во главе с Берией официально признало, что в 1937 г. были допущены «отдельные перегибы и ошибки». В ходе начатой новым руководством кампании, некоторые их тех, кто пострадал в 1937 году, были реабилитированы. Среди них оказался и А. И. Хегай. В 1939 г. по решению комиссии, которая прибыла в Узбекистан для пересмотра решений об исключении из партии, А. И. Хегай был восстановлен в ВКП(б) и смог снова вернуться к руководящей партийной работе, хотя прошло некоторое время, прежде чем он вновь достиг того уровня, на котором находился до 1937 года. После восстановления в партии Хегай работал в Янгиюле сначала — помощником секретаря райкома, потом — инструктором райкома, заведующим организационным отделом, а с лета 1941 г. — вторым секретарем райкома. В конце 1941 г. А. И. Хегай был переведен в соседний Нижнечирчикский район, где тоже был вторым секретарем райкома ВКП(б). Первым секретарем Янгиюльского райкома в то время был Расулов, человек, весьма авторитетный в партийных кругах Узбекистана, впоследствии, уже в годы войны — комиссар 1-й узбекской кавалерийской бригады. Расулов высоко ценил А. И. Хегая и сыграл немалую роль в его судьбе. Именно по предложению Расулова А. И. Хегай получил в 1943 г. новое назначение — заместителем секретаря парткома на Фархадстрой — строительстве крупной ГЭС недалеко от Ташкента. Работал там А. И. Хегай почти до самого конца войны. Зимой 1944/45 гг. он уехал оттуда и в течение года руководил строительством малых гидроэлектростанций в корейских деревнях под Ташкентом. [245]
Осенью 1945 г. советские власти начали активно подбирать среди советских корейцев людей, которые могли бы быть отправлены на работу в Корею. Первые группы советских корейцев были отобраны через военкоматы (специальные учреждения, занимающиеся организацией призыва в армию) в сентябре-октябре 1945 года. Их призвали в армию и как военнослужащих отправили в Корею в распоряжение штаба 25-й армии. Лишь очень немногие из них имели офицерские звания — большинство было рядовыми или сержантами. При отборе людей особое внимание уделяли тем корейцам, которые имели образование и считались убежденными коммунистами — учителям, немногочисленным партийным и государственным руководителям среднего и низшего звена. Разумеется, выбор пал и на А. И. Хегая, который осенью 1945 г. был призван в армию. 29 октября группа из 12 советских корейцев, среди которых был и А. И. Хегай, выехала из Ташкента на Дальний Восток, в штаб 25-й армии, где им предстояло служить переводчиками. Это была, видимо, вторая большая группа советских корейцев, направленная в Пхеньян после Освобождения. Группа поездом доехала до станции Краскино, на советско-корейской границе и неподалеку от тех мест, где за десятилетие до этого работал А. И. Хегай, а дальше двинулась на машинах в Пхеньян, куда и прибыла в начале ноября. [246]
Большинство приехавших в Пхеньян советских корейцев первое время работало переводчиками в Советской гражданской администрации и местных комендатурах. Впоследствии большинство их перешло на работу в учреждения формирующегося северокорейского режима, где они играли двоякую роль: с одной стороны они, обладая немалыми знаниями и практическим опытом, играли роль консультантов и советников, а с другой — обеспечивали надежный советский контроль над северокорейским государственным, партийным и военным аппаратом. Массовый переход советских корейцев из органов советской военной администрации в северокорейский партийно-государственный аппарат начался летом 1946 г. Однако А. И. Хегай был исключением: почти с самого начала он перешел на руководящую работу и уже к концу 1945 г. играл большую роль в формирующейся Компартии Кореи.
