головы. Ну что еще тут можно раскопать?
Решил забить.
Не вышло. Мысли о сестре не давали покоя. Не могла она сгинуть, должны быть другие зацепки.
Четыре года назад следак растолковывал их семье, какова вероятность, что Камилла найдется.
— По нашему опыту, если человека не нашли за неделю, его уже, увы, нет в живых. В девяти случаях из десяти, — объяснил он и добавил: — Чаще всего речь не об убийстве, сами гибнут: то утонут, то сердечко прихватит, кто в яму свалится. Тело со временем отыщут. А если не отыщут, тогда, значится, по другой причине погиб человек.
Припомнив тот разговор, ЮВе набрел на новые мысли. Последний раз Камилла объявлялась вечером 21 апреля. Звонила подруге Сусанне Петтерсон, единственной, кстати, знакомой Камиллы в Стокгольме, которую смогла разыскать полиция. Связывала подруг лишь учеба в вечерней школе. Может, потому он и не придал этому знакомству никакого значения в первый раз.
ЮВе сделал вывод, что розыск вели кое-как: ведь снимки с Камиллой в «феррари» у следака были, сто пудов. А в деле, с которым знакомили семью ЮВе, о них ни слова. Значит, могли прохлопать и другие улики.
Решил зацепиться за ничтожный шанс — один против десяти.
Что Камилла уцелела.
ЮВе продолжил поиски. Им двигало чувство долга перед сестрой. Через неделю после того, как подтвердилась информация о смерти председателя правления «Дельфин финанс АБ», ЮВе позвонил Сусанне Петтерсон. Разговорились. Выяснилось, что вечерку она бросила. Теперь работала продавщицей в «Хеннес и Мауриц» в торговом пассаже «Чиста галлериа». Он предложил встретиться, а она спросила, разве, мол, телефонного разговора мало? Ей было явно влом углубляться в историю с Камиллой.
Он все же поехал в «Чисту». Вдоволь послонявшись по широким, ярко освещенным галереям, насилу нашел «Н & М», спросил Сусанну. Представился ей.
Встали посреди магазина. Покупателей раз-два и обчелся, и это в разгар дня. «Как только окупаются?» — недоуменно подумал ЮВе.
Сусанна — крашеная блондинка (под перманентом проглядывали корешки натурального темно-русого цвета). Узкие джинсы заправлены в сапоги, розовый тоник с надписью «Cleveland Indians» на груди. Дала понять всем своим видом: не о чем нам с тобой говорить. Руки скрещены на груди, сама смотрит куда угодно, лишь бы не на Юхана.
ЮВе попытался разговорить ее добром:
— А какие предметы вы вместе учили?
— Да, я много чего учила-переучила. Математику, английский, шведский, обществоведение, историю, французский. Да, видно, не мое это — школа. На юриста хотела учиться.
— Так еще не поздно.
— Скажешь тоже, у меня уже двое детей.
ЮВе изобразил самую искреннюю радость:
— Классно! И сколько им?
— Год и три, и ничего «классного»: мой козел ушел от меня, когда младшего еще не родила, на шестом месяце была. Так что буду торчать здесь, пока меня не сожрет целлюлит.
— Жаль. Ладно, не отчаивайтесь. Может, еще повезет.
— Ага.
— Может-может, поверьте. А можете еще что-нибудь рассказать о Камилле?
— Да на что тебе? Полиция и так меня наизнанку вывернула четыре года назад. Нечего мне рассказывать.
— Да не беспокойтесь вы. Мне любопытно просто. Понимаете, о сестре почти ничего не знаю, о родной сестре. Вот и спрашиваю, что вы вместе учили и прочее.
— А из меня вышел бы юрист, я ведь, когда надо, смогу предъявить аргументы. А этот козел, Пьер, мне всю жизнь поломал, гадина. Теперь вот стой тут. Знаешь, сколько нам платят?
Нет, подумал ЮВе, в юристы ты точно не годишься. Вообще не втыкаешь, о чем тебя люди спрашивают.
