– Кэл, я не могла бы тебя возненавидеть после того, как ты боролся за жизнь Натаниэля.
Грубо оттолкнув ее, он заметил:
– Видишь, ты путаешь благодарность с любовью. Я сделал это не с какой-то высокой целью, а только потому, что рядом не оказалось врача. Но завтра я снова стану фермером – и никем больше. А теперь уходи, пока окончательно не скомпрометировала себя.
Чтобы еще сильнее ее обидеть, Кэл отвернулся и достал сигару. Засунув ее в рот, он взял свечу и поднес к лицу.
Далси отвернулась, побежденная и униженная. С чего она взяла, что может интересовать Кэла Джермейна, который так устал от жизни? Ведь она – всего лишь забава для мужчины, который слишком много времени провел без женщины на этом Богом забытом острове. Но тут Далси подняла взгляд и, увидев, как у него трясется рука, поняла, что он из последних сил разыгрывает равнодушие.
Она произнесла, надеясь, что голос не выдаст ее:
– Ты прав, Кэл. Я сейчас уйду, а ты читай свои книги. Но можно мне… – Она повернулась и опустила глаза. – Можно попросить тебя об одолжении?
Он сделал глубокую затяжку, и его переполнило облегчение. Еще минута – и он бы пропал.
– Ты хочешь, чтобы я сегодня подежурил у Натаниэля, – несколько надменно ответил он. – Конечно, я буду рад…
Далси сбросила шаль на пол и поднесла руку к пуговицам на своей ночной рубашке. И как только начала их расстегивать, он яростно затушил сигару, подошел к ней и взял ее руки в свои. Его голос был хриплым от гнева.
– Боже мой, да что, у тебя совсем стыда нет?!
– Нет, – шепнула она, высвободив руки и обняв его за шею. – Совсем нет. Не прогоняй меня, Кэл, я этого не вынесу. Я хочу быть здесь, с тобой.
Он закрыл глаза и тихо произнес:
– Тогда – да поможет нам Бог.
Его гнев исчез так же быстро, как и появился. Он провел рукой по нежному изгибу ее щеки.
– Если ты останешься, обратного пути не будет.
– Я знаю.
– Ты ничего не знаешь, Далси, – пока. Но скоро узнаешь, – прошептал Кэл, накрывая ее губы своими.
Глава двадцатая
Впившись пальцами в ее нежные плечи, он прижал девушку к себе.
Если он хотел ее напугать, чтобы дать последнюю возможность передумать, то ему это не удалось. Она с радостью отозвалась на его поцелуй.
Не отрываясь от ее губ, Кэл прислонил ее к стене и приподнял, пока она не обхватила его ногами. Он не говорил нежных слов, не шептал никаких обещаний, не просил ее ни о чем. Его рот, наконец, оторвался от ее губ и опустился ниже, на шею. Кэл нетерпеливо разорвал ее ночную рубашку, и его губы сомкнулись у Далси на груди. Никогда она не чувствовала ничего подобного. Ее тело словно ожило, и миллионы нервных окончаний умоляли о том, чтобы к ним прикоснулись.
Рубашка упала на пол, и он ощутил горячую, влажную плоть Далси, которая жаждала его. Она ахнула, возмутившись его самоуправством, но он закрыл ее рот своим, не дав возгласу протеста сорваться с губ. Его загрубевшие от работы пальцы возбуждали в ней страсть, и, задыхающаяся, охваченная дрожью, она пришла к первому апогею чувств. Но не успела перевести дыхание, как он увлек ее дальше – прилив захлестывал ее, и она то летела на гребне волны, то ударялась о берег, опустошенная и обессиленная.
Только сейчас она до конца поняла, что затеяла и чем это может обернуться. И все же ей хотелось испытать все.
Нетерпеливым движением он скинул брюки, отбросил их в сторону и упал на колени, увлекая ее за собой. Страсть накалялась все сильнее. Весь мир куда-то исчез – осталась только эта комната. За окном вздыхал ветер, кричала ночная птица, но они ничего не слышали, ощущая лишь волнующие прикосновения, пьянящий вкус и загадочный терпкий запах страсти: он затуманивал им глаза, лишал дара речи, приводил на грань помешательства – и все же приносил облегчение.
– Я мечтал о тебе так долго, так долго… – Произнося эти слова, он завладевал ее ртом.
Это признание лишь распалило ее, и он со стоном унес ее с собой в вихре головокружительного удовольствия. Его губы, пальцы, язык сводили ее с ума.
– Кэл! Пожалуйста… – воскликнула она в нетерпении.
Далси лежала на скомканной одежде, которую они с себя сбросили, но даже не помнила, как оказалась на полу. Он склонился над ней, и она увидела в этих таинственных глазах себя – красивую, желанную. Далси не чувствовала ничего, кроме наслаждения, такого сильного, что оно почти граничило с болью. И больше всего на свете ей хотелось, чтобы он испытал то же самое. Ее страсть была такой глубокой, такой неволимой – ей казалось, что если он не будет обладать ею прямо здесь и сейчас, то она сойдет с ума.
– Скажи, Далси, скажи, что я тебе нужен.
– Да, я твоя. О, Кэл, как я люблю тебя! «Люблю». Это слово сразу открыло все двери, разрушило все препятствия. Его сердце, разум, душа, наконец, освободились. Не было больше ограничений, не было сомнений и страхов. Вот чего он хотел, о чем мечтал долгими ночами. Его женщина, только его.
Услышав, как она вскрикнула, Кэл понял, что делает ей больно. Боже, набросился на нее, как дикарь. Собрав всю свою волю, Кэл остановился. Стараясь сдержать натиск страсти, он с раскаянием произнес:
