лом.
Фотографии куда-то запропастились. Я перерыла весь шкаф, но так и не нашла. Юлка же тем временем организовала на моем письменном столе целый банкет. Расстроенная, я уселась в кресло, а потом вскрикнула от радости, вспомним, что фото я убрала в другой шкаф, вместе со старыми бебехами, которыми редко пользовалась. Усевшись за стол, мы накинулись на еду, вырывая друг у друга фотографии. Руки после копченых кур были жирными, салфеток в кабинете не было. Пришлось вытирать руки полотенцем, которое я давно уже намеревалась постирать, а еще лучше – выбросить. Уж больно он смахивало на половую тряпку, щедро посыпанную порошком тонера для принтера, бурых разводов от чая и кофе и серыми пятнами вовсе уж непонятного происхождения.
– Ну, и где тут мадам Соколова? – буркнула я, разглядывая глянцевую россыпь фотографий.
– Вон она, – ответила Юлька, ткнув ногтем в одно из групповых фото, – возвышается над вами, как Пизанская башня…
На фото четыре женщины стояли тесной кучкой. Среди них я обнаружила себя, ухмыляющуюся полупьяной улыбочкой. Рядом со мной стояли начальница департамента здравоохранения и начальница департамента образования, а с самого краю кренилась высокая ярко накрашенная блондинка с замысловатой прической на голове, в которую были воткнуты проволочки со стразами. Прическа уже изрядно подрастрепалась и сбилась на один бок, а проволочки с блестящими камешками придавали мадам Соколовой вид инопланетного чудища со спутниковой антенной на затылке. Впечатление усиливала слегка поплывшая тушь на ее бесцветных рыбьих глазах. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что крен давала не только Соколова, но и все мы. Видно выпито было много.
– А почему тебя не было на банкете? – спросила я.
– Ты что, сдурела? Кто бы меня позвал? Я простая журналистка, пусть и выпускающий редактор была на тот момент, но для такого гарного элитного общества рылом не вышла. Там начальство гуляло. А мне на торжественной части вручили три чахлые гвоздички и открытку – вот и весь праздник. Насколько я знаю, из простых журналистов там была только Гаврилова. Но та в любую щель пролезет без мыла. Она, если мне не изменяет память, туда без приглашения заявилась.
Я захихикала.
– Ты чего? – удивилась Юлька.
– Гаврилова там приставала ко всем мужикам, секса хотела. Напилась она, как собака, в бассейн упала прямо в одежде. Вот фото, где ее выковыривают. Мэр лично поплыл ее спасать, так она его чуть не утопила. Обхватила ручищами и ножищами, юбку порвала…
– На нем?
– На себе. Думала, он над ней смилостивится и надругается. Смотри, вот фото, где ее отдирают от мэра… Короче говоря, надеялась она зря.
– Что так? Рожей не вышла?
– Ну, и рожей тоже… А вообще она полом не вышла. Мэр то наш мальчиков предпочитает…
– Да ладно, – вскинулась Юлька. – Он же разведен!
– Можно подумать, это кому-то мешало… Я тебе сотню примеров приведу, когда женатый мужик ходит налево, причем не к бабам. Только ты сильно не распространяйся. Особенно Никите и Сашке не говори, а то они тут раздуют скандал… Вот… А здесь, смотри, Гаврилова клеится к губернатору, а охрана ее не пускает… Ха, ты была права, вот почти голая Соколова летит в бассейн… Я и не знала, что это она…
Юлька молчала, с напряженным вниманием разглядывая пару фотографий. Я заинтересовалась, что же такое могло так привлечь ее внимание. Фото были не самыми выразительными – полуголый губернатор со своей свитой обнимаются друг с другом. Ничего особенного…
– Можно, я вот эти фото у тебя одолжу на время, – тоненьком голосом попросила Юлька.
– Зачем тебе?
– Надо. Не для печати, честное слово. Кое-что проверить хочу.
Тон, которым она это произнесла, мне не понравился. Таким бесцветным голосом Юлька говорила, когда ей в голову приходила очередная безумная идея.
– Точно не для печати? – спросила я. Юлька кивнула. – Забирай. Впрочем, даже если ты хочешь это где-то засветить, твое дело, только на меня не ссылайся. Фото Ефимов делал, а ему уже все равно, сколько собак на него повесят. Кстати, а в его квартире никаких фото не нашли?
– Не знаю, – пожала плечами Юлька. – Менты не говорят, чего они там обнаружили при обыске, а Сашка с Никитой ничего не нашли.
Юлька замолчала, мрачно поглядывая на отложенные фотографии. Я поняла, что сейчас она мне ничего не скажет, и дипломатично заметила:
– Поздно уже. Домой пора. У меня там оболтусы мои голодные. Странно, что до сих пор не позвонили. Тебя домой подвезти?
– Подвези. Я, честно говоря, сегодня так устала, что сил таскаться на маршрутках, нет.
– А чего Валеру не попросишь? – наивно округлила глаза я.
– А не фиг баловать, – отмахнулась Юлька. – Он ведь тогда меня не ко мне, а к себе домой повезет. А там не до отдыха будет.
– У вас, что, уже все было?
Юлька потупила глаза, в которых плясали черти.
