средняя полоса России вдруг неожиданно решила переквалифицироваться в тропики. Вот только ночи становились все длиннее и длиннее.
Ольга сидела, лениво оглядываясь по сторонам. После почти пять часов непрерывной работы, мерцания монитора и бесконечных звонков телефона, скрипа модема и жужжания принтера и факса, так приятно было посидеть на свежем воздухе. Можно было даже не есть, сидячий образ жизни весьма невыгодно сказывался на фигуре Ольги. На бедрах начал скапливаться жирок. Теперь она бегала по утрам вместе с Миленой, но особыми успехами похвастаться не могла. За Миленой было сложно угнаться, но утренние пробежки, тем не менее, добавляли бодрости. Однако, если сейчас отказаться от обеда в пользу фигуры, потом можно нажить язву. Пару раз Ольга страдала от сильных болей в желудке, спасаясь смектой. Потом, сообразив, что запросто может заработать проблемы со здоровьем, Ольга решила, что здоровый желудок дороже, чем несколько лишних килограммов на бедрах и талии.
Резкий визг тормозов заставил Ольгу вздрогнуть и обернуться. Неподалеку от кафе остановился огромный, словно танк джип. Судя по черным следам от покрышек, ему пришлось резко затормозить. Из-под колес автомобиля улепетывала черная кошечка с белой звездочкой на груди. Дверь джипа открылась, и из него вывалился водитель – коренастый пузатый кавказец. Горестно заламывая руки, он забубнил что-то на своем языке, а потом со стоном вымолвил на ломаном русском языке:
– Твою мать! Только контракт выгодный подписал, деньги заплатил! Тварь четвероногая, ты не могла в другом месте бегать, да?!!!!!
– В чем дело? – полюбопытствовала Ольга.
– Кошка видишь? – любезно ответствовал кавказец. – Черный тварь дорога перебежал, да? Теперь удачи не будет, я то знаю. Ой, вай, бедный моя голова!
– Но эта кошка не совсем черная, – возразила Ольга. – У нее грудь белая, значит примета не сработает.
Кавказец отмахнулся:
– Да толку то? Неделю назад чисто белый кошка перебежал… На следующий день жена ушла…
Ольга не нашлась что ответить. Ее согнуло пополам, и она, давясь от хохота, отошла в сторону, усевшись за свой любимый столик. Кавказец, еще немного попрыгав вокруг машины, сел в нее и укатил, распугав неосторожно переходивших улицу прохожих.
– Добрый день, – раздался рядом приятный мужской голос. Ольга обернулась. Рядом стоял давешний милиционер, который приходил к ним в агентство и расспрашивал Милену о покойном брате. Милиционера звали Кириллом, фамилии Ольга не помнила, но это было не столь важно. Мужчина ей понравился еще тогда. Ольга вообще питала слабость к мужчинам в форме, поскольку ее отец служил в МВД. Именно с мундирными службами была связана первая любовь Ольги. Еще в бытность школьницей, она втюрилась в сослуживца отца, бравого лейтенанта, который впоследствии оказался злостным алиментщиком. Но это были детали.
– Здравствуйте, – улыбнулась Ольга. – Присаживайтесь.
– Благодарю, – улыбнулся Кирилл. Эта спокойная улыбка на слегка асимметричном лице понравилась Ольге еще больше. Внизу живота зашевелилось что-то первобытное. «Интересно, – подумала Ольга, – почему считается, что основные инстинкты присущи только мужчинам? Как будто женщина тоже не может хотеть испытать что-то». Ольга улыбалась, в глубине души чувствуя себя дурой. В голове почему-то вертелась фраза из известного фильма: «Я старый солдат и не знаю слов любви…»
К ним подошла официантка. Ольга сделала заказ и вопросительно посмотрела на Кирилла. Тот поспешно произнес: «бутерброд и кофе». Официантка посмотрела на Кирилла с легким презрением и удалилась, почти сразу вернувшись с заказом. Кирилл и Ольга расплатились, и официантка отошла, оставив их вдвоем.
– А я, собственно, к вам шел, – произнес Кирилл, так проникновенно улыбаясь, что Ольга немедленно ощутила желание выболтать ему любую государственную тайну. Однако она постаралась умерить щенячий восторг и изобразила на лице легкое удивление.
– А чем я могу помочь?
Кирилл почти нежно посмотрел ей в глаза.
– Ольга, расскажите мне, пожалуйста, что вы знаете о Богдане Тихомирове и его сестре Милене.
«Он любит не меня, а мои миллионы!..»
Тоже мне кавалер, промелькнуло в мозгах Ольги. Она пожала плечами.
– О Богдане я знаю очень мало. О Милене немногим больше. Она очень закрытый человек и близко к себе никого не подпускает. Мы вроде как подружились в последнее время, но я все равно почти ничего о ней не знаю.
– Как она отреагировала на смерть брата?
– Ой, кошмар какой-то был. Нет, внешне она держалась, ни истерик, ни депрессии. Она как из железа была, а сама втихую плакала. Зайдешь к ней, бывало, а она слезы утирает. Или с утра придет, а глаза красные.
Ольга глубоко задумалась. Кирилл внимательно посмотрел на нее, сдвинув брови на переносице.
– А скандалов между ней и братом вы не наблюдали? – спросил он.
– Никогда. На моей памяти она вообще орала всего два раза. Один раз, когда Богдану девять дней было, она на этого… как его…
– Соловьева?
– Ага, на него накинулась. Вытолкала взашей. А второй раз чуть позже, она ругалась со своим хахалем, Игорем Черновым.
Кирилл вмиг ощутил то самое чувство, которое настигает охотничью собаку, почуявшую дичь.
– А по какому поводу они ругались?
