нотки, – вы не должны продолжать так себя вести, госпожа. Я начинаю верить в то, что во время родов с вами действительно произошло что-то, вы действительно стали другой, хотя выглядите точно так же. Но если это и так, я умоляю вас не показывать этого. Сэр Дензил всегда был непреклонен, и он просто не потерпит этого. Он был очень жесток с вашей матерью, хоть и был неутешен, когда она умерла. Вашу жизнь он тоже может превратить в ад, если вы будете упрямы. Самое лучшее, что вы можете делать, соглашаться со всем, что он говорит, пока ваши силы не восстановятся, и вы не станете самой собой.
– Но Эммет, дорогая, – сказала Николь, беря девушку за руку, – во мне и говорит та, которую ты называешь «самой собой». Можешь мне верить, а можешь – нет, но у меня самой совсем другой отец, и я привыкла вертеть им, как мне вздумается. И потакать этому старому негодяю – это просто выше моих сил, черт возьми!
Эммет серьезно посмотрела ей в глаза, и Николь в первый раз заметила, что у девушки один глаз светло-коричневый, а другой – голубой.
– Не могу понять, что произошло с вами, госпожа Арабелла. Вы знаете, мне это не по силам. Но все же я очень прошу вас не усложнять себе жизнь, ни себе, ни мне.
Николь кивнула:
– Хорошо. Я постараюсь сдерживать себя, пока не найду способа избавиться от всего этого, – она помолчала, потом добавила: – Однако мне бы хотелось показаться доктору или какому-нибудь лекарю. Кто знает, может быть, кто-нибудь сможет помочь мне. Ты можешь мне это организовать?
На лице служанки отразилось такое облегчение, что Николь стало жаль ее:
– Я сделаю все, чтобы только увидеть вас вновь здоровой. Сегодня же пошлю записку в Оксфорд доктору Ричи, – серьезно ответила она. – А теперь, я думаю, вам лучше снова лечь. Это вообще неслыханно, чтобы женщина так скоро была на ногах после родов.
– Еще минутку, – произнесла Николь твердо.
Она быстро подошла к окнам, открыла одно из них и выглянула наружу. Ей захотелось увидеть хотя бы небольшую часть того уголка земли, куда она так неожиданно перенеслась.
Сады, окружающие Хазли Корт, были посажены, по всей видимости, еще в прошлом столетии. Сейчас же прямо перед собой Николь увидела мощеный, плохо ухоженный двор, окруженный полуразвалившимся забором и стройными тиссовыми деревьями. Справа раскинулся густой сад, наверняка полный всяких диковинных зверей и птиц. Вытянув шею, она увидела вдалеке замерзшую гладь воды и догадалась, что в свое время дом был обнесен рвом. Больше она ничего не смогла разглядеть, кроме простирающихся вдаль снежных просторов, что тут же заставило ее задуматься о том, какое сейчас время года.
– Какой сейчас месяц? – спросила она Эммет, которая тщательно расправляла ее постель.
– Девятнадцатое марта.
– Погода не очень-то весенняя.
– Да, и она держится уже несколько дней. Это ужасно, если учесть, как много людей сейчас перемещаются по стране.
Николь отвернулась от окна и посмотрела на нее:
– Так что же все-таки происходит?
– Ну, я могу судить об этом только по разговорам слуг, но ходят слухи, что король еще в январе уехал из Лондона, и это было ошибкой, потому что он теперь не может вернуться назад. Говорят, что он отправился на юг с жалкой горсткой преданных ему людей и добрался до Йорка.
– И что произошло там?
– Члены Парламента пытаются заставить его подписать новую конституцию. Ваш отец заявил, что он на стороне его величества, а сэр Дэвид Морельян полностью на стороне Парламента. Он верит, что король заключил сделку с дьяволом, и сам не понимает, что творит.
– И в результате целая страна оказалась расколотой на два лагеря?
– Теперь кажется, что это никогда не кончится.
– Самое подходящее время вернуться назад, – сказала Николь.
Она хотела выразить этими словами протест, пожаловаться на свою горькую участь, но вместо этого она неожиданно почувствовала прилив возбуждения, такой же, как ночью.
– Какое потрясающее время!
– Вы улыбаетесь совсем как раньше, – окликнула ее Эммет.
Приложив руки к лицу, Николь обнаружила, что она действительно улыбается.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
После того как доктор уехал, Николь села и уставилась в окно ничего не видящими глазами. Из Оксфорда доктор приехал верхом, саквояж с лекарствами и инструментами был прикреплен к седлу лошади, на которой следом за ним ехал подручный мальчик. Как только врач вошел в комнату, в Николь умерла всякая надежда. Она сразу же поняла, что доктор Роланд Ричи, этот огромного роста честный малый с грубоватым лицом и кристально чистыми голубыми глазами, не поймет ничего, если она попытается объяснить ему правду. И все же, повинуясь слепому желанию и надежде на спасение, актриса решила предпринять еще одну попытку.
– Я слышал, вы сильно пострадали при родах, госпожа, – доктор не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к делу. – Боюсь, что все женщины проходят через это. Но, слава Богу, слава Богу, и вы, и ваш ребенок живы, а это кое-что да значит.
«Да помогут мне Небеса!» – подумала Николь, еле сдерживая нетерпение. Выдавив из себя улыбку, она ответила:
– При родах, доктор Ричи, пострадало не столько мое тело, сколько рассудок. Вы когда-нибудь имели дело с душевными болезнями?
Кристально чистые голубые глаза сузились:
– Вообще-то случаи помешательства при родах мне не известны, может быть, они бывают, но редко, очень редко. Однако, госпожа, осмелюсь вам заявить, что вы совсем не кажетесь мне душевнобольной.
Николь начала говорить, взвешивая каждое слово:
– Я вовсе не сумасшедшая, доктор Ричи. Просто был произведен эксперимент над моим сознанием, и именно об этом я хочу вам рассказать.
Он знаком приказал мальчику поставить вещи и выйти из комнаты.
– Вы сказали – эксперимент? – переспросил врач.
– Да. Дело в том, что часть нашего мозга освобождается, когда человек засыпает. Вы с этим согласны?
Доктор Ричи заерзал на стуле и прокашлялся:
– Это та часть мозга, которая видит сны, да, согласен.
– Так вот, эту часть сознания можно отправить куда-нибудь, это вы тоже знаете.
– Да? – он соединил кончики пальцев и посмотрел на нее с недоверием и интересом.
– Куда-нибудь в путешествие в другое время и в другое место.
Доктор Ричи сделался вдруг очень серьезным:
– У вас есть медицинское образование, мадам?
– Нет, – быстро произнесла она, – я говорю вам об эксперименте в области перемещения с помощью гипноза, – с таким же успехом она могла бы разговаривать с ним на иностранном языке.
Доктор ничего не понимал, он уставился на нее, глупо моргая.
– Перемещать – это значит перебрасывать. Вы хотите сказать, госпожа, что вас куда-то перебросили или переселили? Вас что, заколдовали?
Где-то в глубине сознания Николь вдруг зародилось тревожное подозрение, и ее пронзило холодом от мысли о том, в какую пучину ее могут завлечь подобные разговоры. Ужасные события, произошедшие в Салеме в штате Массачусетс, которые легли в основу пьесы «Испытание», происходили в 1692 году, с теперешними событиями их разделяет период в пятьдесят лет. Сейчас же вера в колдовство очень