– Ой, маманя, – дурным голосом воскликнула она, – не губи сиротинку, не виноватая я была, он сам пришел. Я сопротивлялась, как могла, да только он, негодяй, честь мою девичью порушил. И одна мне теперь дорога – утопиться в Гудзоне! И нет мне на этом свете покоя, все же хотят испортить жизнь мою и без того задрипанную…
Я рассмеялась.
– Если ты и перед ним каждый раз устраиваешь такие шоу, то через месяц он тебя потащит в ЗАГС. Такое сокровище на дороге не валяется.
– Угу, – хмуро кивнула Юлька. – Потащит. Если сам от меня не сбежит. Цирк дома тоже не каждый выдержит. Мужика другим держать надо.
– И чем же?
– А жратвой. От моей кухни добровольно еще никто не уходил. Да и я расслабилась непростительно. Себе одной готовить в лом. Приготовлю-ка я ему плов!
– Ой, – простонала я. – Твой знаменитый плов… Так, я должна присутствовать при этом. Ради твоего плова я даже свечку вам подержу. А ты с лисичками будешь делать?
– Если у маменьки лисички остались, она вроде замораживала… Ну, что, поехали?
– Поехали, фотографии не забудь…
Взбудораженная Юлькиным пловом я сама решила отважиться на какой-нибудь кулинарный подвиг, но и сил и времени было немного. Так что я осилила вечером только жареную курицу, щедро присыпав ее кинзой. Дети, пришибленные пельменями фабричного производства, привередничать не стали и смолотили курицу в пять минут.
Юлька позвонила, когда я лежала в ванне. К слову сказать, я всегда готова к тому, что меня выдернут из купели, и поэтому телефоны забираю с собой. Судя по голосу, Юля была взвинчена и взволнована.
– Виль, – без церемоний начала она, забыв даже поздороваться. – Это точно подлинные фото? Без ретуши?
– Насколько я знаю – да, – перепугалась я. – А что?
– Да ничего. В смысле ничего хорошего. Завтра приеду и все расскажу. Не по телефону такие вещи.
Я положила трубку и нырнула в ароматную пену по самый нос, благо дама я хрупкая, а размеры ванны позволяли. Мне внезапно стало холодно. Подозрения стали роиться у меня в голове, жужжа и налезая друг на друга.
Юлька принеслась на работу даже раньше меня. Она истерично выхаживала перед запертыми дверями моего кабинета, от чего секретарша нервно косилась на нее, но не отваживалась ничего сказать. Судя по всему, Юлька собиралась на работу в жуткой спешке. Волосы были неряшливо собраны в жуткий пучок, из которого торчали патлы во все стороны. Пуговицы на кофте были застегнуты как-то странно, явно не в свои петли.
– Привет, – сказала я. – ты чего такая?
– Пошли, – прошипела Юлька и потащила меня к кабинету. Пока я отпирала дверь, она приплясывала рядом, словно припадочная. Дверь за нами она тщательно закрыла, а потом, вывалив из своей сумочки все содержимое, она выхватила из нее бумажный пакет.
– Гляди, – сказала она и ткнула пальцем в одолженную мной фотографию.
– Гляжу, – покорно произнесла я. Сумасшедших, как известно, лучше не раздражать, а Юлька на таковую сейчас очень походила. – Что конкретно я должна увидеть?
– Это вот у нас кто? Вон тот, с толстым пузом позади губернатора?
– Это его первый зам, – спокойно разъяснила я. – Юль, может коньячку или валерьянки?
– Коньячку. Но потом. Как бы после всего этого он нам обеим не понадобился. Смотри сюда, что это у него такое на ноге?
Я пригляделась. На ноге заместителя губернатора виднелось что-то темное.
– Кажется, родимое пятно. А что? Или с нынешнего года иметь родимое пятно запрещено законом?
Юлька что-то буркнула и вытащила из пакета фотографию. Она была омерзительной. На фото двое мужчин в масках занимались сексом с молодой женщиной со спутанной гривой темных волос. Женщине, судя по ее виду, происходящее отнюдь не нравилось, лицо было искажен криком, впрочем, его почти не было видно. Фото было смазанным и явно сделанным с видео.
– Смотри сюда, – сказала Юлька и ткнула пальцем в ногу одного из мужчин. Я охнула. На ноге одного из мужчин, грузного и пожилого, красовалось темное пятно.
Я медленно осела с кресло.
– Это что?
– Это фотографии со съемок порнофильма. В главной роли – Наргис Омарова, по прозвищу Гюрза. Через двадцать минут ее приколотят к стене гвоздями и зарежут. А в роли одного из насильников, судя по всему, Николай Степанович Суриков, первый зам нашего губернатора, – безжалостно произнесла Юлька.
– Дай закурить, – простонала я. – Это ж надо… А ты в этом уверена? Да дай же сигарету, черт побери! У меня в сумочке…
Юлька швырнула мне вынутые из сумки сигареты, которые я таскала только для исключительных случаев. После нескольких затяжек, ко мне вернулась возможность соображать здраво.
– Юль, это почти невозможно будет доказать, – сказала я безрадостно. – Что у тебя есть кроме этого родимого пятна? Да он его сведет за две минуты, а
