как прапрапрадед Хасатута стал первым фараоном, народ Кемета облачился в лучшие одежды и заполнил улицы Асорбеса, направляясь к основанию пирамиды.
Прибыв к месту в сопровождении родителей, старшего брата Адхана и сестры Намишы, Кхай поразился количеству цветов, возложенных к основанию пирамиды, тысячам стягов, на которых изображался анк Хасатута с двумя петлями, блеску золота и слоновой кости черной гвардии фараона, выстроившейся в один ряд вокруг пирамиды.
Широкие земляные склоны вели к подножию пирамиды. Каменные блоки, которым заранее придали нужную форму, толкали, тянули и поднимали по этим склонам, чтобы установить с внутренней стороны, сложив вначале лабиринты из коридоров и комнат, а уж потом внешние стены огромного памятника. Северная, южная и западная стены были уже почти завершены; но рабы еще не закончили облицовку лучшими породами белого известняка, на которые в дальнейшем планировалось нанести тонкий слой чеканного золота.
Восточная же грань с огромным склоном протяженностью около полумили выходила к восточной стене, огибающей город, и была еще не завершена. На ее вершине стояли ряды черной гвардии. Они находились там с раннего утра. Их копья наклонялись вперед, нацелившись на город. За их спинами возвышалась огромная остроконечная скала из резного камня в форме гигантского наконечника для стрел.
По мере приближения солнца к зениту торговцы свернули многочисленные прилавки и собрали товары, а толпы сошли с вымощенной дороги и собрались вокруг основания пирамиды по обе стороны огромного склона. Внезапно на вершине пирамиды началось движение. Оттуда, где склон соединялся с краем верхней площадки, послышались призывные звуки труб — и все гвардейцы встали по стойке «смирно». Именно этого момента ждал Кхай. Вот-вот фараон явит подданным свой величественный лик.
Хасатут — человек и бог одновременно — являлся потомком великих богов с неба, спустившихся на землю в золотой пирамиде, когда племена Кемета еще были дикими. Пришельцы оставили свое семя в плодородной долине Нила, чтобы оно пустило там корни.
Легенда гласила, что первые боги, которые выросли из этого семени, были слабыми и умерли молодыми. Сменилось много поколений до того, прежде чем фараон из рода пришельцев смог дожить до старости. Подобное происходило потому, что боги брали себе в жены дочерей простых людей, и это сильно ослабило их кровь.
К тому времени, как род фараонов обрел силу, большая часть мудрости небесных богов оказалась навеки утеряна, так как никто из смертных не жил достаточно долго, чтобы изучить тайные знания и передать их потомкам.
Так говорили легенды... И теперь Кхай должен был собственными глазами увидеть одну из этих легенд — единственного живого потомка богов.
Семейству Ибизинов выделили прекрасное место, откуда была отлично видна вся церемония. Они сидели рядом с другими чиновниками, занимающими высокое положение. Чиновники и их семьи расположились на скамьях, выложенных подушками, за мраморными столами на возвышении, высоко над головами менее значительных жителей Асорбеса. Но все равно им пришлось вытягивать шеи, чтобы увидеть край площадки, где должен был появиться фараон.
Внимание Кхайя отвлек топот слонов, идущий из-за пирамиды, а поэтому он пропустил момент появления фараона, однако он услышал, как внезапно смолкли все разговоры и одновременно вздохнули тысячи людей. Только тогда Кхай поднял голову и, выпучив глаза, уставился на золотую фигуру, застывшую на вершине пирамиды высоко над собравшимися горожанами.
Хасатут был огромен — его голова и плечи возвышались над черными гвардейцами, окружавшими его.
Золотисто-желтая накидка развевалась на ветру. Он обвел взглядом Асорбес и, казалось, весь Кемет. Потом фараон медленно повернул голову на юг, словно хотел взглянуть далеко за границы Кемета на невидимые истоки Нила, затем на север — на Великое Море и за него. И, наконец, взгляд его остановился на подданных, фараон оказался таким громадным, что Кхайю представилось, что он различает его черты — величественные и красивые.
Затем внушающая благоговейный страх фигура медленно подняла руки, и накидка спала с невероятно широких плеч правителя. И снова подданные Хасатута громко вздохнули от удивления и восхищения. Солнце слепило глаза, отражаясь от золотой брони, покрывавшей все тело фараона. Глаза людей слезились, когда они смотрели на юбку, украшенную переливающимися драгоценными камнями.
