— Будешь со мной собирать? — спросил Шурик.
— Давай… Только я завтра на дачу уезжаю.
— Ничего, мы сегодня тыщу соберем.
— Давай. А с кого первого?
— С кого! С мамы, с бабушки.
— Нет, — возразил Славик, — с бабушки не будем. Станет спрашивать, зачем копейка, куда копейка. У меня уже десять копеек есть, пусть это будет за бабушку и за маму.
— Пускай, — согласился Шурик. — С нашего дома не будем. Мы за них сами дадим. У меня в копилке есть два рубля шестьдесят копеек. Это знаешь за сколько людей?.. За двести шестьдесят, как будто мы уже собрали.
— Во ценно! — обрадовался Славик.
— А со всех других нужно получить, — строго напомнил Шурик. — Пойдем на улицу.
Мальчики бодрым шагом вышли на шумный проспект. Мимо них проходили сотни мужчин и женщин. Непрерывным потоком текли копейки. Оставалось только протянуть руку, чтобы взять их… Но руки почему- то не протягивались.
Шурик подтолкнул Славика:
— Ты подойди к тому толстому дядьке, а я к этой тетеньке.
— Ишь ты хитрый! — обиделся Славик. — Иди сам к дядьке. Он злой.
— Кто злой? Трусишь ты просто.
— А сам?
Пока они препирались, прошли мимо и злой дядька и добрая тетенька.
— Давай вместе, — решительно сказал Шурик. — Сначала пойдем по квартирам, а потом с этих соберем. Пошли!
В пустом подъезде было прохладно. Шурик поднялся на первую площадку. Выбрав среди многих звонков большую белую кнопку, Шурик придавил ее пальцем. Ему сразу же захотелось убежать, но, оглянувшись на отставшего Славика, он нахмурил брови и позвонил еще раз.
Из-за двери послышался старушечий голос:
— Кто?
— Откройте, тетенька, мне нужно получить с вас одну копейку.
Дверь приоткрылась, и старенькая женщина оглядела Шурика с головы до ног.
— Погоди, сынок, — сказала она и скрылась. Потом она опять пришла, сунула в руку Шурика большой ломоть хлеба и захлопнула дверь.
Шурик долго смотрел на хлеб, не зная, что с ним Делать. А в это время Славик висел на перилах и давился от смеха. Шурик положил хлеб на подоконник и выскочил на улицу.
— Давай сначала с улицы получим, а то здесь думают, что мы есть хотим.
Не приглядываясь больше к лицам прохожих, ребята остановили первую попавшуюся женщину. Она шла с сумкой, из которой выглядывали помидоры и огурцы.
— Тетенька, дайте нам копейку, — твердо сказал Шурик.
Женщина покопалась в маленьком кошельке и, протянув Шурику пятачок, участливо сказала:
— Возьми, бедненький, у тебя, наверно, мама болеет?
Шурик покраснел от стыда и обиды:
— Мы не бедненькие, и мама у нас не болеет. Мы не милостыню просим.
Женщина рассердилась:
— Ах ты поросенок! Чего же ты к людям пристаешь?!
Но мальчики не стали ее выслушивать и свернули за угол. Пропустив несколько человек, они подошли к мужчине в очках. Шурик так же решительно предложил ему выдать копейку.
Мужчина, должно быть, думал о чем-то своем и не сразу сообразил, чего от него хотят.
— Что ты сказал, мальчик?
— Дайте нам копейку, одну!
— А зачем тебе копейка, одна?
— Мы со всех собираем.
— Со всех? — Мужчина даже остановился и внимательно посмотрел на Шурика. — Это что ж, налог такой? Ты, может быть, фининспектор?
— Ну что вам, копейки жалко?
— Мне жалко не копейки, мальчик, мне тебя жалко. Из маленького попрошайки может вырасти большой лодырь. Ты в какой школе учишься?
Услыхав про школу, Славик дал стрекача. Шурик отступал с достоинством. Но на его беду свидетелями разговора оказались малыши из соседнего дома. Теперь они прыгали вокруг Шурика и дразнили его на разные голоса:
— Попрошайник-копеешник! Попрошайник-копеешник!
Шурик бросился на них с кулаками, и они разлетелись, как воробьи.
Прекрасный план, суливший быстрое обогащение, рухнул. Всякое желание продолжать сбор копеек у Шурика пропало. Понурив голову, шел он домой, когда хриплый голос с присвистом окликнул его:
— Мальчик! Пс-с… Пойди сюда!
Шурик увидел рябого, толстоносого чистильщика сапог, раскорячившего ноги у своего деревянного ящичка. Чистильщик манил его к себе, сгибая и разгибая короткий волосатый палец. Шурик остановился и спросил:
— Чего?
— Поди сюда, мальчик… Пойди, я сапоги тебе почищу.
Шурик посмотрел на сбитые носки своих сандалии, которые уже начали «гореть» на ногах, и мотнул головой:
— Не надо.
— Пойди, глупая башка, — настойчиво звал чистильщик. — Я без денег почищу. Совсем новые будут.
Еще ни разу в жизни не приходилось Шурику обновлять свою обувь у чистильщиков, и потому он очень медленно подошел к деревянному ящику.
— Ставь ногу! — командовал толстоносый. — Сюда ставь! Крепко держи!
Рядом с чистильщиком стоял высокий шкаф с раскрытыми дверками. Все полки его были набиты коробочками, шнурками, стельками.
Чистильщик мазнул сандалии маленькой щеткой и вдруг заговорил свистящим шепотом:
— Тебе деньги надо? Да?.. Я видел, как ты просил. Нехорошо делал. Никто денег не даст. А я дам. Много денег дам… Ты хороший мальчик. Слушай меня… Нагни голову ближе… Слушай, что я говорить буду.
С некоторых пор в милицию стали поступать одинаковые заявления. Шоферы грузовых машин жаловались на то, что у них среди бела дня исчезают запасные резиновые камеры. Истории всех пропаж были До мелочей похожи одна на другую. Запасные камеры шоферы хранят обычно в ящиках под сиденьем. И вот из этих-то ящиков кто-то умудрялся вытаскивать камеры чуть ли не на ходу машины.
Воров нужно было найти. Но где их искать? Ведь машины разъезжают по всему городу. Они проходят За день десятки километров. Как найти ту точку, где какие-то ловкие воры поджидают свою добычу?
Среди работников уголовного розыска, ломавших голову над этой задачей, был и Виктор Зубов. Он чувствовал себя ответственным за поведение всех ленинградских ребят и подозревал, что кое-кто из них замешан в этом деле.
Виктор собрал у пострадавших шоферов путевые листы, в которых отмечаются маршруты поездок, и разложил перед собой большую карту Ленинграда. Остро отточенным карандашом он стал проводить линии вдоль улиц, по которым ездили машины. Линии потянулись от одного края карты до другого. Они иногда сходились, иногда разбегались в противоположные стороны. Их становилось все больше. И что было удивительнее всего: каждая из них, хотя бы раз в день, но обязательно пересекала все остальные в одной точке — вблизи перекрестка двух оживленных улиц.
