Я фыркнула.
– Ну да, причем для этого нужно собрать восемь золотых скарабеев, собрать из них мозаику и прочесть заклинание в полнолуние шестого июня.
– Ты не смейся, я думай, – строго сказал Захаров. – Я про клад образно… Что бы ты сделала? Затаилась и ждала, пока с тебя не снимут наблюдение? Так?
– Да ну, – отмахнулась я, – у меня столько нервов нет. Я бы все равно сбежала. Вернулась бы тогда, когда можно будет забрать деньги. Только это глупость все.
– Почему глупость?
– Я в этом случае должна знать, где они лежат, ведь так?
– Так.
– Кто их в труднодоступное место спрятал? Володя?
– Ну да.
Я усмехнулась и, не дожидаясь, пока Захаров меня обслужит, сама налила себе коньку и выпила.
– А зачем ему прятать деньги в труднодоступное для меня место? Чтобы я смогла их забрать, когда все уляжется? Тогда почему в труднодоступное? Он мог зарыть их в нашем саду, мог спрятать в доме, мог закопать в лесу под приметным деревом, но он, как вы считаете, спрятал их в таком месте, которое я могу посетить не сразу.
– Не обязательно не сразу. Он мог их спрятать так, что ты физически не можешь их забрать в течение определенного времени. Хотя ты права, это действительно глупо. К тому же вряд ли он обналичивал такую сумму. Скорее всего, пять миллионов лежат на каком-нибудь счете.
– Так что же мне мешает в этом случае, если эти деньги лежат в банке? – иронично искривила я бровь. – Почему я не могу забрать эти деньги?
– Например, по факту наследования, – пожал плечами Захаров. – Полгода должно пройти.
– Да ладно вам, – отмахнулась я, – это не недвижимость, а наличные. Здесь нет никакой разницы. Может быть, у меня возникли бы какие-нибудь проблемы в банке, где мне пришлось бы доказывать, что я супруга Мержинского и имею право на все его деньги. Но в этом случае я все равно бы уехала и воспользовалась бы отделением банка в другом городе. Просто, чтобы не нарываться на неприятности. Нет, ваша теория тут не подходит.
– А какая подходит? – заинтересовался Захаров.
– Скорее всего, Володя не собирался никого кидать. Деньги перевел на какой-нибудь счет, но вам ничего сказать не успел, потому что получил инфаркт. И если это так, то ни вы, ни я, скорее всего не узнаем, куда он дел эти деньги. Тут я вам ничем помочь не могу. Мне очень жаль.
– В твою концепцию не укладывается пара мелочей, – возразил Захаров. – Насчет наследства ты ошибаешься, кстати. Наследники капитала точно так же ждут полгода, прежде чем забрать деньги. И вот еще что. Он успел составить завещание. Значит, обо всем позаботился.
– А те деньги у него уже были на тот момент? – поинтересовалась я.
– Были. В завещании все имущество он оставил родственникам и почти ничего не оставил тебе. Это странно. По всеобщему мнению, жили вы душа в душу, друг друга обожали. Почему же он не захотел тебя обеспечить после смерти.
– Надоела мне эта сказочка про Белого бычка, – досадливо протянула я. – Я уже сказала, что ничего не знаю.
– Если бы он все действительно оставил родне, я бы подумал, что ты, скажем, наставляла ему рога и он об этом узнал, – задумчиво произнес Захаров. – Но они с его так называемым наследство получили кучу проблем и почти никакой прибыли. Не знать этого он не мог.
– Я во всяком случае, не знала, – встряла я.
– Ты в курсе, что он взял бешеный кредит в банке под залог дома, машины и фирмы?
– Уже в курсе. Родня просветила.
– И куда он эти деньги дел?
– Откуда мне знать?
– Поручителями в банке названы его родственники, а не ты. И теперь весь долг по кредиту выплачивать им. Сестра даже не понимала, что подписывает, потому что была пьяна. Фирма записана на Володю и его компаньона, но компаньон продал свои акции Михаилу Соколову. Соколов утверждает, что столько денег у него не было, их ему одолжил Володя. Теперь кредит висит на Михаиле. Легко отделалась только Варвара. Он завещал ей вторую машину, на которой никаких долгов нет.
– Я уже в курсе, – прервала я. – И в чем суть этого монолога?
– Подерзи мне еще, – сурово сказал Захаров. – А суть такова – все это он проделал за те две с половиной недели после выхода из больницы.
– Он действительно был очень занят, – медленно сказала я. – Я умоляла его поберечь себя, но он только отмахивался. А я как раз крутилась, как белка в колесе, у нас премьера намечалась, я дома почти не жила, ночевать только приходила.
– Дальше. Он поехал в Германию, где встретился с нашим партнером. После Бонна он почему-то не полетел сразу домой, а заехал в Чехию, точнее в Прагу. В Праге у него никаких дел вроде бы не было. Зачем он там оказался?
– Гранаты покупал, – ответила я. Захаров вытаращил глаза.
– Зачем? – оторопело произнес он. – Чего взорвать хотел?
Я рассмеялась.
– Да я попросила. Чешские гранаты, лучшие гранаты в мире. Это камни такие полудрагоценные. Совсем не то, что вы подумали.
– Тьфу, господи, – выдохнул Захаров. – Я грешным делом и правда подумал, что… Ладно… Гранаты, говоришь?
– Гранаты, – кивнула я. – Честно говоря, я надеялась, что он останется там подлечиться, и даже хотела приехать к нему, но он обернулся за пару дней.
– Гранаты привез?
– Привез. Я из них как раз сейчас ожерелье делаю.
Захаров замолчал, с сомнением посмотрел на рюмку с коньяком, потом все-таки выпил. Я тоже отпила из своей, потому что в голове уже приятно шумело, а напиваться до чертиков мне не хотелось.
– Ты хотя бы предполагаешь, где он мог спрятать эти деньги? – спросил Захаров. Я отрицательно покачала головой.
– Клянусь, что не знаю. Я бы сейчас тут не сидела, если бы знала. Уехала бы в Европу. Паспорт есть, виза еще действует. А оттуда махнула бы в Аргентину.
– Почему в Аргентину?
– Говорят, Аргентинское гражданство получить можно как не фиг делать. Страна бедная, торгует гражданством направо и налево вполне официально. А с деньгами жить можно в любой стране.
– Если бы доехала до Аргентины, – скептически заметил Захаров. – Доброжелателей у тебя хватает. Ты в курсе, что тебя пасут?
– Так ваши поди, – удивилась я.
– Мои тоже. Но не только. Сергей! – крикнул Захаров. В комнату вошел мой попутчик, посмотрел на него вопросительно.
– Покажи ей, – приказал Захаров. Фраза прозвучала как-то двусмысленно, я опустила глаза в район пупка Сергея, отчего тот вдруг смутился. Он сунул руку в карман пиджака и вытащил обыкновенный красно-желтый конверт, в которых обычно выдают фотографии. Я взяла конверт и высыпала на стол увесистую пачку снимков. Разложив их по столу, я уставилась на изображения разных людей.
– Знакомых видишь? – спросил Захаров. Я ткнула пальцем в одну.
Этого можете не брать в расчет. Это Нафаня. Мой, так сказать, поклонник. Таскается за мной уже с год, сидит на каждом спектакле. Странно, что сегодня я его не видела.
– Сегодня он тоже был, – негромко сказал Сергей. – Только сидел на последнем ряду.
Я посмотрела на него долгим оценивающим взглядом, который Сергей выдержал с невероятным достоинством.
– Вот этих двух я тоже где-то видела, – сказала я, ткнув пальцем в двух совершенно квадратных парней