– Не могу сказать, не слышала. Я уже уходила. Хотела зайти к ней и спросить, идет она домой или нет, нам в одну сторону. Подошла к дверям, слышу, она на Игоря кричит. Чего-то такое, типа: «Без тебя обойдусь, не лезь, куда не просят». Вроде того. Потом два дня злая ходила, как собака. Чашку о стену расколотила. Мне велела поискать частные детективные агентства в газетах и по рекомендациям.
– Вы не поинтересовались, зачем?
– Спросила. Она хмурилась, а потом говорит: «Убийцу искать буду. Ментам, – простите, – его в жизни не найти».
– И что? Она обратилась куда-нибудь?
– Вроде нет. Передумала как будто. Я спрашивала, а она мне: «Толку все равно не будет. Если Богдана маньяк убил, менты его быстрее найдут, а если не маньяк – то сыщики будут только «бабки» тянуть, а искать не станут».
– Богдан часто с вами общался?
– Нет, – протянула Ольга, – куда мне с крестьянским рылом в калашный ряд! Так, трепался, когда ждал съемок или за деньгами приходил.
– Вас не коробило, что он «голубой»?
– А чего такого? Парни модели через одного педики. У Богдана это в глаза не бросалось, он внимания на своей ориентации не акцентировал. Это ведь его дело, с кем спать. Нормальный парень со своими недостатками. А у кого их нет? Люди то всякие бывают. Мы с манекенщиками часто дело имеем, так парни ломаются еще больше, чем девчонки. То ему не так, это ему не так… Свет поставьте только слева, ой, с этой стороны меня не снимайте… А Богдан – рабочая лошадка. Дело не только в фактуре. Он очень работоспособный парень был. Без излишних понтов, как говорится. Вот Соловьев – тот тип неприятный. Смотрит вечно как на мусор, словно мы все люди второго сорта.
– А мне говорили, что Тихомиров тоже был весьма высокомерным, – не сдавался Кирилл.
– Да ну, – отмахнулась Ольга. – У них с Миленой это напускное, когда надо впечатление произвести. Вот как-то жена Чернова со скандалом заявилась, был цирк натуральный. Эта Ирина – настоящая стерва. Был бы Соловьев ее мужем, такая гремучая смесь получилась бы! Прискакала эта выдра крашенная, хотела с Миленой разобраться и в кабинет к ней прямиком. Я даже задержать ее не успела… А Милены не было. Богдан в кабинете сидел. Я потом чуть не описалась, когда увидела, как эта дура выскочила вся в ряске…
– В чем?
– В ряске. Ну, в водорослях. Богдан ее головой в аквариум обмакнул, когда та права качать начала… А почему вы спрашиваете про Милену?
У Кирилла для этого был повод. Наследство, про которое незадолго до смерти брата узнала Милена, и еще один малюсенький факт, узнанный накануне. Тихомирова вернулась из Египта не шестнадцатого, а пятнадцатого. Ее алиби летело псу под хвост. Но ответить на вопрос Ольги Кирилл не успел, да и не стал бы он этого делать.
В сумке Ольги ожил сотовый телефон. Она встрепенулась и вынула его, приложив к уху.
– Где тебя носит? – раздался в трубке недовольный голос начальника агентства. – Милена отбыла в неизвестном направлении, сказала, что все бумаги по «Паритету» у тебя, а тебя нет.
– Бегу, бегу, – засуетилась Ольга. – Через минуту буду. Еще что-нибудь надо?
На этот раз Кирилл не расслышал, что проорал начальник. Но, судя по густо покрасневшему лицу Ольги, ничего приятного она не услышала.
Дом был обшарпанным и тусклым. Не верилось, что здесь вообще могут жить люди. Облезлая хрущевка напоминала мрачное пристанище упырей, которые в темноте пьют кровь у жильцов. Во дворе стояли сломанные искривленные качели, на которых сидела ватага подростков, дующих из горла дешевый портвейн. Их взгляды, обращенные на Эдуарда, были злобными. При его появлении они нарочито громко стали материться и слишком часто сплевывать на землю сквозь зубы, дабы показать свою значимость в этом подлунном мире. Неуютно поежившись, Эдуард подошел к ним:
– Ребята, в какой квартире Лена Зудина живет?
– Полтинник, – произнес один из них, гадко улыбаясь. Эдуард сунул в карман руку и вынул сто рублей.
– Сдача будет? – улыбаясь, спросил он.
Купюра мгновенно исчезла в кармане давно немытого паренька.
– За стольник, дядя, мы тебя до квартиры проводим. Держи пузырь, к Ленке сейчас без него идти смысла нету. Скворец, проводи мужика!
Невероятно чумазый пацан, одетый в трико с вытянутыми коленками и полинялую майку с надписью «Нирвана» ходко потрусил к дому. Зажав в руке бутылку со странно выглядевшей жидкостью, Эдуард пошел за провожатым. В подъезде было темно, пахло кошачьей мочой и сивушным перегаром. Под ногами что-то противно хлюпало. К счастью, Лена жила на первом этаже, так что появилась слабая надежда не задохнуться. Однако надежда стала таять, словно лед на раскаленном асфальте. Дверь Зудиной была до ужаса замызганной и держалась на петлях исключительно на честном слове. Замки отсутствовали как таковые, звонок не работал. Пацан ткнул пальцем в дверь, зычно крикнул: «Ленка, к тебе пришли!» и испарился. Эдуард робко потянул дверь на себя и вошел в крохотную однокомнатную квартирку. Никаких признаков жизни в квартире не наблюдалось. Эдуард осторожно вошел внутрь и неуверенно позвал хозяйку. В комнате что-то зашевелилось. Спустя мгновение в дверях показалась фигура неопределенного пола и возраста в какой-то
