куда и зачем они едут в доспехах и с оружием. Это же огромные деньги! Кто и зачем доверит их простолюдинам? В общем, сомнения его одолевали недолго. Развернув коня, наш герой решил проследить за ними до ночлега, само собой – не попадаясь им на глаза. Долго ли, коротко ли, но через два часа стало быстро темнеть, а еще через час след резко забрал к лесу, где в полумиле, на опушке уже потрескивал костер, светящийся яркой звездой в сгустившейся мгле. К счастью, за Эриком был перелесок, и его силуэт было сложно разглядеть на фоне черного массива, так что его появление не заметили. Осторожно спешившись, молодой барон привязал коня к дереву примерно в миле от костра, как раз в перелеске. А сам, ползком, при оружии, стараясь им не греметь, направился к ночевки странных путников. Увы, давалось ему это очень тяжело, хорошо хоть кольчуга, туго натянутая на акетон не издавала лишних звуков. Потратив на эту партизанщину около двух часов, Эрик, все же смог занять удобную позицию в тени большого дуба, что стоял чуть поодаль от леса на небольшом пригорке, метрах в десяти от костра. Со стороны отдыхающих этот холмик вообще никак не просматривался и выглядел сплошным, размытым черным пятном. Засев в тени наш герой внимательно наблюдал. Десять вооруженных мужиков против одного хоть и крепкого, но подростка это вам не шутки. Но вот, наконец, они разобрались с ужином и улеглись спать. Обращало на себя внимание то, как они неловко все делают. С виду вроде опытные ребята, но и лагерь разбили в странном, легкоуязвимом месте, и с конями провозились долго. Сомнения теребили душу, а пальцы теребили ложе арбалета, который был уже взведен и заряжен, на всякий случай. Решение подсказали они сами, оставив всего одного часового клевать носом на бревнышке лицом к огню. После чего беззаботно отправились в объятия крепкого и здорового сна. Теперь осталось выбрать момент. Сразу нападать нельзя, можно спугнуть задремавшую добычу. Лучше подождать смены часового, все и заснут покрепче, и время смены караула будет известно. Час наблюдения за мерно храпящими мужиками сказывался на нашем, свежеиспеченном разбойнике. Он чудом не уснул и лишь активное шевеление у костра, смахнуло сон. Часовой минут пять расталкивал своего сменщика, который что-то буровил, брыкался и совершенно не хотел заступать на пост. При этом остальные путешественники даже мелодию храпа не нарушили, совершенно не реагируя на подобный шум у них под боком. Кое-как святое таинство все же случилось, и теперь почетное бревнышко грел своей попой новый персонаж. К счастью, ему было недосуг клевать носом и бороться со сном, а посему устроившись на своем импровизированном троне, и пригревшись, им был совершен крайне важный поступок – введена десятая глотка в ночной хор, что надрываясь, пел гимн Морфею на лесной опушке. Подождав пару минут, Эрик медленно подтянул к себе арбалет, сел на корточки, прицелился и выстрелил в лицо часовому. Болт лег аккуратно и мягко прямо в глазницу. Легкий звук запевшей тетивы остался незамеченным остальными, а часовой издав хрюкающий звук задрал голову и беззвучно опрокинулся за бревно. Со стороны это выглядело так, будто он свалился во сне на спину, да так и заснул дальше. Секунды текли медленно, как бы даже лениво и, с каждой нарастало напряжение, а пальцы до боли впивались в ложе арбалета. Вот прошла минута, но, увы, эти странные люди не вскакивали, а бессовестно и нагло храпели. Наш герой не стал больше испытывать судьбу, мало ли болт не ляжет так мягко и зазвенит о какой-нибудь металлический предмет. Поэтому он отложил арбалет и очень медленно стал подкрадываться к путникам, пригнувшись и сжимая в руке нож. Народ у костра лежал вповалку, но либо на боку, либо на животе. Поэтому, не особенно выдумывая, Эрик медленно и аккуратно ходил от человека к человеку и хор медленно терял силу. Его нож аккуратно входил со стороны затылка в основание черепа под таким углом, чтобы лезвие уходило в сторону мозга, где поражало ту часть, которая отвечала за дыхание и сердцебиение. Поэтому товарищи умирали практически мгновенно.. Тихие и аккуратные удары, которые не вызывали ни криков, ни шума. Лишь легкий хруст хряща служил индикатором успешного результата. Закончив он сел около костра и обхватил колени. Все тело бил озноб, а к горлу подкатывали рвотные позывы – это были его первые трупы. Именно таким и застало утро место ночлега – десять трупов и один парень, сидящий неподвижно и смотрящий выпученными глазами куда-то в пустоту. Легко сказать – десять трупов, да еще своими руками. Конечно, до ломки уровня героя из печально известного романа Достоевского было очень далеко, но на душе у этого парня было погано. Как же много уже пролилось крови. Сначала его семья, а теперь еще и эти люди. И сколько еще прольется? Неужели дорога к месту под солнцем идет по столь кровавому пути? Из транса Эрика вывел солнечный лучик, который отразившись от шлема, попал ему в глаз. Немного поморгав и осмотрев полянку, он побежал за арбалетом, а потом к своему коню. Вернувшись к стоянке, он деловито стал разбираться с тем имущество, что ему досталось по наследству от нечаянно усопших попутчиков.
