Они пробыли там долго, стоя на коленях у земляного холмика и водя пальцами по надписи на камне. Они вспоминали Шивон, вспоминали разные случаи из их прошлой жизни, разные мелочи, которые заставляли их то смеяться, то плакать.
Когда они наконец собрались уходить, Колин неожиданно сказал:
– Мама оттолкнула меня, когда на нас неслась лошадь с повозкой.
Лана резко остановилась. Он впервые заговорил о том роковом дне.
– Ты это помнишь?
– Да.
– А еще что-нибудь ты видел? – Она говорила неуверенно, не зная, имеет ли право вторгаться в его память. – Кто правил повозкой, например?
Мальчик понурил голову:
– Когда я поднялся, повозка была уже далеко, а я смотрел только на маму, лежавшую на мостовой. Я все уговаривал ее встать, а она не шевелилась. Потом собралась толпа, и кто-то сказал, что на соседней улице лежит мой мертвый папа, и полисмен велел мне идти с ним. Потом… – У него задрожали губы, и он не смог продолжать.
– С нами тебе ничто не грозит, Колин. – Лана встала перед ним на колени и прижала к себе. – И я сделаю все, что смогу, чтобы всегда тебя защищать. – Она встала, взяв его на руки, и пошла за Джессом к ожидавшему их экипажу. – Когда тебе захочется навестить могилу мамы, мы тебя сюда привезем. Но помни, милый, на самом деле она не здесь.
– А где же она?
– Она сейчас на небе, Колин.
– С ангелами?
Лана кивнула:
– Ты ведь сам сказал, что она походила на ангела. – Тут она прижала ладонь к груди мальчика. – Но еще она здесь, в твоем сердце. И в моем сердце тоже.
– Навсегда?
– Да, она навсегда с нами. Пока мы будем ее помнить.
Джесс помог им обоим сесть в карету.
По дороге домой Лана подставила лицо солнцу, удивляясь тому, что у нее так легко на сердце. Рядом с ней Колин весело чирикал песенку, которой его научила Колетт, не думая о тяжелом прошлом, которое он уже начал забывать.
Она подняла на Джесса блестящие от слез глаза:
– Ты проявил большую доброту и заботу, Джесс. Я это не скоро забуду.
Он наклонился к ней и поцеловал в губы, обнаружив, что удивляется тому, что его настроение повышается пропорционально ее настроению.
Когда счастье этой женщины стало для него настолько важным? Казалось, только что он жил именно так, как ему хотелось, наслаждаясь возможностью никому ни в чем не давать отчета. И вот теперь он радуется простейшим вещам – если только из-за них блестят глаза Ланы.
Это не поддавалось никакому логическому объяснению, но именно так обстояли дела. Он безнадежно, счастливо, безоглядно влюбился – и его не пугает, если об этом будет знать весь мир.
Джесс улыбнулся Уизерсу, принявшему его пальто, и еще раз похлопал по карману, в котором лежала маленькая коробочка от ювелира. Однако ответной улыбки от дворецкого он не увидел.
Вместо этого Уизерс наклонил голову и прошептал:
– Появилась проблема. Марии нужно с вами поговорить.
– Скажите ей, что я буду в библиотеке.
Не успел он усесться за письменный стол, как Мария встала в дверях. Ее тесно окружили Роуз, Колетт и Надя.
– Что-то случилось! Думаю, вам надо немедленно пойти к Лане, – сказала Мария.
– Где она?
– У себя в комнате.
– Собирает вещи, – мрачно добавила Роуз.
– Собирает веши? – Улыбка Джесса погасла, брови сдвинулись. – Зачем это ей вдруг понадобилось собирать вещи?
Юная служаночка судорожно сжимала и разжимала пальцы.
– Это я виновата, – печально призналась Колетт. – Лана спросила меня насчет свадьбы, а я ей сказала, что, по-моему, вы поступаете очень храбро, отказавшись от свободы ради нее и ребенка.
– Вы сделали – что? – Джесс сощурился, пристально глядя на француженку.
– Не вините Колетт. – Вперед вышла Надя. – Я и сама сказала Лане то же самое, когда она меня спросила.
Джесс чертыхнулся. Не успел он ничего добавить, как Мария посмотрела ему в глаза и сказала:
