– Пошли босиком, – радостно смеясь, предложила Эммет. – А теперь, моя милая, я сплету тебе чудесную гирлянду из цветов, – с этими словами она сняла туфли и начала собирать маленькие белые цветы, еще не успевшие раскрыться под лучами солнца.
– Куда мы отправимся? – спросила Николь, в точности повторяя то, что сделала Эммет.
– Лучше всего в тот лес, что спускается прямо к реке. Там, должно быть, ужасно много цветов.
– Мы пройдем через сад?
– Конечно, там как раз очень удобная тропинка.
Они прошли по земляным террасам, спускающимся к самой воде, и направились в сторону заросшего сада. Огромные тисовые деревья, окружавшие его плотной стеной, отбрасывали темно-синие тени на зеленые лужайки, петлявшие по холмам, и эти тени слегка приглушали яркость и прелесть этого прекрасного безоблачного утра. Сама не понимая зачем, Николь незаметно ускорила шаг.
В сад можно было зайти с двух сторон: со стороны дома и построек, и с другой стороны – по тропинке, ведущей от реки. Оба входа ограждали высокие железные ворота, встроенные в тисовую ограду. Николь положила руку на задвижку, чтобы открыть ворота, и в эту минуту она вдруг услышала, что задвижка дальних ворот тоже щелкнула. Она повернулась к Эммет:
– Кто это может бродить здесь на рассвете?
– Наверное, кто-нибудь еще вышел собирать цветы в первый майский день, – беспечно ответила Эммет.
– Ты случайно не видела, кто?
– Нет.
Слегка пожав плечами, Николь открыла калитку и шагнула в сад. Она тут же сощурилась – такими яркими красками он был наполнен. Разноцветные клумбы, огороженные низкими бордюрами, как спицы колеса сбегались к центру, где стояли две красивые мраморные скамейки. Небольшой водопад – главное украшение сада – был расположен не в центре, а находился чуть сбоку и сбегал вниз по живописной ступенчатой скале. Струящаяся вода пенилась, крутилась и падала, рассыпая радужные брызги в большое озеро у подножия скалы. Рядом с водопадом было довольно холодно из-за множества водяных искр, подобно алмазной пыли разлетающимся во все стороны. Николь показалось, что отражающееся в них и в самой воде раннее солнце делает их похожими на отрезы дорогой тафты, расцвеченной всеми цветами радуги. Несколько секунд она стояла, вслушиваясь в шум водопада и почти физически ощущая прелесть окружающего ее сада. Потом взгляд ее упал на озеро у подножия водопада, и она вдруг сорвалась с места и со всех ног бросилась туда. Там лицом вниз, с разметавшимися вокруг головы золотыми волосами лежала… Миранда.
Вспоминая об этом позже, Николь объясняла свои действия чистой интуицией. Она схватила дочку Арабеллы за ступни и подняла вверх, держа ее так некоторое время, чтобы вода, попавшая в легкие, могла сама из них вылиться. Потом она положила девочку, сама легла сверху и, закинув ей голову и придерживая язык, начала делать искусственное дыхание.
– Боже мой, она умерла? – закричала подбежавшая Эммет.
Николь не могла ничего ответить, она начала делать ребенку массаж сердца: восемь раз ритмично нажала на грудь Миранды, потом снова припала к ее губам и снова ритмично задышала ей в рот. И тут вдруг Эммет, не говоря ни слова, сорвалась с места и бросилась через сад, к дальнему его выходу; она выскочила через калитку так стремительно, будто за ней гнались черти. Николь была слишком потрясена случившимся, чтобы удивляться, она продолжала приводить девочку в чувство, изо всех сил стараясь вернуть ее в этот мир. Наконец, она увидела, что грудь девочки слегка приподнялась и, выплюнув остатки воды, ребенок ожил и задышал.
– Моя дорогая, моя малышка, – запричитала Николь, качая ее, – как же это с тобой случилось? Что ты тут делала одна так рано?
Еще слишком слабая, чтобы говорить, Миранда только молча смотрела на нее… и тут Николь поняла все: девочка не сама упала в воду, ее бросили туда. Николь тут же вспомнила, что она слышала, как лязгнула калитка, – это убегал убийца, он спешил покинуть сад через задние ворота, чтобы вдоль реки вернуться домой и не вызвать подозрений, когда тело девочки будет найдено.
– Сабина! – уверенно произнесла Николь и поняла, что Эммет тоже обо всем догадалась и бросилась в погоню.