— Его руки должны быть огромными, как деревья! — прошептал Кхай.
Ему доводилось видеть борцов-нубийцев, сражавшихся на рыночных площадях с воинами-кеметами, но даже они показались бы карликами, если бы очутились рядом с массивной фигурой, стоявшей на вершине склона и привлекавшей взгляды восхищенной толпы, обожающей своего повелителя. И почему бы подданным его не обожать? Могущество фараона являлось залогом процветания Кемета, не так ли?
И если царя можно считать богом, то, совершенно определенно, Хасатут был царем-богом!
Теперь черную гвардию на высоком плато сменили царские трубачи. Их инструменты сверкали в лучах солнечного света. Они возвестили о начале парада.
В ответ на звуки труб протрубили слоны. К краю площадки на вершине пирамиды пододвинули огромный трон, на который опустилась облаченная в золото фигура (довольно неловко, как отметил про себя Кхай).
Затем, размахивая хоботами и тяжело ступая огромными ножищами, из-за пирамиды появились двести слонов фараона, шествующих вдоль северной стены пирамиды, а потом по вымощенной дороге к основанию восточного склона. На слонах были бронзовые шлемы, а их гигантские колени закрывала броня. Ими управляли маленькие пузатые пигмеи, сидящие без седел на широких спинах толстокожих животных. Слоны казались самыми страшными созданиями, которых когда-либо доводилось видеть Кхайю.
Как только слоны миновали возвышение, на котором сидели знатные люди Кемета, появились лучники Хасатута. Они бежали трусцой следом за слонами, выстроившись по десять человек в ряд. Их оказалось около пятнадцати сотен. За ними строем шла пехота по десять человек в ряд — шестьдесят тысяч воинов из Кемета и тридцать тысяч из Синайя, Аравии, Тира, Дарфура и Сидона. Бросалась в глаза их военная выправка. Потребовалось около часа, чтобы они смогли промаршировать мимо возвышения. У каждого воина было по бронзовому мечу и кожаному щиту с бронзовыми накладками.
Отсутствовали только воины из Куша и Нубии. Конечно, среди рабов фараона были кушиты, но ни один житель этой страны никогда добровольно не стал бы служить наемником в армии Хасатута. Они предпочли бы смерть. Кушиты оставались дикими и своевольными, жили в горах и предпочитали свободу высокогорья низинам и плеткам надсмотрщиков Хасатута и работорговцев из Аравии. Царь-бог поклялся, что когда- нибудь он завоюет Куш, но до этого момента ему приходилось довольствоваться немногочисленными рабами-кушитами. Но их дети рождались неуправляемыми и ненадежными. Естественно, их нельзя было отдавать на воинскую службу, по крайней мере, в армию фараона.
Что касается Нубии, то у фараона имелась черная гвардия, правда, никто из этих воинов не мог похвастаться благородным происхождением. Они все были детьми рабов, выбранными благодаря своим физическим данным. Их чуть ли не с рождения обучали угождать всем прихотям фараона. Ему стоило лишь щелкнуть пальцами — и все они прыгнули бы вниз головой с вершины недостроенной пирамиды. Раньше у фараона было еще пять тысяч чернокожих воинов — специально обученный отряд ветеранов — но нубийский царь отозвал их домой полгода назад якобы для того, чтобы они могли провести подготовку в джунглях у себя на родине.
За пехотой проследовала тысяча копьеметателей и семьсот метателей лассо. Последними шли военачальники: двадцать пять сильных полководцев в прекрасной физической форме. Они несли знамена своих стран с вышитым на них названием полка. Каждый по очереди останавливался напротив фараона в том месте, где Хасатут мог их хорошо рассмотреть. Они по три раза низко опускали перед фараоном свои знамена, а он, в свою очередь, поднимал левую руку, приветствуя их.
Затем они проследовали за армией вдоль основания пирамиды.
Все эти люди — а их набралось более ста тысяч, — а также слоны, когда не участвовали в маневрах, жили к западу от великой пирамиды в огромных казармах.
Теперь военная часть парада миновала. Осталось только выбрать невест и представить фараону всех заслуживших его внимание. За этим должен был последовать пир, но к тому времени фараон уже удалится
