– Кто-нибудь может это подтвердить?
Я разозлилась.
– Знаете ли, меня не предупредили, что Нафаню будут убивать, поэтому я не позаботилась об алиби.
– Почему вы называете потерпевшего Нафаней? – удивился Чайка.
– Мы его так прозвали с подругой. Потому что он весь несуразный, бесцветный и нелепый, – неохотно пояснила я.
– Ваш нелепый и бесцветный Нафаня, между прочим, состоял на учете в психдиспансере, – равнодушно сообщил мне Чайка. – Пару лет назад он преследовал одну молодую девушку, попытался ее изнасиловать. Ежегодно весной и осенью в моменты обострения его клали в клинику. Вы об этом знали?
– Я у него справки не спрашивала, – резко ответила я. – Какое ко мне это вообще имеет отношение?
– Алиса, вокруг вас умирают люди, – тяжело вздохнув, сказал Чайка. – От вас явно чего-то требуют, но никак не могут добиться. В ходе допроса в прошлый раз вы показали, что от вас хотят неких денег, которые остался должен ваш покойный муж. Я так понял, вы об этом не имеет ни малейшего представления. Если учесть творящиеся вокруг вас вещи, смею предположить, что эта сумма огромна. На сей раз убийца приходил за вами, но вас, к счастью, не оказалось дома. Зато оказались ваша подруга и Агата Берг. Их хладнокровно убили, а потом начали обыскивать дом. Вашу подругу убили в двадцать один сорок, если верить часам на ее руке. Они разбились в момент падения и остановились. В двадцать два ноль три вы позвонили ей на мобильный. Звонили вы три раза. Думаю, этот звонок спугнул убийцу. Соседка показала, что от вашего дома кто-то отъезжал на черном джипе. У кого из ваших знакомых есть такие машины?
– Да у половины, – медленно сказала я, холодея от страшной догадки. Сергея не было дома в этот момент… Он не ответил на звонок, да и вообще все это время не старался меня найти, хотя я восстановила свою сим-карту с прежним номером. И если я права, то…
Скрывать от Чайки знакомых, гоняющих на черных джипах, я не стала и назвала всех, включая Сергея и даже Арсена. Отсутствие в такой момент Сергея показалось мне подозрительным и, хотя мне очень не хотелось, но загнать мысль о его возможной причастности к смерти Женьки и Агаты вглубь, я не могла. Чайка еще недолго помучил меня вопросами, а потом вместе со мной поехал в дом Агаты.
У дверей я помялась. Дом был мертвым и тихим. Казалось, что вокруг все замерло в непривычной, вязкой как кисель, тишине. Не лаяла истеричная соседская болонка, не стрекотали кузнечики, не пели птицы. Чайка сорвал печати с дверей и открыл передо мной двери. Я вошла внутрь.
В доме было душно. Пахло чем-то отвратительным. Я скосила глаза и увидела человеческий силуэт, нарисованный на полу мелом. Внутри него чернела высохшая кровь. Я отвела глаза в сторону.
– Где хранились ценные вещи? – спросил Чайка. Я ткнула пальцем в комнату Агаты. Чтобы пройти туда, нужно было перешагнуть через этот залитый кровью меловой призрак. Я не могла этого сделать. На деревянных шагах я пролетела по краешку комнаты, зажав руками рот.
Секретер работы девятнадцатого века стоял в комнате Агаты. Я выдвинула верхний ящик, потом сунула иголку, вынутую из висевшей на стене подушечки, в крохотное отверстие в задней стенке ящика. Стенка с сухим хрустом открылась на пару миллиметров. С трудом подцепив ее ногтями, я открыла ее и вынула из тайника небольшую шкатулку. Чайка нервно дышал в спину. Я открыла крышку. Резкий свет бриллиантов ударил нам в глаза.
– Значит, драгоценности не взяли, – задумчиво сказал Чайка. – Выходит, их не нашли… Посмотрите, что пропало.
Я открыла шкаф Агаты. Шуба висела на месте. Под аккуратной стопкой белья худенькая стопочка купюр.
– Здесь ничего не пропало, – сказала я.
– Пойдемте в вашу комнату, – предложил Чайка.
