— Разве может рука смертного человека изобразить божественную красоту? — спросил Йен. — Моя кисть бессильна, чтобы нарисовать портрет дочери Данслаффа Макроя.
— Тогда уходи! Зачем ты живешь в Пленку?
Йен задрожал. Понимает ли она, чем для него является ее приказ?
— Это для меня страшнее смерти, — выдохнул художник.
— Страшнее смерти… — эхом повторила леди Линн и вдруг рассмеялась.
Йен зажмурился и закрыл уши руками. О, все понимает рыжеволосая стерва! И не из любви к нему она разыскала его убежище, а чтобы лишний раз унизить его, ранить его и без того кровоточащее сердце… Все плотнее прижимал Йен руки к ушам и не слышал, как Линн близко подошла к нему.
— Хватит прятаться, Йен-англичанин! — воскликнула она и, схватив Йена за руки, резко опустила их вниз.
Они замерли в полуобъятии, гипнотизируя друг друга взглядом. Знатная шотландская дама и бродячий художник — их разделяла сословная пропасть и расстояние в пару дюймов. Сердце Йена перестало биться. Он никогда еще не ощущал Линн так близко от себя. Аромат ее волос и кожи пьянил его и заставлял забыть о прошлом и будущем… Он больше не был Йеном-англичанином, художником, учеником Джозефа Гилгема. Он потерял себя, превратившись в пульсирующий комок плоти, охваченный страстным желанием обладать… Линн потянулась к нему, и рухнули последние барьеры, удерживавшие Йена на месте. Не думая о том, что будет завтра и как гордый Данслафф Макрой поступит с обидчиком его дочери, Йен стиснул Линн в объятиях и прильнул к ее губам.
8
Дик прислушивался к тишине и находил в ней удивительное множество оттенков. В Лондоне он никогда не понимал прелести молчания. Он громко включал телевизор, если находился дома один. Магнитола в его автомобиле всегда работала, куда бы он ни направлялся. Дик любил суету и звук, яркие краски и тепло. Сейчас впервые он постигал науку тишины и сладость безмолвия…
Кэтрин не сказала ни слова и ничего не сделала. Она всего лишь встала с кресла, но через пару мгновений Дик с удивлением осознал, что стоит рядом с ней и любуется игрой пламени в камине. Он понимал, что они с головой увязли в многозначительном молчании и нужно скорее что-то предпринять, чтобы сохранить зыбкую видимость дружбы. Увы, его язык, обычно столь бойкий и находчивый, как будто онемел. Безмолвие Гленку завораживало его, а Кэтрин тянула к себе магнитом. Поддался бы он ее очарованию в Лондоне, где все ежеминутно меняется? Трудно сказать. Но в Гленку, где течения жизни почти не ощущается, Кэтрин сияла сверкающим бриллиантом, и глаза слепило от ее красоты…
Она вполоборота повернула к нему голову, и Дик, повинуясь неосознанному желанию, шагнул к ней еще ближе. Он бы понял, если бы Кэтрин оскорбилась и остановила его, но она молчала, и от этой тишины в жилах Дика разгорался огонь ярче каминного пламени. Все в Кэтрин сводило его с ума. Он забыл о своем поручении и ее детях, забыл о том, где они и сколько знают друг друга. Лишь одна мысль нетерпеливо пульсировала в голове Дика — я хочу ее, я хочу ее… Он протянул руку и дотронулся до волос Кэтрин, мягких как шелк…
— Нет! — закричала она во весь голос, вдребезги разбивая тишину.
Оттолкнув опешившего Дика, Кэтрин выбежала из гостиной. Порывом ветра от хлопнувшей двери загасило свечу, и только это наглядно показало Дику, что он не бредит наяву.
Что на нее нашло? — недоумевал Дик, поднимаясь к себе в комнату. Сначала откровенно соблазняла меня, а потом сбежала, будто я пытался ее изнасиловать. Разве нельзя было поговорить? К чему было устраивать представление?
