окраине. Виктория купила Кэти комбинезон и спортивные тапочки, но не позволила девочке выбрать платье для себя самой. Кэти нравились слишком яркие наряды. В конце концов Виктория остановилась на сарафане с ромашками и ярко-зелеными листьями. Кэти сарафан тоже понравился.
Закусив в кафе, они решили пойти в кино. Кэти села между ними, надувшись от гордости как индюшонок, и поглядывала то на одного, то на другую.
По дороге в Глори-таун Кэти заснула. Они решили, что девочка поспит у Виктории. — А ты где собираешься спать? — вкрадчиво спросил Уэс.
— Кровать достаточно большая для двоих. — Виктория улыбнулась.
— Моя? — поддразнил он.
— Нет, моя.
Уложив Кэти в постель и выпрямившись, Виктория уперлась в широкую грудь и, прежде чем успела что-либо сообразить, почувствовала его губы. Это был глубокий, пламенный поцелуй. Он не просил, он требовал. Уэс давал понять, что хочет ее, и хочет прямо сейчас. Тело Виктории расслабилось. Она знала, что тает в его объятиях как воск, и не пыталась вырваться. Волшебство его рук, губ уносило ее куда-то далеко-далеко, в страну розовых облаков и голубых мечтаний. Реальность теряла свое значение. Казалось, они плыли вдвоем куда-то в запредельную даль, объятые жаркой дымкой.
Немного отстранившись, Уэс заглянул в полузакрытые глаза любимой, увидел там страсть и вновь склонился к ней. Его губы тронули шею, мочку уха, пробежали по щеке и вернулись к ее губам, его язык скользнул внутрь. Сладость и огонь. Внутри у него все скрутилось в тугую пружину, и он крепче прижал Викторию.
Откуда такая глубина ощущений? Ему уже никогда не быть прежним. Никогда не быть без нее. Уэс призвал всю свою волю, чтобы не уложить ее на пол прямо сейчас же.
Виктория задыхалась от поцелуя. Обвив его шею руками, она наслаждалась близостью упругого сильного тела.
Его глаза поблескивали в темноте. В них сверкала открытая страсть. Он хотел ее — в этом Виктория не сомневалась. Совершенно естественно, когда мужчину и женщину влечет друг к другу. Нет, тут же оборвала она себя, для Уэса все это не просто так. Что касается интимной сферы отношений, легкомысленным его не назовешь. Она тоже хотела его. Ее тело, разум, душа стремились к нему. Но тут опять зашевелились прежние сомнения. Она ненавидит сомнения. Почему она не может отбросить всю свою неуверенность и просто сказать «да»? Да, это то, чего я хочу. С этим человеком я хочу провести всю свою жизнь.
Виктория чувствовала губы Уэса на своих волосах, виске, шее. Расстегнув блузку, он целовал ее грудь.
Ситуация грозила выйти из-под контроля. А рядом — спящий ребенок. Слишком хорошо помня бурные ласки ковбоя, она легонько оттолкнула его.
— Виктория, — шепнул Уэс. — Пойдем ко мне.
Его голос стал низким и хриплым. Он поднял ее лицо и заглянул в глаза.
— Ты по-прежнему не веришь, да? Себе или мне?
— Обоим. Я не могу четко размышлять, когда ты меня целуешь. Прошлый раз… это было очень красиво. Ты со мной что-то такое делаешь, Уэс… Ты заставляешь меня чувствовать то, чего я никогда прежде не чувствовала, но…
Он молча повернулся и потащил ее за собой прочь, чтобы не разбудить дочь.
— Всю свою жизнь я что-то искал. Сейчас я держу это в руках. — Он крепко сжал ее в объятиях.
— Я…
— Молчи, Ничего не говори. Послушай. Я люблю тебя. И могу подождать, пока ты поймешь, что то же самое происходит и с тобой. Но не долго. Понимаешь?
— Я часто ошибалась, Уэс. Я боюсь принять неверное решение. Близкие отношения еще не все. Повсюду мужчины и женщины вступают в интимные отношения, ничего друг другу не обещая. Но я не полюблю того, кто в ответ не полюбит меня, всецело и без всяких вопросов.
— Со мной то же самое, — сказал Уэс, целуя ее. — Однажды я отдал свою любовь. В ответ мне швырнули ее в лицо. Это было сильнейшее испытание для моей гордости, Виктория. Как я уже говорил,