К счастью, в комнату, где погибла Женька, мы не заходили, иначе я бы не выдержала. В моей спальне царил полный кавардак. Кругом были разбросаны вещи, разорванные бусы хрустели под ногами. Я выдвинула ящик стола, где хранила деньги на текущие расходы. Они лежали на месте. Шубы висели в шкафу. Вся видеотехника была на месте. Я походила по комнатам и констатировала, что все наиболее ценные вещи на местах. Незаметным движением руки, я, воспользовавшись тем, что Чайка отвернулся, цапнула с гвоздика в прихожей запасной комплект ключей. Смутная догадка, что они мне очень скоро понадобятся, не давала мне покоя. И еще мне не давала покоя одна вещь: я что-то такое увидела, что-то не соответствующее обычному положению дел в доме, даже с учетом царящего там разгрома. Что-то такое, чего не должно было быть.
Чайка разрешил мне собрать вещи и переодеться. Я быстро побросала в сумку белье и одежду, забрала драгоценности и деньги, выбросила мусор и, бросив прощальный взор на дом, собралась уходить, как вдруг остановилась.
– Мне ведь нужно будет похоронить Агату, – сказала я. – Подождите, я возьму еще и ее вещи.
Пока я собирала платья Агаты, Чайка и скучающий милиционер ждали в прихожей. А меня глодала одна мысль, которой я не замедлила поделиться с Чайкой.
– Знаете, – доверительно сказала я, когда он вез меня на мамину квартиру, – я тут подумала…
– Да-да, – заинтересовался Чайка.
– Знаете, что странно? Женю убили в ее комнате, Агату на пороге в кухню. А наибольший разгром в моей комнате и в гостиной. Комнату Жени не обыскивали, в комнате Агаты тоже почти все в порядке. А моя разнесена в пух и прах.
– И что вы по этому поводу думаете?
– Я думаю, – медленно сказала я, – что убийца знал, какая из комнат моя. И это может быть кто-то из моих очень хороших знакомых, вхожих в дом.
Я не спала две ночи, вздрагивая от каждого шороха. Сергей не звонил, а я, съедаемая подозрениями, смотрела на телефон, как на врага. Кончилось тем, что я вообще отключила его. Сообщив на работу, чтобы в ближайшее время меня не ждали, я заперлась дома и думала, думала, думала…
Агату хоронили через три дня, в один день с Женькой. Придти на похороны подруги я не смогла, так как в это же самое время провожала свою… да, пожалуй, единственную родственницу в последний путь. Да и не смогла бы я смотреть Женькиным родителям в глаза, зная, что она погибла из-за меня. Хлопот хватало. Неожиданную помощь я получила от Гули, чудом узнавшую о смерти Агаты, и уж совсем неожиданную от Варвары. Так что у гроба Агаты мы стояли втроем. Гуля уехала пораньше, чтобы проследить за организованными в ресторане поминками, мы с Варварой остались у могилы одни. Знакомые Агаты на похороны не пришли и ждали нас на обеде, а я все никак не могла найти сил уйти от могилы.
Я со щемящей тоской поняла, что сегодня навсегда прощаюсь со своим прошлым, в котором осталось все хорошее: Володя, Женька, Агата… Сколько радостных минут было связано с этими людьми, боровшимися за меня, защищавшими меня, оберегавшими от жизненных невзгод. Горячий комок слез душил меня, но глаза, как назло были сухими. Я вспоминала, как Агата помогала собрать вещи и сбежать из когда-то родного дома без особых потерь, как шпионила за Нафаней и вытирала пол от крови Эль-Нинье, хотя в любой момент могла свалиться с сердечным приступом. Я вспоминала многолетнюю дружбу с Женькой, ее собачью преданность. Перед глазами проносились картинки, как она бегала в больницу к заболевшему Володе, как мы с ней вскрывали квартиру Нафани, как она забирала меня из больницы. Я вспоминала Володю, его горячие руки и всю ту нежность, что он отдал мне. Я думала, как хорошо приняла меня Агата, хотя по логике вещей именно она должна была невзлюбить меня сильнее всех. В этот промозглый, почти осенний день, я припомнила даже тот злосчастный сиреневый камушек, из-за которого состоялась самая большая наша с Женькой ссора. С неба накрапывал дождь. Я совсем замерзла, но не могла уйти.
Варвара первой тронула меня за плечо. Она тоже околела в своем тонком плаще и выглядела не лучшим образом.
– Пойдем, – сказала она. Я кивнула, и мы пошли с кладбища. Свернув с тропинки, мы решили сократить путь и побрели между могилками. Не знаю, что вело меня в тот день, но я, не зная где похоронили Женьку, уткнулась прямо в ее могилу. С фотографии у простого деревянного креста, заваленного венками, на меня смотрели ее смеющиеся глаза. Я остановилась. Варвара, увидевшая фото Женьки, тоже встала за спиной и