Мужская гордость Дика саднила. Он-то был уверен, что Кэтрин пленили его совершенства, а на самом деле интерес с ее стороны ему попросту померещился. Было из-за чего расстраиваться…
Дик закрылся в своей комнате, распахнул окно пошире, сел на подоконник и закурил. Не очень красиво, конечно. Воспитатель подрастающего поколения должен бы не предаваться вредным привычкам… Но к черту конспирацию! Он и так только что чуть не вышел из роли. Сейчас нужно привести себя в порядок и решить, как вести себя с Кэтрин дальше.
Больше я на ее удочку не клюну, мрачно сказал себе Дик. Буду держать ухо востро. Пусть она вначале определится, что ей нужно. И все же в глубине души Дик знал, что стоит Кэтрин повторить сегодняшний вечер, и он точно так же падет к ее ногам.
Здесь попахивало сверхъестественным. Дик Тревис всегда отличался на редкость трезвым подходом к женщинам. Они нравились ему, он с готовностью ухаживал за какой-нибудь красавицей и не слишком огорчался, если встречал отказ. Кто-то привлекал его меньше, кто-то больше, но никогда Дик Тревис не терял из-за женщины голову. Тем более, с первого взгляда. Что же Кэтрин Колинворт сделала с ним…
Тлеющая сигарета обожгла ему пальцы, и Дик с досадой швырнул ее за окно. И вдруг липкий иррациональный страх сжал его сердце — в густой непроглядной чащобе напротив своего окна он увидел отчетливое белое пятно, которое двигалось вдоль кромки леса. Напрягая глаза до боли, Дик всматривался в темноту. Что это? Особый местный туман? Игра воображения? Коза заблудившаяся? Или призрак… Нет, призраков не бывает. Чушь. Он не верит в привидения…
И все же у Дика зуб на зуб не попадал, пока он следил за загадочным пятном. Через несколько метров пятно остановило свое движение и несколько минут повисело в воздухе. Дик никогда не жаловался на зрение, но сейчас у него от напряжения внезапно заслезились глаза. Контуры пятна расплывались, но у Дика сложилось впечатление, что перед ним женщина, одетая в длинное белое платье или накидку. Кто вздумал бродить по лесам ночью?
Никто, сам себе ответил Дик. Ни один нормальный человек не сунется в эти леса. Даже днем, при солнечном свете туда не особенно хочется заходить. Что же говорить о ночи?
Дик соскочил с подоконника, и в то же мгновение пятно исчезло. Молодой человек высунулся из окна, повертел головой по сторонам. Бесполезно. Темнота, хоть глаз выколи, только луна странной молочной белизной светится на небе. Дик потер уставшие глаза. Привиделось — не привиделось? — теперь этот вопрос будет долго терзать его…
Утром воспоминания о ночном переживании несколько сгладились. Видимо, листок бумаги ветер унес в лес, а я уже подумал невесть что, успокоил себя Дик. Сейчас ему предстояло более серьезное испытание — завтрак с Кэтрин. Как вести себя с ней? Сделаю вид, что ничего не произошло, решил он, а там посмотрим.
В результате из-за своих колебаний и страхов он опоздал к завтраку и вошел в столовую, когда Кэтрин и дети уже сидели на местах.
— Доброе утро, мистер Маллори! — радостно воскликнула Кэтрин. — Я уже думала послать за вами Лизу, но потом мне стало жалко вас будить.
Дик пробормотал в ответ что-то невнятное. По части притворства Кэтрин Колинворт даст ему сто очков вперед. Никто бы не узнал в этой милой, улыбчивой женщине вчерашнюю хищницу, пробуждающую в мужчине самые темные желания…
— А сегодня мы опять пойдем гулять, мистер Дик? — спросил Джим, размазывая кашу по тарелке.
— Я же просила не называть так мистера Маллори! — нахмурилась Кэтрин.
— Ничего страшного, — улыбнулся Дик. — Обязательно пойдем, если ты съешь всю кашу.
Мальчик засопел, но взялся за ложку.
— А как же занятия? — ехидно спросил Франсуа.
— Занятия будут после обеда, — нашелся Дик. — Сегодня займемся ботаникой. Расскажу вам про разные растения.
— Вы так много знаете, мистер Маллори, — восхищенно проговорила Кэтрин.
— Работая с детьми, приходится знать много. Они же все время вопросы задают…
