субмарин, уходивших в патрульное плавание. Чем была вызвана эта смена и кто именно приказал зачислить их в состав экипажей, даже много времени спустя установить не удалось, – все документы бесследно исчезли.
Мими-исполнители заняли свои места в отсеках субмарин, которые той же ночью вышли в открытое море. А к утру мэшин-мены перестреляли живых членов экипажа, захватили все посты управления и повели обе лодки в глубины океана. Последовательность действий была заложена в их памяти голосом Боулза во время последнего инструктажа, и ничей другой голос не мог изменить их поведения.
О том, что исполнители находятся в море, Эйб доложил Зюдеру, а тот известил Милза. Это грозное сообщение подтвердило самые мрачные предположения. Нельзя было больше терять ни одного дня. По просьбе Милза Президиум Всемирного Комитета Бдительности собрался на внеочередное заседание.
Постоянные комиссии Комитета занимали прекрасное по архитектуре здание, построенное в космосе на добровольные взносы несметных сторонников мира. Комиссии как бы держали руку на пульсе планеты, регистрируя всякие отклонения от сложившегося равновесия. Самые совершенные средства информации помогали специалистам быть в курсе всех военных приготовлений, дислокации войск, кораблей, баз. Здесь делалось все, чтобы никакой злокозненный план не захватил человечество врасплох.
Милз рассказал о голограммах, о расшифровке Минервой первых слов, лежавших в основе решения Боулза – Кокера, и предостерег о возможном совпадении дня юбилея с днем начала войны.
Известный ученый, председатель одной из комиссий, не счел возможным поддержать Милза.
– Те данные, которыми мы располагаем, – сказал он, – исключают возможность провокационного удара в ближайшее время. Вам хорошо известно, доктор Милз, что у пультов запуска оружия тотального уничтожения дежурят по нескольку офицеров. Привести это оружие в действие они могут только по личному приказу вашего президента. Никто другой воспользоваться его кодом не может. Ни вы, ни мы не имеем никаких сведений, что президент изменил свою позицию и решил развязать никем не спровоцированную войну. Наоборот! У вас, как и во всех странах, идет подготовка к полному разоружению. Вот почему слухи, связанные с юбилеем Кокера, представляются мне несколько, я бы сказал, преувеличенными.
Милз был готов к подобным возражениям.
– Речь идет не о президенте, – уточнил он, – а о заговорщиках, ослепленных ненавистью к человечеству. Именно страх перед разоружением толкает их на безумную попытку военной авантюры. И оснований для беспокойства более чем достаточно. Перед моим отъездом мне сообщили, что группа мэшин-менов – исполнителей проникла на две подводные лодки под видом живых моряков. Если они проберутся к пультам запуска ракет, то станут подчиняться не президенту, а кому-то другому.
Эта новость сразу же изменила настроение у членов Комитета. В репликах, которыми они обменивались, послышалась тревога. От Милза потребовали точно назвать время и место выхода подводных лодок. Он сообщил все, что узнал от Эйба.
– Это можно проверить, – сказал председатель Комитета. У него была прямая связь с главами всех правительств, и никто еще не отказывал ему в информации.
На экране появилось лицо президента, почтительно поздоровавшегося с членами Комитета.
– Мы, господин президент, – сказал председатель, – получили достоверные сведения о том, что вчера в 23 часа 40 минут с базы Запад-14 вышли в море две субмарины, имея на борту мэшин-менов специального назначения. Комитет хотел бы знать, допущены ли эти мэшин-мены с вашего разрешения, господин президент, или они направлены другой, злонамеренной рукой.
На лице президента отразилось искреннее удивление.
– Этого не может быть, господа. Никаким мэшин-менам на подводных лодках места нет. Думаю, что вас ввели в заблуждение.
– Мы просим вас проверить, господин президент. Это очень важно.
– Нет ничего проще.
Не отключаясь, президент связался с чинами морского ведомства и приказал соединить его с командирами патрульных субмарин. Прошло много длинных минут, пока благодушная уверенность не сменилась у президента выражением крайней тревоги.
