по другую сторону от большого патио и piscine[279] с видом на оливковые рощи и деревню Грод на холме; с небольшой площадки открывается широкая панорама виноградников и предгорий, постепенно поднимающихся в сторону Люберона.
В тот вечер, проведя весь долгий день за интервью, я совершал приготовления к барбекю. Под восхищенным взглядом Лауры я разложил уголь (которым не без выгоды для себя приторговывает местный garagiste[280]) и умело опустил в него электрическую зажигалку, схожую по дизайну с кипятильниками, но очень отличающуюся от них с психологической точки зрения.
– Не выношу химического запаха, который привносят эти ужасные маленькие кирпичики, – с нажимом объяснил я.
– У нас нечасто бывает возможность устроить барбекю в Лондоне. Отчасти потому, что нам лень, а потом там так грязно, и голуби, и соседский стереоприемник – оно того просто не стоит. И погода вечно непредсказуема. Кстати, то же самое у моих родителей в Дерби – у них есть встроенная барбекюшница, но они ее никогда не используют. И потом, Хью говорит, во время приготовления барбекю он волнуется, как на сцене.
– Но некоторым из нас подобные страхи неведомы, – изящно вставил я. – Понадобится примерно семь с половиной минут, чтобы это разгорелось, и еще сорок, прежде чем я смогу начать готовить. Aperetif? Или мы можем продолжать ваши лестные расспросы.
– Есть одна вещь, над которой я все думала: почему вы вообще со мной сейчас разговариваете? Я ведь уже просила вас несколько раз и три раза к вам приходила, но вы все отказывались поговорить, так почему сейчас согласились? Ничего, что я спрашиваю?
– Мы так непринужденно обсуждаем мотивы, не так ли? Я предпочел бы не говорить об этом больше. Представляете, если бы вы вдруг спросили Нерона, Калигулу или Тиберия о причинах их поступков? Мы циркулируем вокруг самих себя, как планеты, вращающиеся вокруг Солнца.
Тут возникла небольшая пауза. У моей прелестницы есть то, что так мешает игрокам в покер, – физическое указание на то, что она говорит неправду. Очень трогательно, что у Лауры это проявляется одним из самых банальных и распространенных способов: она опускает глаза. Своенравие любви таково, что мне это показалось значительно более захватывающим, экзотичным, чем самое темпераментное подергивание плечами.
– Ладно, тогда почему бы нам не вернуться к вопросу о том, почему вы сюда вообще переехали?
– Принципы барбекю несложны, – объяснил я. – Искусство это древнее: скажем, барбекю мы находим и в «Илиаде», когда троянцы режут овцу, о которой нам известно, что она блистает «серебристой белизной», разрезают ее мясо на небольшие кусочки, нанизывают их на вертелы и снимают с огня после то го, как они хорошо прожарятся. Кстати, в этой ппо цедуре мгновенно узнается шиш кебаб, гордый вклад Турции в торопливую западную кухню. Я хочу отметить мимоходом, что исторически Троя находилась на территории современной Турции, прекрасной страны, недорогой для отдыха, если вдруг способность вашего мужа зарабатывать деньги не оправдает ожиданий. Уголь укладывается пирамидой, достаточно высокой, чтобы, будучи равномерно распределенной по дну, покрыть его слоем примерно в два дюйма толщиной; это следует сделать, когда угли покроются серым пеплом, что займет около сорока минут. Ничего не может быть проще. В то Же время следует помнить и отдавать должное различной природе приготовляемых ингредиентов: рыба требует более деликатного обращения (можно поливать ее жиром или даже использовать непрямой жар), чем мясо; стейки должны быть оптимальной толщины, так, чтобы сохранить свои соки, но при этом не обуглиться снаружи – на практике где-то примерно от одного до трех дюймов. Свежезарезанный цыпленок (цыпленок en crapaudine[281]), надрезанные и развернутые бабочкой кусочки баранины, овощные кебабы, brochettes,[282] сибасс на решетке. Мой брат говорил, что приготовление еды может научить человека тому, насколько важно уважать различие материалов, а это ключевой момент, когда дело доходит до работы с камнем. Я бы добавил, что осень или вторая половина лета, как сейчас, – самое лучшее время года для барбекю, пора, когда во всех сопровождающих его переживаниях – потрескивающий огонь, танцующий дымок, сами звезды – есть элегические нотки. Лето уходит, чтобы присоединиться к череде других, когда вы вернетесь обратно к городской жизни, своему дому, семье. Впервые я приехал сюда, когда навещал брата. Мне здесь понравилось, и я купил дом в этих краях. Уже после смерти родителей.