Движения Николь были неуклюжими, она с трудом поднялась на ноги, все еще держа на руках Миранду, и медленно побрела к дому, ступая прямо по разноцветным цветочным клумбам. Вдруг она услышала, что откуда-то со стороны реки донесся пронзительный крик Эммет. Молодая женщина буквально разрывалась на части, не зная, что ей делать: заниматься девочкой или бежать на помощь к верной служанке. Немного поколебавшись, она побежала к дому так быстро, как только могла. Она не знала, собирается ли Мирод отправиться в это утро за цветами, но когда она выбежала из сада, то, к своему облегчению, увидела, что золовка не только уже встала, но и вышла на террасу – ее, по-видимому, тоже привлек крик, донесшийся с реки.
– Мирод, – позвала ее Николь, – ради Бога, помоги мне. Кто-то пытался утопить Миранду, но я подоспела вовремя. Ее надо срочно уложить в постель, пусть кто-нибудь сделает это и присмотрит за ней. Возьми, – не дожидаясь ответа, она протянула дочку растерявшейся Мирод и помчалась по скользкому склону прямо к реке.
Калитка, ведущая на земляную площадку, была открыта, было похоже, что кто-то недавно туда вошел. Николь, проскочив площадку и причал, остановилась на берегу бешено мчавшегося Дарта. Паром был на середине реки. Было совершенно непонятно, как он туда попал, потому что никто из двоих, находившихся на нем, и не пытался им управлять. Он крутился вокруг своей оси, в то время как на нем, избивая друг друга яростнее, чем мужчины, бешено дрались Эммет и Сабина.
Николь стояла и беспомощно наблюдала эту сцену. Ребенок у нее в животе вдруг начал яростно пинаться, она понимала, что совершенно ничем не может помочь своей служанке, дела которой были совсем плохи: лицо у нее было жутко исцарапано, его заливала кровь. Сабина безжалостно била Эммет по ногам и между ног. И тут Николь поняла, какую ужасную вещь задумала Сабина: медленно, но неотвратимо, она толкала Эммет к краю парома, и, казалось, ничто уже не сможет помешать ей.
– Оставь ее в покое! – закричала Николь. – Я прекрасно вижу, что ты собираешься сделать! Но тебе не удастся выкрутиться, на этот раз у меня будет куча свидетелей.
Сабина, казалось, ее не слышала, а может, эта угроза подействовала на нее возбуждающе. Ударив Эммет изо всей силы кулаком по лицу, она почти лишила ее сознания. Николь подумала о том, хватит ли у нее сил для того, чтобы кинуться в воду и спасти служанку, когда Сабина сбросит ее с парома. Николь инстинктивно зажмурилась в тот момент, когда Сабина, выведя паром на середину реки, туда, где было самое глубокое место, грубо столкнула Эммет прямо в бешено бегущий поток.
– Господи! – закричала Николь и начала снимать с себя плащ.
Но тут она услышала раздавшийся совсем рядом выстрел и увидела, что Сабина удивленно смотрит на пулю, которая летит по воздуху прямо к ней. В следующее мгновение одна сторона ее лица и прекрасные рыжие волосы окрасились кровью, и Николь увидела, что ее падчерица упала на деревянные доски парома. Николь стало плохо, у нее закружилась голова. Опустившись на колени, она увидела, как Карадок пробежал мимо нее и бросился в воду.
«Он хочет спасти ее, – с яростью подумала Николь, – он хочет спасти эту мерзкую девчонку!»
Но она ошибалась. Слуга Джоселина вернулся на берег, неся на руках Эммет, которая еле шевелила посиневшими губами, выплевывая воду, но живая и здоровая.
– Слава Богу, – произнесла Николь.
Николь билась в истерике, поэтому не увидела, что Карадок внимательно посмотрел на Сабину, неподвижно лежавшую на плоту, как подстреленная птица, она также ничего не поняла, когда он, наклонившись, поцеловал ей руку и произнес: «Да благословит вас Бог, леди Аттвуд». Только через несколько минут она осознала, что его больше нет рядом с ней.
Подняв голову, она увидела сквозь слезы, что Карадок снова в воде и что он плывет к парому. Сердце у нее обливалось кровью, пока она молча смотрела, как он взобрался на паром, поднял свою любимую на руки и, крепко прижав ее к себе, – его лицо и грудь были закрыты разметавшимися рыжими волосами, – бесшумно соскользнул в реку, и воды ее сомкнулись над их головами.
