пользовалась, но не чрезмерно. Это не казалось ей главным в жизни. Ее артистический темперамент все больше и больше заявлял о себе; она часто забывалась в каком-то экстазе, выполняя очередную работу, и когда это случалось, она не утруждала себя соблюдением социальных условностей, избрав свою собственную дорогу, защищенная мантией уверенности в себе и целеустремленности. Ее имидж больше не беспокоил ее — он сам работал на себя.
Разумеется, мужчины постоянно пытались затащить Розу в постель. К своему удивлению, она отвечала им с забавной отстраненностью, словно ее рассудок и тело каким-то образом пребывали в разводе. И в самом деле, поддаться искушению было делом несложным, так как все мужчины, осаждавшие ее, были опытными и привлекательными. Однако женский интерес к этому у нее отсутствовал. Она сознавала, что, не встреть в свое время Алека, она неизбежно отдала бы свою девственность одному из них, но теперь над этими связями нависала тень компромисса. Они относились ко второму сорту. Мучительные воспоминания были в ней все еще слишком свежи, чтобы понять это, и таким образом, без особых усилий воли, Роза хранила себя нетронутой, а своих поклонников оставляла в разочаровании. Роза номер один, да и Роза номер два стали бы переживать и беспокоиться, что оскорбляют чувства поклонников. А вдруг те сочтут ее фригидной? А вдруг она их как-то завлекала? И в том же духе. А Роза номер три держала себя с невероятной прямотой. Она могла поглядеть очередному поклоннику прямо в глаза и просто сказать «нет». Иногда они отступали, уязвленные, иногда упорствовали. Роза обнаруживала, что ее это на удивление мало волнует. Не раз ее обвиняли в жестокосердии. Это сначала приводило ее в недоумение, а потом, после некоторых раздумий, все больше нравилось. Однако, интересное дело, она заметила, что красивую женщину, в отличие от ее скромной сестры, редко обвиняют во фригидности.
Роза сделала только одну уступку раздраженной Филиппе, которая, хоть и пребывала в неведении относительно интимной жизни подруги, все же грызла ее иногда на манер старшей сестры. Она, наконец, нанесла визит в клинику Филиппы и теперь послушно глотала каждый день пилюли, больше из суеверия, чем для какой-то практической пользы. Мистическим образом она чувствовала, что будничное проглатывание этих крошечных белых дружочков устраняет опасность того, что она действительно заведет с кем-нибудь роман. Ей также требовалось убедить себя, что ее романтические принципы твердо коренились в ее личных убеждениях, а не в боязни беременности.
Роза, как и прежде, навещала Рональда и Энид, причем старалась появляться там по возможности вместе с Найджелом. Его присутствие заслоняло ее от родительских взоров, а, кроме того, давало ей возможность встречаться с ним на безопасной, нейтральной территории. Роза все больше осознавала свою наивность в отношении предлагавшегося брака. Найджел и она, хотя и связанные глубокой нежностью, принадлежали к разным мирам и все больше удалялись друг от друга. К счастью, он, казалось, полностью оправился от этой неудачи, хотя в те дни девушек домой не привозил. Однако нюх у Розы был острый. В один из выходных, вскоре после Пасхи, она поймала его.
— По-моему, ты прячешь от нас девушку, Найджел, — шутливо сказала она, когда Рональд и Энид удалились на отдых.
Найджел загадочно улыбнулся.
— Это нечестно, Роза. Я ведь не спрашиваю тебя, что ты делаешь, а?
— У меня нет твоих привычек, — упорствовала Роза. — Я ведь никогда не привожу своих мужчин к родителям.
— Я знаю. И предсказываю, Роза, что ты просто сбежишь как-нибудь с любовником, не сказав нам ни слова. А пока, прошу, не допрашивай меня.
Однако от Розы так просто не отделаешься.
— Я могу лишь сделать вывод, что, какой бы она ни была, ты держишь ее в тайне, потому что думаешь, что Энид может как-то все испортить. В последнюю минуту ты отказывался от нескольких поездок, предоставляя мне своими силами справляться с Энид. А когда ты здесь, ты постоянно бегаешь наверх, чтобы звонить из того телефона. Ты утратил аппетит и не слышишь половины того, что тебе говорят. Так что в данном случае речь может идти только о верной любви.
— Ты, маленькая ведьма, — просиял Найджел. — Ни слова маме. Я не хочу, чтобы она чрезмерно возбудилась, пока наши отношения не станут окончательно ясными.
— Бога Ради, Найджел, к чему вся эта таинственность? Она что, панк-рокер, или трижды разведенная?
