игровыми комнатами и настоящим детским кафе. Я хотел бы… я прошу, чтобы ты взялась за разработку проекта.
— Нет, это невозможно!
— Джин, но почему?
— И не проси.
Оливер огорченно покачал головой.
Джин ожидала услышать что угодно, но только не подобное предложение. Да уж, это нисколько не походит на предложение руки и сердца… Хотя дело было, конечно, не в этом.
— Оливер, я хочу, чтобы мы выяснили все до конца.
— Разумеется. Между нами не должно быть никаких секретов. — Оливер улыбался.
— Нет, какие-то маленькие тайны, разумеется, могут быть. Вроде того, какие восковые полоски для эпиляции я предпочитаю, или сколько денег лежит на твоем банковском счете. — Джин намеренно шутила, чтобы собраться с духом и выложить правду, так долго не дававшую ей покоя. — Оливер, я никакой не дизайнер интерьеров! Прости меня! Пойми, я просто не могу взяться за этот детский проект! Я только испорчу все. Завалю всю работу. Я способна загубить любое начинание.
— Довольно самокритично для человека, которого завтра все журналы и газеты Питтсбурга провозгласят открытием в области ресторанных интерьеров, — заметил Оливер. Лицо его было бесстрастным.
— Оливер, я не шучу! Еще неделю назад я работала ассистенткой управляющего в одной химической конторе. Я врала тебе, что занимаюсь другими проектами, а сама вынуждена была отпрашиваться с работы, чтобы выбрать вешалки, ламинат или поискать абажуры.
— Вот как? Тем большую ценность это придает твоему участию в обновлении «Апельсина».
— Ты все смеешься, — сокрушенно сказала Джин, — а ведь я и впрямь ни дня в своей жизни не занималась интерьерами.
— Я знаю.
Джин замерла.
— Ты знаешь? Откуда?..
— Джин, ты неподражаема. Прелестна. Ты словно малое дитя. Но мне это даже нравится. Да вы с Карен трещали об этом весь вечер, когда впервые заглянули в «Апельсин».
— У тебя не может быть настолько тонкий слух.
— У меня масса скрытых и явных достоинств.
— Невероятно… Так ты все знал.
— Знал, — кивнул Оливер. — А если бы не знал, то догадался бы. Джин, я ведь когда-то учился на дизайнера интерьеров. Правда, я также учился на журналиста, оканчивал курсы по управлению финансами… Как видишь, моя голова — прямо-таки кладезь знаний.
Джин чувствовала, как изнутри медленно поднимается волна возмущения.
— Значит, ты все знал! Ты хотел посмеяться надо мной, верно?
— Что ты, конечно, не хотел.
— Не хотел, но посмеялся! — со слезами на глазах воскликнула Джин. — Должно быть, ты провел немало приятных минут, выслушивая мои рассуждения профана и дилетанта. Должно быть, мысленно ты хохотал в голос.
— Джин…
— Не перебивай меня!
— Буду. У меня ни на минуту не возникало намерения поиздеваться над тобой, — поклялся Оливер.
Джин расстроенно покачала головой.
— Конечно, у тебя денег навалом, ты мог позволить себе понаблюдать за трепыханиями дилетанта. В случае неудачи ты ничем не рисковал, верно? Для меня это внезапно оказалось делом жизни, а ты всего лишь развлекался!
— Джин, ты говоришь ерунду.
— Это не ерунда.
— Самая настоящая чепуха. Я давно не получал такого удовольствия, которое получил, воплощая твои идеи и фантазии в жизнь. Неужели ты до сих пор не поняла, что у тебя самый настоящий талант? Неужели ты думаешь, что Джейк в восторге от дизайна, потому что я заплатил ему? Да, я заплатил за банкет журналистов, но в журналах появятся искренние отзывы. Вряд ли хоть одному из них не пришелся по душе интерьер помещения. Я выслушал множество одобрительных и лестных слов.
— Оливер…
— Впрочем, время нас рассудит, верно? Завтра бар откроется для обычных посетителей. А через несколько недель мы сможем подвести итоги. Будет понятно, привлекает ли преображенный «Апельсин» новых клиентов. Надеюсь, это все, что ты хотела выяснить за сегодняшний вечер?
— Я не знаю…
— Решай, Джин. Я порядком устал от разговоров. Уйму времени пришлось болтать с журналистами. Неужели, по-твоему, мы не способны найти более интересного занятия?
Джин прошептала:
— Но ты совсем забросил меня в последние дни. Я думала, что уже безразлична тебе.
— Я был очень занят, — напомнил Оливер, — готовя презентацию бара. Не помнишь, для кого я так старался? Если удастся создать тебе хорошую репутацию, то будут и новые заказы. Уже не от меня, а со стороны.
— Но…
— Больше не желаю выслушивать, что ты дилетант. Если хочешь, пойдешь учиться на специальные курсы. И будешь потихонечку набираться опыта, занимаясь моим новым проектом. Не бойся, я дам тебе людей в помощь. Никаких начинаний ты не сможешь угробить. Джин, твой творческий потенциал не должен пропасть даром. Этого не будет. Поверь, я в полном восторге от твоих находок для «Апельсина». Доставь же мне удовольствие наблюдать за твоим ростом.
— Хорошо, — пробормотала Джин, которая все еще не верила своим ушам.
— И потом, как ты могла подумать, что больше не нужна мне? Знаешь что… Давай-ка, чтобы подобных мыслей у тебя больше не возникало, я возьму и женюсь на тебе.
— Женишься?
— Непременно, — кивнул Оливер, — я ведь уже говорил, что ты — редкая женщина. Я не хочу потерять тебя. Если мне нужно удержать тебя рядом с собой, то я готов делать решительные шаги.
— Но… почему?
Оливер с улыбкой заглянул в ее зеленоватые глаза.
— Джин, неужели ты еще не поняла, как я отношусь к тебе?
Эпилог
— Вы оба — сумасшедшие.
— Напомни, сколько раз я уже слышала это от тебя?
— Так, значит, вы поженитесь.
— Непременно.
— Кажется, я знаю, где будет свадебный банкет.
Джин рассмеялась и уточнила:
— И где же?
— В «Апельсине»?
— Верно.
— Джин, только не вздумай покупать или шить оранжевое или красное свадебное платье!
— Карен, оставь меня в покое. Я сделаю все, что он захочет.