– К сожалению, господа, – сказал он, – связь с обеими подводными лодками потеряна и восстановить ее пока не удается. Возможно, что мы имеем дело с катастрофой, повлекшей их гибель. Как только я получу дополнительную информацию, поставлю вас в известность. Прошу извинить, меня ждут дела. – И он отключился.
Теперь уже никто из членов Комитета не скрывал своей озабоченности. Всемирно известные деятели науки и культуры почувствовали всю тяжесть ответственности, которая на них навалилась. Пожалуй, никогда еще угроза глобального катаклизма не была такой близкой. Нужны были немедленные действия. Но какие?
– Обстановка оказывается гораздо серьезней, чем мы думали, – сказал председатель. – Совершенно ясно, что потеря связи вызвана не гибелью субмарин, а тем, что они захвачены пиратами. Неважно – живыми пиратами или электронными.
– Это очень важно, господин председатель, – вставил Милз. – Живые обладают чувством самосохранения и не выполнят приказания, грозящего им верной смертью. А мэшин-мены способны на все.
– Принимаю вашу поправку. Важно, что лодки вышли из подчинения президенту и в любую минуту могут произвести залп по приказу заговорщиков. Что нам следует предпринять?
Председатель вопросительно обвел глазами присутствующих. Наступившее молчание прервал один из экспертов Комитета:
– Имена и местонахождение заговорщиков нам известны. У президента есть еще время, чтобы их обезвредить.
– Я думаю, что это нереально, – сказал Милз. – Никаких прямых улик против Боулза и Кокера у нас нет. Голограммы их психической деятельности доказательной силы для юридических органов не имеют. Сделать очевидной связь именно этих лиц с подводными лодками мы не сможем… Правительство никогда не решится вторгнуться в частное владение такой фигуры, как Сэм VI. Боулз может закрыть все причалы Кокервиля, и никого туда не пропустят.
– Можно пойти на крайнюю меру и обстрелять это логово, – со злостью проронил один из старейших членов Комитета.
– Вы забываете, – возразил Милз, – что в Кокервиле никакого оружия нет и что он стал вместилищем десятков тысяч ни в чем не повинных людей. К тому же людей выдающихся. Они только гости и ничего не подозревают. Немало там детей и женщин… Уничтожить их, чтобы обезвредить кучку заговорщиков? Вряд ли кто-либо оправдал бы такую акцию. И еще одно соображение. У нас нет никаких данных, что команда на залп будет дана именно из Кокервиля. Вполне возможно, что люди Боулза, уполномоченные дать такую команду, остались на Земле, в одном из глубинных убежищ.
К этому предложению больше не возвращались. Сошлись на другом. Решили предложить президенту воспользоваться данными Эйба для того, чтобы обнаружить место засады подводных лодок и затопить их. Предупредить все правительства мира об угрозе провокационного обстрела. Указать им район возможного вылета ракет и предложить соответственно нацелить главные средства их перехвата и уничтожения.
– У нас нет гарантий, что будут перехвачены все ракеты, – заключил председатель Комитета. – Отдельные могут прорваться и принести гибель многим людям. Важно не допустить, чтобы они повлекли за собой цепную реакцию ответных ударов… На ближайшие тревожные дни все комиссии Комитета переходят на круглосуточную работу. Я хочу поблагодарить доктора Милза за своевременный сигнал и прошу его мобилизовать общественное мнение и «Клубы думающих» в первую очередь. Мы должны сделать все, чтобы заговор провалился, а разоружение стало свершившимся фактом. Коммюнике о нашем заседании сегодня же сделать достоянием средств массовой информации. Пусть узнают все люди во всех странах. Думаю, что этот факт заставит заговорщиков одуматься.
Милз уже собирался улететь, когда председатель отвел его в уютную гостиную и попросил немного задержаться.
– У меня к вам такой вопрос… Нет ли среди гостей Кокервиля деятелей «КД», которые могли бы там на месте вмешаться в ход событий?
Милз отрицательно мотнул головой:
