– Привет, – кивнул я. – Ты ел?
– Да. Людмила Петровна сварила суп с грибами и голубцы делала. Она меня накормила, прибрала квартиру и велела тебе напомнить, чтобы ты зашел в седьмую квартиру и сдал деньги за уборку подъезда. Она там на бумажке написала сколько надо.
– Хорошо, схожу, – кивнул я и подошел к столу вплотную. Попугай усиленно делал вид, что умирает.
– Вставай, симулянт, – приказал я.
Попугай послушно кувыркнулся и встал на ноги, мерзко чирикнув при этом. По его наглой морде было видно, что это занятие ему жутко нравится. Важно прошествовав про столу, попугай вспорхнул ко мне на плечо и вцепился в волосы. Я оторвал его от себя и подбросил вверх. Попугай спикировал вниз, и, сделав крутой вираж по кухне, улетел прочь. Я вошел в комнату, швырнув куртку в кресло. Попугай сидел в клетке и делал вид, что мое появление его нисколько не волнует.
– Пап, можно я у Димки переночую? – спросил Артем, входя в комнату.
– А чего тебе дома не спится? – осведомился я.
– Да ну! Димке папа купил новую игрушку, мы хотим по сети порубиться. Димкина мама не против, я с ней уже разговаривал.
– И что она сказала? – осведомился я.
Артем почесал затылок.
– Сказала, если ты меня отпустишь, то пожалуйста. Пап, можно?
Я глубоко задумался, а потом махнул рукой.
– Ладно. Только я ей сейчас сам позвоню. Если она мне то же самое скажет, тогда я тебя отвезу.
Артем подпрыгнул и, выкрикнув «йес», выбежал из комнаты. Через минуту он вернулся с телефоном в руке.
– Вот, я ее уже набрал. Поговори, пап.
Я поговорил. Ночевки у одноклассника Димки были делом привычным. Яна охотно спроваживала сына за порог, дабы тот не мешал амурничать с новым мужем, которого сын называл козлом. Димкины родители были очень милыми людьми, а сыну позволяли все, что тому будет угодно. Я вздохнул. Димка, по словам его матери, был поздним ребенком, на которого уже не надеялись. Родился он недоношенным, родителям сказали, что он не выживет.
Димка выжил. Вот только здоровье у него было не очень. В классе его не очень любили и постоянно поддразнивали. Не терпевший никакой несправедливости Артем стал на его защиту и превратился в лучшего друга Димки. Так что в том, что они постоянно проводили время друг с другом, не было ничего странного.
Артем собрался быстро, я отвез его к другу, а потом пожалел об этом. Вечером мне совершенно нечем было себя занять. Нет, можно было организовать нехитрую тусовку, сходить в ресторан, но душа как-то настойчиво требовала женского общества. Душе хотелось брюнетку, ростом метр шестьдесят пять, с точеными чертами лица, слегка восточного типа и псевдонимом Гюрза. Я вздохнул. Словно услышав мои мысли, в кармане завозился телефон. Я глянул на номер – он ни о чем мне не сказал.
– Алло, – донесся до меня томный женский голос, – это Валера?
– Предположим, – весело ответил я, хотя голос тоже не показался мне знакомым. – Чем обязан?
– Ну как же, – капризно ответила моя собеседница, – ведь мы договорились сегодня встретиться.
Я глубоко задумался. Что-то мне подсказывало, что я действительно с кем-то должен был встречаться, но напрочь забыл с кем. Собеседница правильно поняла мое молчание.
– Это Милана. То есть Вивиана. Из чата.
– А, – обрадовался я. – Действительно. Ты уж прости, замотался на работе.
– Ничего, бывает, – милостиво простила меня Вивиана. – Я на машине. Куда мне подъехать?
Я назвал свой любимый ресторан. Милана-Вивиана сообщила, что она совсем рядом и будет там через пару минут. Я обещал приехать в течение четверти часа и поехал. Только по пути я вспомнил, что совершенно не представляю, как эта самая Милана выглядит. Несмотря на все просьбы, свое фото она так и не выслала. Никто из чата ее не видел. Я вспомнил ядовитые насмешки Гюрзы и вздохнул. Надеюсь, моей спутнице не придется украшать своей фотографией обложку журнала «Коневодство».
В ресторан я прибыл вовремя. Сын прав. Я никогда не опаздываю. Администратор встретила меня дружелюбной улыбкой, сама утащила мою куртку в гардероб. Я вошел в зал и начал озираться по сторонам, надеясь, что мне навстречу выйдет по меньшей мере Памелла Андерсон, со своим шикарным бюстом, капризными губками и точеной талией. И когда я уже проскочил мимо одной дамочки, она схватила меня за рукав.
– Здравствуй, Валера, вот мы и встретились, – сказала она томным голосом, липким, как растаявшая карамель.
Я взглянул на нее и понял, что надеялся зря.
– Хочешь, я тебе что-то покажу, – сказал он. Я внимательно поглядела в его глаза и кивнула. В этих темных, словно персидская ночь глазах, плясало адское пламя. Это невероятно возбуждало.
Когда тебе тридцать пять, а у тебя за душой неудачный брак, сын-олигофрен и мать, спившаяся до такой степени, что не узнает собственной дочери, жизнь не кажется медом. А почему она таковой должна быть?
Мой бывший муж был алкоголиком. По пьяни, он замерз в сугробе. Но мне тогда было уже все равно. На тот момент я превратилась в нечто страшное, замызганный синий чулок, обеспокоенный только тем, чтобы как-то протянуть до следующей зарплаты, а зарплату схоронить так удачно, чтобы ее не нашел ни муж, ни вечно пьяная мать.
Сын у меня тоже родился неудачным. Врачи сразу сказали мне, что с ним не все в порядке, а старая подруга помогла пристроить его в интернат для умственно-отсталых. Поначалу я плакала, жалела своего Сереженьку, а потом перестала, глядя, как он деградирует с каждым годом. Я, конечно, навещала его, и иногда брала домой на выходные, но с каждым разом делала это все реже и реже. В конце концов, в интернате ему было лучше. Там его научили складывать свою одежду, пользоваться туалетом. А что он мог увидеть в нашей крохотной «однушке», где на кухне упившийся папаша, а в комнате валяется такая же бабушка?
Работа тоже меня доставала. Я ведь в принципе не люблю детей. А по долгу службы имею с ними дело каждый день. Я работаю в школе, преподавателем информатики. Каждый раз, входя в тусклый школьный холл с шестью квадратными колоннами, я гляжу в зеркало и, поправляя волосы, чувствую ненависть к себе, к этой поганой жизни.
Я когда-то была красива. Самая красивая в школе. На выпускном вечере из-за меня подрались самый отъявленный школьный хулиган и подающий надежды спортсмен. Победил хулиган. За него я и вышла замуж. А подающий надежды спортсмен женился на серой мышке из параллельного класса. Теперь они живут в Канаде, каждый год приезжают навестить родню. Я ненавижу их за те снисходительные взгляды, которыми они одаривают меня.
В нашем коллективе нет ни малейшего шанса завести себе роман. Холостых мужчин всего двое – престарелый трудовик и ботаник, лет тридцати – упитанный увалень в очках, сильно смахивающий на известного кавээнщика, который покорил страну своей младенческой невинностью, столь удачно сохранившейся в тридцать с лишним лет. Сама мысль о том, чтобы завести с ним роман, мне противна.
Безумство началось где-то в начале сентября. Раньше я старалась, преподавала ребятам с утроенным пылом, а потом махнула на школьников рукой. В конце концов, не мое это дело, станут они программистами или нет. И потом, некоторые из них уже разбирались в компьютере лучше меня.
