— А из-за чего она погибла?
— Из-за проклятия. Ни один из Уэстонов не был счастлив в этом доме, а во время гражданской войны им даже пришлось покинуть замок.
— Правда?
— Да. Говорят, что в то время Карл I втайне посещал Саттон, и ему явился призрак Анны Болейн, который могут увидеть только особы королевской крови.
Горация вздрогнула:
— Как мрачно!
Джон Джозеф улыбнулся:
— Да, очень мрачно, леди Горация. Итак, род Уэстонов понемногу угасал, и наконец от него осталась одна-единственная женщина — Мэлиор Мэри, которая, судя по слухам, сошла с ума и предоставила замку медленно угасать вместе с собой.
— А она не вышла замуж?
— Нет. Несмотря на то, что была красива и богата, она лишилась всего из-за любви — или, вернее, из-за ее отсутствия.
— Как печально!
— Да.
По этому односложному ответу Горация поняла, что сестра Джона Джозефа была права и что он до сих пор испытывает сильные чувства к женщине, которую полюбил однажды.
— Значит, она предпочла остаться в одиночестве, чем выйти замуж за нелюбимого, — сказала Горри.
— Да.
— Что ж, с моей точки зрения, она сделала неправильный выбор.
Джон Джозеф озадаченно взглянул на нее, и она продолжала:
— Я на ее месте скорее вышла бы замуж за какого-нибудь милого добряка, чем решилась бы затвориться в этом гниющем замке и дожидаться смерти.
— Как живописно сказано!
— Вы что, не согласны со мной?
— Я не так много думал на эту тему. Как бы то ни было, мисс Уэстон была в родстве, хотя и не кровном, с моим дедом, Джоном Уэббом. И она оставила ему в наследство поместье, поставив условие, чтобы он принял вторую фамилию — Уэстон. Так мы и стали Уэбб Уэстонами из поместья Саттон.
— А вас не коснулось проклятие?
Джон Джозеф горько рассмеялся:
— Ну, что вы! Существует множество куда более тонких способов уничтожить человека, чем простое убийство. Например, мой отец: он разорился, и это в буквальном смысле слова уничтожило его.
— Он что, растратил все деньги?
— Все до последнего пенни. Саттон выпил из него всю кровь. Из Саттонского леса было продано древесины на двести тысяч фунтов; Мелиор-стрит и Уэстон-стрит тоже были проданы, не говоря уже об Уэбб-стрит; в конце концов, нам пришлось покинуть замок и сдавать его внаем. Из всех нанимателей лишь одна женщина обращалась с ним хорошо… — Джон Джозеф отвернулся и стал смотреть в окно на фонари, уже зажегшиеся на улицах ранним зимним вечером. — А когда она уехала, каждый, кто арендовал замок буквально считал своим долгом что-нибудь украсть. Мебель, картины, книги — все увели у нас прямо из-под носа.
— И что же вы собираетесь делать?
— Я хочу поручить замок лондонским агентам, чтобы они все как следует рассчитали и постарались извлечь из него хоть какой-то доход.
— А продать?
— Я еще не решил. Может быть, этим все и кончится.
Оба замолчали, и внезапно стали слышны тысячи звуков шумного семейного дома. Наверху, в детской, расплакался маленький Чарльз, затем раздалось воркование Кэролайн, утешавшей ребенка, потом послышались шаги няни. В спальне верхнего этажа миссис Уэбб Уэстон глубоко вздохнула и с глухим стуком уронила на пол книгу; в комнате, где жили слуги, кто-то ворошил угли в очаге. На улице перед домом остановилась карета, и послышался голос Фрэнсиса, мурлыкавшего какую-то мелодию; Риверс четким размеренным шагом пересек зал и открыл дверь хозяину. Вдобавок ко всему этому оркестру ощущались ароматы жарящейся свинины, шалфея, лука и яблочного соуса: на кухне готовился обед.
— Это счастливый дом, правда? — спросила Горация.
— Да, очень.
— Но разве нельзя превратить Саттон в такое же милое, уютное гнездышко?
— Нет. Он слишком большой и слишком унылый.
— Но ведь во времена сэра Ричарда Уэстона он был гораздо веселее?
— Тогда еще не было печальных воспоминаний.
— Я могла бы снова сделать этот дом счастливым, — сказала Горация.
Джон Джозеф повернулся и, ошеломленный, воззрился на нее. Один локон выбился у нее из прически и упал на шею, отчего девушка казалась слегка растрепанной. Но, несмотря на это, она оставалась самой прекрасной из всех девушек, когда-либо попадавшихся на глаза Джону Джозефу.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Только то, что сказала.
К его удивлению, Горация сделала шаг вперед и взяла его за руку.
— Я хочу выйти за вас замуж, капитан Уэбб Уэстон. Я В этом совершенно уверена, потому что люблю вас.
Он не ответил. На него нахлынули отдаленные воспоминания; перед его внутренним взором снова предстало ужасное поле битвы и собственная смерть; он вспомнил свой детский кошмарный сон. И еще он отчетливо вспомнил цвет волос женщины, сидевшей у его смертного одра: волосы ее пылали, словно осенняя листва, и были точь-в-точь такие же, как у леди Горации Уолдгрейв.
— Что вы говорите! — воскликнул он резко, почти грубо.
— Я влюбилась в вас с первого взгляда. Не смейтесь! Ведь у Ромео и Джульетты так все и произошло.
— Это было в пьесе.
— Но пьеса основана на жизни.
И тут Джон Джозеф потерял дар речи, потому что эта сумасшедшая упала перед ним на одно колено со словами:
— Скорее отвечайте! Через минуту сюда придет Фрэнсис. Капитан Уэбб Уэстон, принимаете ли вы мое предложение?
Наконец Джон Джозеф пришел в себя и грубо расхохотался.
— Поднимитесь немедленно, — сказал он.
— Нет, не поднимусь. Джон Джозеф, вы женитесь на мне?
— Нет, леди Горация, — ответил хозяин замка Саттон. — Ни за что.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В ту январскую ночь, когда новый хозяин замка Саттон отправился проститься со своим наследством, наступили страшные морозы. Белые деревья застыли под небом, сверкавшим звездами, похожими на искристые алмазы в черной пустоте; земля оцепенела под луной, мерцавшей, словно цыганская брошь. Все вокруг притаилось, и даже лисица не выползала из своей норы. Единственным звуком оставался треск ледяной корки под колесами карсты Джона Джозефа, которая медленно ползла вперед. Кучер замотал шею дюжиной шарфов и надел рукавицы до локтей, чтобы спастись от мороза.
Они выехали из Гилдфорда в шесть часов, отчасти из-за того, что хозяину пришел в голову каприз