Я ловко извлек тускло светящуюся, раскаленную добела зажигалку из-под груды раскаленных углей.
– Я понимаю, что это скучно, но не могли бы вы быстренько сбегать к бассейну и забрать муженька? Пришла пора вечернего аперитива. Мы сможем продолжать разговор – я уверен, Хью не будет против.
– Сейчас.
Мне показалось, или в ее глазах действительно проскользнул легкий намек на раздражение оттого, что я так хорошо владею ситуацией? Неважно: пришло время шампанского. Пока я искусно извлекал пробку из бутылки (боюсь, его сорт останется моим маленьким секретом – мы же не хотим, чтобы цены на него выросли и нам пришлось бы гоняться за шампанским по магазинам, правда?), мокрый Хью явился из бассейна: полотенце на шее, влажные волосы на ногах ~ сами по себе, вторичный половой признак.
– Я сбегаю наверх, переоденусь, – важно сказал мой влажный гость.
– Да, конечно.
Лаура вернулась со стороны бассейна, неся в руке забытые растяпой супругом дурацкие солнцезащитные очки. Я подал ей бокал шампанского с молчаливой интимностью. От барбекю подымался приятно-пахучий дым.
– Знаете, я очень, очень нехороший человек.
– Как так?
– В моей лондонской квартире у меня есть камин с настоящим огнем. Как бы я ни восхищался «Законом о чистом воздухе» 1956 года, необычайно удачным постановлением, но он ведь запрещает возжигание углеродистого топлива для нужд домашнего отопления в столице. А я нахожу цивилизованную жизнь в зимние месяцы просто невозможной, если не проводить значительное количество вечеров в компании потрескивающих поленьев. Некоторые законы, какими бы полезными они ни были, невозможно всерьез применять к себе, вы так не считаете?
– Я часто думаю то же самое относительно ограничений скорости.
– Кто же это сказал, что левостороннее движение во Франции царит не только на дорогах, но и в умах, и поэтому радикальные мысли здесь приветствуются. Возможно, я. Фаршированную оливку?
– Э… нет, спасибо, и так хорошо.
– Вы спрашивали меня о переезде. Мы оба понимаем, что это тактичный способ задать вопрос о смерти моих родителей. Фрейд как-то заметил, что человек никогда не сможет примириться в полной мере с огромным количеством случайностей, удач и несчастных случаев, существующих в жизни. Меня эта мысль утешала, когда я был помладше, хотя мне всегда казалось, что этот великий человек недооценивал роль недоброжелательства в делах людских. Нет, я купил эту землю пятнадцать лет назад, сразу после смерти родителей: я был единственным наследником, мне достались все доходы с продажи принадлежавшей им недвижимости, что, как мне кажется, может служить достаточным доказательством того, что я был их любимцем, несмотря на всю эту суету, поднятую из-за моего братца, который к тому времени очень неплохо обеспечивал себя благодаря мазне и другим поделкам; да эти деньги ему все равно и не понадобились бы. Я потратил часть наследства на восстановление нашего коттеджа в Норфолке, сильно поврежденного после случившегося, а остальное – на приобретение этой земли и дома у бельгийца, который, выйдя на пенсию, поселился здесь, но теперь решил вернуться обратно на родину, в целом, как считали в деревне, чтобы наказать свою жену за то, что она заработала себе аллергию на оливковое масло. Оставалось еще достаточно, чтобы построить бассейн, а остальное, разумно вложенное, обеспечивает мне скромное ежегодное подспорье. Так что я, кое-как перебиваясь, проживаю тут дни и удовлетворяю свои скромные нужды.
Несчастный случай, от которого погибли мои родители, произошел в загородном доме, том самом, который вы некогда с таким удовольствием (для меня по крайней мере) посетили. Родители уезжали на неделю, отец – по делам, мать – чтобы утолить свою любовь к путешествиям. Джон Донн заметил как-то, что жажда знаний – самая неудержимая из всех страстей. Донн не был знаком с моей матерью, иначе он заметил бы, что с ней может соперничать обычная неугомонность. Так вот: уезжая, «необъяснимым