— Все гораздо хуже, — загадочно ухмыльнулся Найджел. — Бери выше, Роза. Ее отец граф, в комплекте с импозантным дворцом, а мать — дочь баронета. И пока она леди Аймоджин Фаншейв, а согласна стать простой старой доброй миссис Найджел Картер!
Врожденное предубеждение Розы против знати окрепло во время ее работы в Холитри. И все же ей пришлось пересмотреть его, когда Найджел, наконец, привез Аймоджин домой, а на ее безымянном пальце спокойно восседал крупный бриллиант. Она оказалась очаровательной, застенчивой и абсолютно преданной Найджелу. Энид, разумеется, была на седьмом небе. Ее акции среди соседей взлетели на недосягаемую высоту. Рональд, как всегда флегматичный, испытывал облегчение, что ему не придется оплачивать по счетам свадьбу, это действительно грандиозное мероприятие, превосходящее самые безумные мечты его жены, что было назначено на конец июня. Для Розы эта помолвка показалась освобождением. Счастье струилось из глаз Найджела, а привязанность к нему Аймоджин едва ли могла быть иной, как не искренней. Если принять во внимание ее происхождение и предполагаемый размер наследства, Найджел не был для нее, в житейском смысле, завидным уловом. Так что даже Энид могла не беспокоиться, что Аймождин корыстная авантюристка.
По настоянию Найджела Роза согласилась сопровождать его и Аймоджин во время их воскресного визита в родовой дворец, находившийся милях в шестидесяти от Лондона. Несмотря на свои титулы, Фаншейвы оказались успокаивающе простыми, вовсе не той высокомерной, полной снобизма знатью, которой опасалась Роза. После ланча Найджел, Аймоджин и граф отправились на прогулку с собаками, предоставив Розе общаться с леди Майрой, строгой на вид, но добросердечной женщиной, которая, своим взволнованным видом чем-то неуловимо похожая на Энид последних дней, вела себя с Розой запросто.
За чаем леди Майра доверительно вздыхала насчет огромных хлопот, связанных с подготовкой к свадьбе. Аймоджин, как выяснилось, состояла в родственных отношениях с половиной английской аристократии. Роза вежливо слушала ее. А ее мозг в это время был поглощен фамильной коллекцией картин. Судя по тому, что висело в гостиной, она составляла по своей стоимости огромную сумму.
— Так сколько же гостей вы в целом ожидаете? — спросила Роза.
— Мне просто страшно подумать, — ответила хозяйка, пожимая плечами в комическом отчаянии. — Кстати, зовите меня Майрой. Мы не любим церемоний. Знаете, Роза, я просто в восторге от выбора Аймоджин. Другая моя дочь уже один раз развелась. Потому что вышла замуж за плейбоя. Все это было просто ужасно, а в наши дни так легко ошибиться. Какое облегчение видеть, что Аймоджин устраивает свою жизнь с таким, ну, нормальным мужчиной.
Так тактично она определила социальное положение Найджела, подумала Роза, помешивая ложечкой чай. На месте леди Майры она, пожалуй, заподозрила бы Найджела в корыстных побуждениях. К счастью, лицо у Найджела было очень открытым и честным. И нужно иметь весьма циничный глаз, чтобы заподозрить его в корысти.
— Нет, как я уже говорила, — продолжала леди Майра, — собрать всю семью это сущий кошмар. Полагаю, что должна радоваться опыту, которого набралась с Антеей. Но допускается забывать ни о ком, даже если знаешь, что он не приедет. А если учесть разводы, и повторные браки, и неродных детей, то обнаруживаешь, что состоишь в родстве с кучей народу — не говоря о всех тех, с кем ты еще не родня. И, разумеется, некоторые из них живут за границей, и требуется много времени, пока придут их ответы. Так что голова идет кругом, я просто пугаюсь. Да еще так мало времени.
— Я вижу, что вас заинтересовали картины, — заметила она мимоходом, обратив внимание на то, как Роза обшаривает их взглядом. — Боюсь, что большая часть действительно ценных картин заперта. Страховка ужасно дорогая. Ах да, разумеется, я и запамятовала… Найджел ведь говорил, что вы изучаете искусство. Вам может показаться кощунством держать шедевры в сейфе. Уверена, что мой супруг с радостью устроит вам экскурсию. Впрочем, после свадьбы, когда все немного уляжется. И все-таки, — добавила она, вставая, — я буду рада показать вам фамильные портреты. Давайте начнем с самых верхних, хорошо?
