— Если ему удастся получить отпуск. Но если нет, то в этом году он не сможет попасть в Англию.
Горация на мгновение опечалилась, но потом ее русалочьи глаза снова вспыхнули веселым блеском.
— Но все же рано или поздно он вернется, — сказала она.
— Да, — медленно ответила Кэролайн. — Рано или поздно хозяин Саттона должен вернуться в свой замок.
Каждое время года приносило в замок новые перемены; весной алебастр лепнины становился белым и хрустящим, а кирпич отливал розоватыми бликами.
То же происходило и со Строберри Хилл в жаркий весенний день, когда графа и графиню Уолдгрейв увозили в тюрьму. «Скандал Уолдгрейвов» наконец-то добрался до них.
Накануне свадьбы Джордж жестоко избил полисмена. Это произошло в неделю скачек в Дерби, когда Джордж со своим дружком Уотерфордом возвращался с Кингстонской ярмарки. Целый год газеты наперебой требовали правосудия, и наконец дело дошло до суда. Приговор, присуждавший виновного к шести месяцам тюремного заключения и штрафу в 200 фунтов, показался публике вполне удовлетворительным.
Однако все были удивлены тем, что Фрэнсис решила разделить заключение со своим супругом.
— Она, наверное, железная, — сказала Энн Элджернону, откладывая в сторону номер «Таймс». — Не могу понять, восхищаюсь я ею или нет.
— Ты должна ею восхищаться, — рассудительно ответил Элджи. — Она самая решительная женщина в нашем… да и в любом веке.
— Да… Но, Элджи, это ведь не значит, что я должна любить ее!
— Нет. А ты ее любишь?
— Определенно не люблю. Я думаю, что она решила пробраться в высший свет и делает это с помощью моих сыновей… обоих моих сыновей… Она использует их, как ступени лестницы. Бессовестная стерва.
— И тем не менее завтра мы должны навестить их. А потом, я думаю, мы могли бы сесть на поезд и отправиться за город.
— Куда именно?
— Думаю, лучше всего — в Уокинг. По Гилдфорденской дороге, — он с энтузиазмом ухватился за свою идею, словно взявшая след охотничья собака. — Там есть один, большой дом, который я хочу тебе показать. Он принадлежит этому молодому человеку, Джону Джозефу — брату Кэролайн. Когда я первый раз увидел его, я был потрясен.
Энн снова взяла в руки газету и ответила:
— Прекрасно, дорогой. А как он называется?
— Саттон. Я почти уверен, он тебе тоже понравится, Энн.
— Без сомнения, без сомнения, — пробормотала она, уже углубившись в колонки «Таймс».
Затем наступила тишина, и замок был временно забыт.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Никогда прежде мир не был столь прекрасен, Англия никогда не была столь прекрасна, Лондон не был столь прекрасен, как в тот день! И путешествие на поезде, шипящем, пыхтящем и выпускающем пар, как сказочный дракон, тоже никогда не было прежде столь волнующим. По крайней мере, именно так казалось майору Джону Уордлоу, словно сошедшему с картины в форме 9-го уланского полка: его недоверие к железной дороге совершенно пропало. Он вскочил на подножку вагона в Йоркбаунде с такой радостью, что при виде его хорошенькая пассажирка вся зарделась и долго не находила себе места, пока неотразимый, очаровательно прихрамывающий офицер устраивался напротив нес.
Но все ее надежды на то, что офицер завяжет с ней беседу, рухнули, когда он сперва достал последнюю книгу Чарльза Диккенса — «Лавка древностей», а потом, утомившись от чтения, принялся смотреть в окно с таким видом, словно никак не мог налюбоваться мелькающими пейзажами и весенним утром 1842 года.
— Вы приехали из-за границы? — рискнула обратиться к нему соседка.
— Да, я три года пробыл в Индии. И совсем забыл Англию. Забыл, как хороша бывает сельская местность.
