– А вы, конечно, были уже одеты и готовы следовать за ней, – с сарказмом вставил Эджкоум.
– Конечно, я был одет, так как еще не ложился, – быстро нашелся Берлингем. – Я последовал за леди и увидел, как она направилась на конюшню, где оседлала лошадь. Как только она скрылась из виду, я тоже вскочил на коня и поехал следом.
– Почему ее не остановила королевская стража?
– Стражника, Джона Фентона, не было на посту. Позже я узнал от лакея, что Фентон путается с одной из поварих, и как раз в это время навещал свою душечку. – Видя, как насупился король, Берлингем добавил: – Леди Торнхилл устроила им любовное свидание.
У Карла вытянулись в струнку губы. Стражника, пренебрегшего своими обязанностями, следовало высечь, отправить в тюрьму или даже предать смерти. Надо придумать такое наказание, чтобы стражникам неповадно было ставить свои любовные шашни выше безопасности короля.
– А как же вам удалось не потерять леди в темном лесу? – Эджкоум внимательно следил за выражением лица Берлингема, пытаясь поймать его на лжи.
– Светила полная луна, – улыбнулся Берлингем, упиваясь ролью рассказчика. Было ясно, что он завладел вниманием короля. – Опознать лошадь и наездницу впереди себя не представляло труда. Выехав из леса, мы очутились на заросшей травой поляне. Полагаю, сир, – сказал он, повернувшись к королю, – что это был королевский парк.
Карл кивнул.
– Я знаю это место, хотя редко туда езжу.
– Очевидно, леди Торнхилл выбрала это место именно потому, что туда почти никто не заглядывает. Какая наглость! Встречаться с французским агентом в собственном парке короля!
Эджкоум почувствовал себя неуютно. Ведь и он вместе с Рори и Кортни часто ездил туда.
– С чего вы взяли, что там был француз?
– Я стоял достаточно близко и слышал, как они разговаривали. Посыльный окликнул ее по-французски, и леди Торнхилл ответила ему на том же языке.
– И вы смогли понять, о чем они говорили? Берлингем улыбнулся.
– Я немного знаю язык. То, что я услышал, ошеломило меня.
– Что же именно?
– Посыльный сказал ей, что один близкий к королю человек готовится предать его.
Неожиданное молчание сковало всех.
– Вот почему я настоял на этой встрече, – с важным видом сказал Берлингем. – Любой из тех, кто приближен к королю, может замышлять предательство.
Лорд Эджкоум с интересом наблюдал за Берлингемом. Хотя он и презирал этого человека, но в его рассказе не смог обнаружить фальши. Если то, что он сообщил, правда, то их возлюбленному королю угрожает опасность. Предателя надо изобличить, и как можно скорее.
Но Эджкоум не мог заставить себя поверить, что Кортни участвует в таком подлом деле – для этого она слишком безыскусственна и чиста.
– Что ответила леди Торнхилл?
– Она ответила, что постарается выяснить все подробности заговора.
– А как мы выявим заговорщиков? – спросил Карл, глядя на главного советника.
– Преимущество на нашей стороне. Леди не знает, что за ней следили, – сказал Берлингем и, понизив голос, таинственно сообщил: – Шпионка должна встретиться с французским агентом через две недели. И тогда мы устроим ей ловушку.
– Посвятите меня в свой план. – Король тревожно заерзал в кресле.
– Суть моего плана в том, что в ловушку попадутся не только леди Торнхилл и посыльный, но и многие другие лица, французы и англичане, участвующие в заговоре. – Берлингем, увидев, что Карл одобрительно кивает, заключил: – Пока что мой план полностью не созрел, ваше величество. Но когда я все подготовлю, то представлю его вам для одобрения.
– Хорошо. Прекрасно поработали, Берлингем. Но первым делом, – с гневом в голосе произнес король, – нам надо обнаружить предателя. Это человек из моего ближайшего окружения.
– Мне кажется, я знаю, кто это, – сказал Берлингем, наслаждаясь ужасом на лицах окружающих.
Карл устремил на него полный покорного ожидания взгляд.
– Кто это?
– Вам не понравится то, что я собираюсь сказать, ваше величество.
– Кто это, говори!
Даже лорд-канцлер перестал писать и внимательно уставился на Берлингема.
Берлингем снова вспомнил о том унижении, какому подверг его человек, считавшийся другом Карла. Друг! Он, Берлингем, позаботится о том, чтобы у короля друзей не водилось. Хватит с него и советника.
– Макларен! – с торжеством в голосе произнес Берлингем.
Это имя было встречено зловещим молчанием. Первым пришел в себя Эджкоум:
– Быть не может! Я знаю Макларена всю жизнь, как знал его отца. Верю ему, как родному сыну. Нет