К полудню были подведены первые итоги с улова. Оказалось не все так радужно, как он предполагал. Дело в том, что из-под котт, которыми они были накрыты, видно было только отдельные части доспеха. Однако общей картины было не видно. Тела были раздеты и сложены аккуратной шеренгой у деревьев, в двадцати шагах от остатков костра. А перед остывшими углями разместилась куча разнообразного барахла, которую Эрик пытался отсортировать и оценить. Ясно было то, что все брать не было никакого смысла, да и не унести не получалось, ибо за ночь стреноженные лошади разбежались, почуяв кровь и сильно испугавшись. Так что ему можно было надеяться только на своего коня и тех двух, что он смог найти в овраге, откуда они не смогли выбраться. Из доспехов он получил десяток шлемов типа шпангельхельм в хорошем состоянии, шесть клепаных кольчуг в состоянии близком к некондиции, три акетона и два коифа из клепаных колец. Из оружия было шесть копий с листовидными наконечниками и восемь топоров. Все остальное было в жутком состоянии, поэтому было потрачено масса времени, чтобы снять металл с этих, совершенно убитых вещей. Например, весьма нудно было срезать пришитые куски кольчуги к старому, рваному акетону. Копья и топоры, кстати, были сняты с древка и сложены в мешок, дабы не занимали много места. Одежду было решено не брать, так как она была испачкана в крови, да и вообще, могла доставить хлопот. По деньгам было тоже не густо, всего шестнадцать денариев и пригоршня оболов. У одного из усопших было найдено письмо какому-то итальянцу, в котором излагалась торговая информация с указанием имен, наименований, цен и каких-то рекомендаций. Сопоставив информацию из письма с имуществом, Эрик пришел к выводу, что ребята были наемными людьми, которых подрядил какой-то торговый дом, он же и снарядил. Одно было странно – почему наемники вели себя так беспечно? Неужели тут по ночам бандиты не нападают? Или эти просто были неопытны? В сумках на заводных лошадях они везли продовольствие на довольно длительное путешествие. Из продовольствия было отобрано вяленое мясо, соль и хлеб на недельное путешествие, на чем сортировка имущества была закончена, и настало время заметать следы. Молодой барон подошел к трупам и стал осматриваться по сторонам. В пятнадцати шагах, за деревьями, он увидел небольшой овраг, вполне глубокий, чтобы вместить и товарищей и их имущество. На дно он уложил трупы, сверху сложил все их имущество, что не забирал с собой. Поверх закидал листвой и ветками. Желание их сжечь он отмел довольно быстро, так как дым и вонь жженого мяса, могут привлечь других людей. Закончив дела на стоянке, он упаковал хабар на заводных лошадей и, привязав их уздечками, за седло впереди идущей, снова поехал в сторону Аугсбурга.
Следующие два дня Эрик двигался крайне осторожно, останавливаясь на ночевку только на крупных постоялых дворах, а по дорогам двигался урывками, избегая любых подозрительных попутчиков и затяжных разговоров. Утром третьего дня, через десяток миль пути, из-за поворота вынырнула маленькая деревня. Там было очень шумно и с окраины совершенно не было видно людей. Придержав лошадей, молодой барон спрыгнул на землю и взвел арбалет, сел обратно в седло и, держа свое оружие наизготовку, двинулся в деревню. Там происходило что-то странное. На площади стояла толпа, в центре которой, на бочке возвышался священник, у его ног лежала связанная молодая женщина. Вид этой бедняжки был довольно печальный: одежда порвана во многих местах, много ссадин и кровоподтеков, вся перепачкана в грязи и собственной крови. Эрик подъехал к толпе на расстоянии десятка шагов. Крики стихли и все обратили взор на него.
– Кто эта женщина? – спросил на латыни фон Ленцбург максимально тяжелым, почти гудящим голосом. Сказал и чуть сам не вздрогнул, ведь он даже не подозревал, что у него такой полезный и громогласный голос, ежели рявкать.
– Эта женщина пособница сатаны, ирландка – вежливо ответил священник и поклонился. – Простите мою наглость, но что заставило благородного господина посетить нашу скромную деревню?
