любовью выбирала вещи, которые радовали бы ее длительное время.
Мыло ручной работы. Соль для ванны в виде разноцветных шариков. Заколки со стразами. Пояса, два красивых кольца, домашние тапочки на платформе. Джинсы оригинального кроя, укороченное белое пальто, расшитое красными маками. Три вечерних платья — маленькое черное (очень маленькое), лиловое в пол с открытыми плечами и вырезом в форме сердца, расшитое золотой нитью, и малиновый футляр.
Следующими на очереди были выставки. Нет, не мебельные, но и не фотовыставки, и даже не выставки современного искусства. Джин попала на выставку бонсай. Долго бродила среди карликовых деревьев, удивлялась причудливости фантазии и природы.
Чуть ли не целый день она провела в любимой кофейне, перелистывая страницы новенького издания Голсуорси. Ей приносили то латте, то капучино, то профитроли, то чизкейк. Джин попробовала, наверное, все самые вкусные тортики из имеющегося в кофейне ассортимента.
Чувствуя себя тяжелой, как слоненок, она переместила свое изящное тело на мягкое сиденье кинотеатра. Посмотрела два фильма подряд — боевик с философским подтекстом и какую-то заумную социальную комедию. Вышла из зала с одуревшей головой и затуманенным взглядом. И достала из сумочки мобильный, чтобы включить звук.
На дисплее телефона значились четыре непринятых вызова. И все они были от Оливера.
11
Не раз, не два и не три… Да что там, множество раз за прошедшие дни Джин хотела позвонить Оливеру. И каждый раз ценой отговорок, неимоверных усилий и отвлечения она сдерживала себя от этого поступка.
Она нужна ему? Хоть в каком-нибудь качестве? Пусть докажет. Пусть приходит за ней, приезжает, делает что угодно, но продемонстрирует свои чувства.
Если, конечно, они у него есть.
Надеяться заставить этого мужчину бегать за собой… Джин оказалась несколько самонадеянной. Конечно, она тут же перезвонила Оливеру. И услышала из динамика:
— Джин, где ты пропадаешь?
— А что такое? — осторожно спросила она.
— Послушай, ты нужна мне.
— Я? Тебе?
— Ты нужна мне в «Апельсине» сегодня. Когда сможешь подъехать? Вечером сможешь?
— Вообще-то уже вечер, — сообщила Джин.
— Прекрасно. Бери такси и приезжай.
— А ты не хочешь сам приехать за мной? — Джин осторожно прощупала почву.
— Слишком много дел, извини. Адрес ты знаешь. — И Оливер повесил трубку.
Джин оглядела себя. Зеленые ботильоны и повязка на голове. Малиновое платье-футляр. Не слишком ли глупо, по-девичьи она выглядит?
Чепуха. Если не нравится, то Оливер может и отвернуться. Да кто он такой, чтобы она пыталась потрафить его вкусам? Пусть берет такой, какая есть. Многие были бы счастливы. Еще бы и благодарили.
Несмотря на свою занятость, Оливер нашел время встретить Джин у подъезда собственного дома.
— Разве мы войдем не через «Апельсин»? — удивилась она.
Он легонько коснулся губами ее щеки, тронул за плечо, направляя:
— Нет. Поднимайся.
— Но ты ведь хотел что-то показать мне в «Апельсине». Разве не так?
— Пройдем через мою квартиру, — нетерпеливо произнес Оливер. — Пропустим по рюмочке.
Кажется, он нервничал. Джин начало одолевать любопытство. Да что же он такое задумал?
— Потрясающе выглядишь, кстати, — бросил он. — То, что надо.
— Для чего надо?
Оливер не ответил.
Кажется, он забыл и про первоначальное намерение выпить. Они прошли через его квартиру и спустились в бар.
А там…
Джин ослепили вспышки фотокамер. Зал «Апельсина» был полон народу. В первый момент Джин не поняла, кто все эти люди. Она не поняла этого и во второй, и в третий момент.
Щелканье фотовспышек продолжалось. Оливер сжал руку Джин и подтолкнул ее, чтобы она спускалась дальше. Наконец она ступила на потрясающе красивый пол ресторанчика — теплый, оранжевый, с мягким отливом, не слишком яркий, не вызывающий, словно растворяющийся в полумраке.
Джин повернулась к Оливеру.
— Скажи мне, что все это значит! — потребовала она. — Кто эти люди?
Оливер улыбнулся и принялся неторопливо перечислять:
— Пресса. Журналисты местных газет. И глянцевых журналов, разумеется. Гости клуба. Джин, сегодня здесь праздник. Закрытая вечеринка в честь открытия обновленного бара «Апельсин».
— Но почему ты решил сделать из этого событие подобного масштаба? Почему вечеринка закрытая? Объясни же наконец…
Оливер сделал повелительный знак рукой.
— Подожди. Потом. Не все сразу. Сначала пообщайся с журналистами. Думаю, у тебя захотят взять небольшое интервью. Несколько строк для заметки. И тебя будут фотографировать. Ты ведь открытие года. Новая звезда питтсбургского дизайна.
— Я?! — поразилась Джин.
Но ей не дали времени всласть поразмыслить и поизумляться в свое удовольствие. Кто-то из журналистов или пиарщиков подхватил ее под руку и увлек на лиловый диван, завязывая оживленную беседу. В руке у представителя прессы Джин заметила небольшой черный диктофон.
— Как вам пришла в голову подобная идея?
— Какая идея?
— Открыть такой бар.
— Простите, но бар принадлежит не мне.
— Разве вы не являетесь женой Оливера Райта?
— Простите, нет.
— В таком случае, кто же вы? — Журналист выключил диктофон и вопросительно поднял брови.
— Я занималась обновлением интерьера этого бара, — призналась Джин.
Журналист снова включил диктофон.
— Скажите, как вам пришла в голову подобная идея — назвать и оформить заведение именно в таком стиле? «Апельсин» — как это ново и свежо, без претензий и амбиций, но оригинально и без вычурности…
Чьи-то крепкие руки вытащили Джин с дивана.
— Прости, что веду себя грубо, — извинился Оливер. — Нужно было как-то тебя спасти. Я слышал вашу беседу. Это один из тех бездарных журналистов, которые являются на мероприятие, толком не ознакомившись ни с заведением, куда они приходят, ни с его историей, ни даже с поводом, по которому собирается тусовка. А отзыв о мероприятии он потом напишет, почерпнув чужие мысли из пресс- релиза.
— С кем же мне общаться? — спросила Джин.
— Знаешь, давай я сам подведу тебя к нужным людям. Не думай особо ни о чем и не напрягайся. Улыбайся чаще. Пара фраз по делу, пара общих фраз. От тебя больше ничего не потребуется. Ну и позируй естественно, не зажимаясь.