— Она и вправду очень мила, — отозвалась девушка, глядя на усыпанные белыми цветами вишневые деревья под белоснежными облаками на голубом небе.
— Она великолепна, — сказал офицер. — Надеюсь, меня больше никогда не пошлют за границу.
— А вы далеко едете?
— До Йорка, а потом — в Скарборо. Повидаться с дедушкой.
На этом беседа оборвалась, и Джекдо снова принялся глядеть в окно, пожирая глазами сменяющиеся пейзажи и с каждым поворотом колес преисполняясь все большего восторга. Юная леди вздохнула, сдалась и обратилась к журналу.
Итак, под стук вагонных колес и свист паровоза, Джекдо углубился в свои мысли и принялся подводить итоги. Сидя в вагоне поезда, он оглядывался на прожитую жизнь и думал обо всем, что привело его сюда и сделало именно таким, каким он теперь был.
Прежде всего, он вспомнил детство; вспомнил, как боялся он разочаровать своего отца; вспомнил свою хромую ногу и лечебную обувь; и свой дар ясновидения.
Потом он подумал о школьных годах; о том, как ему хватало недели на то, чтобы уловить суть нового языка, и как он с жадностью набрасывался на чужие наречия; вспомнил о встрече с Джоном Джозефом, о своей братской любви к нему и о преклонении перед ним как перед героической личностью. Затем Джекдо вспомнил, как начиналась его зрелость, как он потерял невинность в объятиях мисс Фитц; вспомнил, как страстно влюблена была в него Мэри и как возненавидела его миссис Тревельян; вспомнил вкус губ цыганки Кловереллы.
Но ярче всего были воспоминания о Горации: каждую мельчайшую деталь драгоценных видений он перебирал, словно самоцветы в шкатулке. И наконец он вспомнил, как встретился с ней в Гастингсе, — и каким дураком себя выставил.
Поезд въехал в туннель, и Джекдо закрыл глаза. Он был спокоен. Единственное, о чем он сожалел, — это то, что когда-то пытался подавить себе наследственный дар ясновидения. Индия (несмотря на то, что он с радостью покинул се) научила его очень многому в том, что касалось психического развития. На постижение истинной сути раджа-йоги — царского пути совершенствования духа — не хватило бы и целой жизни, а он изучал ее всего три коротких года. Но с ее помощью он сумел достичь преддверия истины.
И он знал, что это путешествие к скалам Йоркшира поможет ему приблизиться к постижению истины еще на одну ступень. Ибо там его ожидал не только дед, но брат и сестра деда. Три древних отпрыска колдовского дома Фитцховардов ждали своего внука.
Джекдо стал вспоминать, что ему уже известно о них. Пернел, Джейкоб и Джеймс, внуки великого разбойника Джозефа Гейджа и прямые потомки Захарии Ховарда, сына герцога Норфолкского и цыганки, придворного астролога Генриха VIII.
Несомненно было то, что они все уже очень стары. Джекдо подсчитал, что Пернел, его двоюродной бабушке, должно быть уже девяносто четыре года, а деду Джейкобу и его брату-близнецу Джеймсу — по меньшей мере девяносто один. Все они родились в Испании, куда Джозеф Гейдж отправился по торговым делам и где он разорился после краха компании «Миссисипи». Не совсем ясно было то, каким образом Джейкоб, полковник испанской армии, смог получить титул пэра Англии от Георга III, при том что вся семья была известна как закоренелые якобиты.
Общепринятая версия гласила, что Джейкоб занимался торговлей между Англией и Испанией, но что произошло на самом деле, до сих пор оставалось загадкой. Но, как бы то ни было, Джейкоб обосновался в Англии, в Дорсете. Дом его находился высоко в горах над Скарборо. Время от времени его брат и сестра отваживались на нелегкое путешествие из Кастилии в Йоркшир, собирая всех родственников на встречу. Затем Джеймс и Пернел возвращались в Испанию и еще несколько лет проводили в разлуке с братом.