Класс уныло выполнял задания, а я вышла в Интернет, проверить свою почту. В сети я увидела ссылку с таким простеньким названием – чат. Кликнув по ней, я превратилась в себя, Шамаханскую царицу, красавицу и покорительницу мужчин.
Вливаться в чат было нелегко. Тамошние дамочки были не промах, каждая стремилась уколоть побольнее. Я тоже не лыком шита, но мне, признаться, изрядно доставалось. Особенно усердствовала сладкая парочка – Ирусик и Гюрза. Впрочем, я старалась не обращать на них внимания. С мужчинами я была предельно корректна и в меру развратна. К счастью, Гюрза и Ирусик редко появлялись в чате с утра, когда у меня были занятия.
Мне понравились несколько мужчин, чьи фотографии я рассмотрела предельно внимательно. Бахуса, хотя он был мне очень симпатичен, я отмела сразу. Он был мужем (видимо, все-таки виртуальным) Гюрзы, и стоило мне начать общаться с ним, как она вмешивалась в наши разговоры, язвила и издевалась (надо сказать, довольно обидно). Так же я отмела и Капитана. На него претендовала Ирусик.
После того, как я отсканировала и слегка обработала в фотошопе самую удачную свою фотографию, дело пошло лучше. Мужчины смогли рассмотреть меня. Предложения познакомиться пошли одно за другим. Правда, далеко не все мужчины жили со мной в одном городе, а на поездки у меня не было денег.
Я выделила двоих. Можно сказать, вырвала их из лап местных баб. Оба успешные. Оба симпатичные. Оба разведенные. Словом, не мужики, а золото. У обоих денег куры не клюют.
На первом пришлось поставить жирный крест. Мы встретились, и вроде бы даже понравились друг другу. Он, во всяком случае, точно понравился мне. Мы встретились в кафе, куда я, как дура, вырядилась в лучшие тряпки, которые смогла найти у себя и гардеробе немногочисленных подруг. Оказалось, все было напрасно. Он сидел за столиком в простеньком сером свитерке и джинсах. Я жутко комплексовала, потела и пару раз ответила невпопад.
– У тебя не очень удачная фотография в сети, – сказал он тогда, отхлебывая из крохотной чашечки кофе. Я моментально вспыхнула и разозлилась, но он положил свою руку мне на ладонь, и зло само собой прошло.
– Просто я фотограф-любитель. Мне кажется, ты очень хорошо бы смотрелась с распущенными волосами, в осеннем лесу.
Я прислушалась к его словам, и мы тут же из кафе поехали в лес. У него в машине валялся чудной фотоаппарат (как выяснилось, цифровой). Мне тогда это все было в диковинку. Он отснял кадров сорок. Но особенно мне понравились два портретных снимка, где я скромно обнимала толстый тополек. На этом фоне мое лицо просто сияло молодостью. Он сказал, что структура древесной коры очень хорошо получается на снимках, ему нравится ее фотографировать. А потом он подошел ко мне, взял за руку…
Я никогда не ожидала от себя такой страсти. Впрочем, с кем мне было ее испытывать? С вечно пьяным мужем? С двумя случайными любовниками? Он был совсем другим. Он все умел, поглощая каждую клеточку себя в мое естестве. Именно с ним я почувствовала себя женщиной, женщиной, а не замурзанным существом, обеспокоенным вечной нехваткой денег, переживающим за спивающуюся мать и больного ребенка. И когда я внезапно поверила, что у нас все серьезно и будет длиться вечно, все и прекратилось.
Он перестал звонить сам. На мои звонки отвечал неохотно. В чате же начал заигрывать с моей самой злостной врагиней – Гюрзой, молодой, холеной стервой, с роскошной черной гривой волос. Я сдалась без борьбы. Но именно в тот момент на меня обратил внимание другой.
Надо отдать должное Гюрзе, он тоже был в ее списке любимых мужчин. Но только тут эта гангрена обломала свои ядовитые зубы. Теперь я была на пике
