– А то, что ты могла бы скрывать свои интимные отношения с Карадоком более тщательно. Я просто удивлена, что девушка с таким умом, как у тебя, может быть столь небрежна.
И без того бледное лицо Сабины побледнело еще больше, и Николь поняла, что попала в точку: это был удар по ее самолюбию, и это задело ее гораздо больнее, чем тот факт, что мачеха знает о ее любовном увлечении.
Повисла неловкая тишина, девушка обдумывала ответ. Наконец, она сказала:
– Я нахожусь в том возрасте, когда можно выходить замуж, а значит, и вести половую жизнь. И я подумала, что не будет ничего плохого в том, что я сделаю это со слугой, – ведь так поступают многие дамы. Мало того, обычно эти отношения продолжаются и после того, как они выходят замуж. Но честно говоря, я думала, что скрываю их довольно хорошо. Что ж, заверяю вас, что это больше не повторится.
– Ты хочешь сказать, что бросишь его?
Светло-голубые глаза сверкнули ледяным холодом:
– То, что я собираюсь делать, вас не касается, не так ли? Я вполне взрослая, чтобы контролировать свои действия, и пока я вас не трогаю, вам незачем лезть в мою жизнь.
Это было так похоже на те слова, которые она сама сказала своей мачехе, когда ей было восемнадцать, что у Николь мороз пробежал по коже. Все же она решила пригрозить ей:
– Мне, конечно, незачем это делать, а как насчет твоего отца? Как бы он посмотрел на это, если бы узнал о твоем поведении?
– Мне кажется, мадам, – произнесла Сабина, при этом ее ледяной взгляд был готов просверлить Николь насквозь, – что в свое время вы тоже вели себя не лучшим образом. Моему отцу тоже будет неприятно услышать об этом.
– И что же именно ты имеешь в виду?
– Карадок случайно проговорился мне, что ваш ребенок – от одного капитана «круглоголовых». И еще он рассказывал мне, как этот капитан занял тот дом, где вы жили. Не вздумайте убеждать меня, что вы не воспользовались случаем и не завели с ним новую интрижку. У меня просто чутье на такие вещи, и я прекрасно представляю, что вы вели себя как шлюха.
Николь вскочила на ноги:
– Как смеешь ты говорить такое, маленькая сучка!
– Я вижу, что попала в точку. Так вот, дорогая мачеха, давайте заключим с вами сделку. Я буду молчать о вашей измене, а вы будете молчать о моих похождениях.
Сабина почти победила ее, Николь почувствовала, что краснеет:
– Моя измена, как ты ее называешь, была не такой уж страшной. Это случилось до того, как мы переспали с твоим отцом, и теперь он знает об этом все. Так что этим ты меня не сможешь шантажировать, дорогая.
– Но в этой истории есть что-то, чего вы СТЫДИТЕСЬ, – ответила Сабина с отвратительной улыбкой, – я чувствую это. Если я поподробней расспрошу Карадока, он, наверняка, расскажет мне что-нибудь еще. Меня не проведешь, мадам, будьте уверены.
Николь глубоко вздохнула, решившись излить весь свой яд:
– Ты можешь бежать к своему отцу и рассказывать ему любые сплетни, какие только пожелаешь, но есть еще кое-что, чего ты не учла.
– И что же это? – спросила Сабина, покраснев, как рождественская роза.
– А то, что ты пыталась убить меня, и я знаю об этом. Так что ты не только похотливая маленькая сучка, ты еще и потенциальная убийца.
На лице девушки слегка дернулось веко:
– Вы думаете, что лорд Джоселин поверит хотя бы одному вашему слову?
– Если до этого дойдет, я смогу убедить его в этом, – ответила Николь, с этими словами она аккуратно положила вышивание и, пройдя мимо Сабины, направилась в конец галереи, не взглянув на нее больше ни разу.
Позже Николь пришла к выводу, что в результате этого разговора ее жизнь оказалась в еще большей опасности. Лицо Эммет, которой она поведала всю эту историю, сделалось совершенно серым. Николь решила обратиться за советом к Мирод или к Карадоку. Однако их отношения с ней были настолько открытыми и добрыми, что она не нашла в себе силы портить их; ей оставалось решать свои проблемы в одиночку. Весь апрель был для нее просто ужасным, она не знала ни минуты покоя.
Новости с фронта, которые она узнавала от Карадока и из редких писем Джоселина, немного поднимали ей настроение. Объединенный Комитет двух Королевств, – так теперь называлось главное командование парламентариев, – послал Ферфакса (человека с причудливыми треугольными бровями) снять осаду с Таунтона, так что к концу апреля сэр Томас со своим войском бодро продвигался на запад. Кромвель рыскал по Оксфордширу, отбирая у населения всех лошадей, каких ему только удавалось обнаружить. Несмотря на это, король и принц Руперт вместе с лордом Джоселином Аттвудом смогли проскочить мимо него из Оксфорда и встретиться в Стоу-на-Уодде с Георгом Горингом. Таким образом, в канун первого дня мая обе стороны покинули свои штаб-квартиры и начали продвигаться в противоположных направлениях.
– Мне скоро рожать, – говорила в тот же день Николь Эммет и, физически чувствуя размеры своего живота, вдруг как-то странно встревожилась.
– Когда вы ждете появления ребенка?
– Я думаю в середине июня, может быть, в конце.
– Все правильно, если считать с сентября, когда лорд Джоселин был здесь.
– Думаешь, это произошло тогда, когда мы с ним виделись в последний раз?
– Я уверена в этом. Теперь вам надо быть очень осторожной, миледи. Ребенок может родиться шестнадцатого июня, как раз в тот день, когда вам исполнится двадцать один год.
– Жалко, что я уже совсем забыла, как это – рожать, – задумчиво сказала Николь.
– Ничего, вспомните, когда придет время, – грубовато ответила Эммет. – В любом случае, я буду с вами. Вы же помните, это я спасла вас, когда вы рожали Миранду.
– Ты и Билл Косби, – улыбаясь, ответила Николь.
– Ну, не начинайте опять. Лучше идите отдыхать, если хотите завтра подняться рано, чтобы со мной собирать цветы.
– Может, мне не ходить? – спросила Николь, зевая во весь рот. – Знаешь, что, я пойду, если проснусь.
– Ну, и хорошо, тогда я не буду вас будить.
С этими словами Эммет, старинная подружка, поцеловала госпожу и пожелала ей спокойной ночи.
Бытовал такой обычай: на рассвете первого дня мая молодые парни и девушки шли в лес собирать цветы и ветки, чтобы украсить потом ими дом. Самое интересное было то, что возвращались они из леса подчас не такими невинными, какими были до того, как туда отправились. Николь проснулась в этот день очень рано и, вспомнив, что, когда они жили в Хазли Корт, Эммет очень любила такого рода развлечения, подошла к окну. Она увидела, что служанка как раз вышла из дома, и, открыв окно, крикнула:
– Подожди меня!
Эммет подняла голову:
– Хорошо, но поторапливайтесь, госпожа. Я хочу умыться росой, а через полчаса она вся высохнет! – прокричала она в ответ.
– Я буду готова через несколько минут.
Николь забыла в тот миг обо всем: о своей беременности, о том, что она живет одна без мужа, без друзей, даже о том, что над ней нависла серьезная угроза. Накинув широченный плащ, – единственное, что было удобно в ее положении, – она, подобно легкой бабочке, выпорхнула из дома в тишину и прелесть первого майского утра.
Все вокруг казалось сказочным: бледно-розовое небо, звенящее птичьими трелями, мокрая от росы трава, будто сама стелющаяся им под ноги.