Не исключено, что такая роль А. И. Хегая было предусмотрено советскими властями заранее, еще до его отъезда в Корею. Его дочь Майя вспоминает, что для работы в Корее отца рекомендовал все тот же Расулов. [247] Если бы Хегая посылали в Корею как обычного переводчика, то такая высокая рекомендация едва ли понадобилась бы. Впрочем, это только предположение. Даже если на первых порах А. И. Хегай и прибыл в Корею на общих основаниях, как простой переводчик, то вскоре на его большой политический опыт и заметное положение, которое он занимал в СССР, обратили внимание советские власти и уже в конце 1945 года А. И. Хегай перешел на работу в формирующуюся Компартию Кореи. Возможно, что А. И. Хегай стал первым советским корейцем, перешедшим из оккупационной администрации на работу непосредственно в создающийся государственный аппарат северокорейского коммунистического режима. К концу 1945 года Хо Га И, оставаясь гражданином СССР, был уже не только членом Компартии Кореи, но и одним из ее высших руководителей. Показательно, когда 17–18 декабря 1945 г. состоялся Третий расширенный пленум Исполкома Северокорейского бюро Компартии Кореи, Хо Га И, который лишь за месяц до этого прибыл в Корею, не только был в числе его участников, но даже вошел в президиум и был автором принятой пленумом резолюции. [248] На этом пленуме он был избран заместителем заведующего орготделом. [249]
Именно тогда Алексей Иванович Хегай превратился в Хо Га И. Существует мнение, это имя для А. И. Хегая выдумал выдающийся Ким Ду Бон, лингвист и революцинер, лидер «яньаньской группировки» в руководстве ТПК. Ким Ду Бон якобы который переделал на корейский лад обычное для фамилий советских корейцев окончание «-гай». Об этом в ходе интервью говорили многие советские корейцы, работавшие вместе с Хо Га И в КНДР. Однако, это мнение, по-видимому, ошибочно. Дело в том, что в сохранившемся мандате делегата Первой конференции женщин-кореянок Посьетского района (17 февраля 1937 г.), на которой выступал А. И. Хегай, его имя покорейски уже записано как Хо Га И. [250] По-видимому, А. И. Хегай уже и раньше транскрибировал свое имя таким образом, а Ким Ду Бон только предложил как можно записать это имя китайскими иероглифами.
С первых же дней главной заботой Хо Га И стало создание Коммунистической партии Кореи. Поскольку эта партия, как и большинство коммунистических партий в оказавшихся под советским контролем странах Восточной Европы, создавалась по образу и подобию ВКП(б), то большой опыт, накопленный Хо Га И за время работы в Советском Союзе, пригодился. Надо отметить, что из всех четырех основных фракций Коммунистической партии, участвовавших в создании северокорейского государства — партизанской, советской, китайской и внутренней — только советская фракция обладала опытом и знаниями, необходимыми для налаживания деятельности государственного аппарата и создания массовой правящей партии. В свою очередь, среди советских корейцев наибольшим опытом в этой области обладал именно Хо Га И. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он сыграл решающую роль в создании партийных организаций в Северной Корее, в налаживании всей их практическая деятельности. По-видимому, Хо Га И являлся одним из главных авторов Устава Трудовой Партии Кореи. Когда в августе 1946 г. в результате слияния Коммунистической Партии Северной Кореи и Новой Народной Партии Северной Кореи была создана Трудовая партия Северной Кореи, Хо Га И вошел в состав ее Политбюро и стал заведующим Организационным отделом ЦК. Это означало, что он курировал всю практическую деятельность по созданию партийных организаций, а также оказывал немалое влияние на назначения и перемещения партийных кадров (последнее становится особенно важным, если учесть хронически фракционный характер корейской политической культуры).
Ким Ир Сен и Хо Га И в горах Кымгансан. 1947 г.
В сентябре 1948 г. Хо Га И стал первым заместителем председателя Трудовой Партии Северной Кореи, заняв таким образом третье место в северокорейской партийно-правительственной иерархии (после Ким Ир Сена и Ким Ду Бона). Это было признано и формально: в официальном списке членов ЦК, который всегда публиковался в порядке весомости упоминаемых лиц, Ким Ир Сен вплоть до начала Корейской войны шел третьим. Одновременно Хо Га И вошел в состав Оргкомитета партии и возглавил Контрольную комиссию. В 1949 г. произошло слияние Трудовых партий Северной и Южной Кореи. Во вновь созданной ТПК 1949 г. Ким Ир Сен сменил Ким Ду Бона на посту Председателя партии, в то время как Хо Га И занял пост первого секретаря ЦК. Наличие в партии двух высших постов — председателя и первого секретаря — не было совсем уж уникальной корейской особенностью. Такая система существовала в те времена и в некоторых других коммунистических партиях (например, в болгарской). Председатель партии занимался общей стратегией, в то время как Генеральный секретарь отвечал за организационную работу. Став первым секретарем, Хо Га И на некоторое время превратился в «фигуру No. 2» во всем партийно-государственном аппарате страны. Это был пик его политической карьеры. [251]
Среди всех этих бурных событий произошли и изменения в личной жизни Хо Га И. Его семья — жена,