— Скажите, на какие уроки вы ходили с Камиллой?
— Дай подумаю. Кажется, шведский и английский. Домашние задания вместе делали, к контрольным готовились. Она отличницей была, хотя прогуливали мы дай боже. Мне-то параши ставили. Я без понятия, чем она там занималась. Да я толком ее и не знала.
— А с кем еще общалась, знаете?
Сусанна призадумалась:
— Да не то чтобы…
ЮВе заглянул ей в глаза:
— Сусанна, пожалуйста. Это же моя сестра, я переживаю. Имею я право узнать, куда она делась? Разве не могу спросить вас о ней? Мне всего лишь надо убедиться, что сестра жива. Плииз.
Сусанна мялась, отведя взгляд в сторону безлюдного прилавка, будто ей срочно надо было обслужить невидимого покупателя. Она явно нервничала.
— Да на вечерке, кажись, больше ни с кем и не водилась. Все особняком держалась. Да вы ее учителя по шведскому спросите, Яна Брунеуса. Может, он чё и знает о Камилле.
— Вот спасибо! А он еще там работает, не скажете?
— А мне почем знать! Кто доучился, кто нет. Я вот — нет. Бросила, с тех пор туда и дорогу забыла, и вспоминать не хочу. О Яне тоже ничего не знаю. Правда, бывает, что и продавщицам удается очень прилично заработать. В сериале сняться и все такое. Может, и Камилла туда подалась.
И ехидно добавила, что ее заждалась работа. Он понял намек, поехал домой. Дорогой ломал голову над последними словами Сусанны: Камилла и «мыло» — какая тут может быть связь?
Потом решил, некогда играть в сыщика, лучше налечь на учебу и торговлю коксом. Ниточка от Сусанны Петтерсон никуда не привела. Кабы девка что знала, давно бы выложила.
ЮВе ботанел дома, как вдруг позвонил Абдулкарим. Сказал, надо встретиться — желательно сегодня. Забили пообедать в отеле «Anglais» на Стурегатан.
ЮВе вернулся к учебникам. Учебу задвигать нельзя. Ведь пообещал же себе: торчи, продавай, руби бабло, пали бабло сколько влезет, а университет — это святое. Он заметил по своим гламурным приятелям — тем, кто учился на папин счет, — что мажоры бывают двух типов. Одни, расслабленные уверенностью в завтрашнем дне, превращаются в вялых, ленивых и тупорылых бакланов. Им насрать на образование, им пофиг на зачеты, вот подъебнуть тех, кто хоть к чему-то стремится, — это да. Им важно замутить собственное дело, строить из себя бизнесменов, гуру. А там по-любасу все как-нибудь рассосется. Другие, напротив, от знания, что могут хоть сейчас курить бамбук, из кожи вон лезли, мечтая быстрей перейти на собственные хлеба. Спешили заявить о себе, самоутвердиться, добиться чего-то, доказать, что достойны тех благ, которые и так упали бы им в рот. Шли в финансовые академии, на юридический, ехали учиться в Лондон. Просиживали за учебниками до часу ночи, готовясь к лабораторкам, контрольным и диф-зачетам. В свободное время, если оно было, подрабатывали в адвокатских конторах, банках, в папиной фирме. И добивались своего — в итоге достигали цели своим ходом.
ЮВе легких путей не искал. Да, он без напрягов проживет наркотой еще сколько-то лет, но надо же и подстраховаться — добросовестно ботанеть и не забивать на занятия.
Сложил учебники в сумку. Разделся, пошел в душ.
Привычно направил струйки от себя, на руку, проверяя температуру. Вот почему гак: крутишь смеситель туда-сюда, а попасть не можешь? Раз крутанул — горячая. Сдвинул на микрон — холодная.
Сперва ополоснул ноги. Рыжие волосинки послушно ложились вслед за водой. Повесил лейку на фиксатор, стал мыть голову, грудь. Сделал погорячее.
Гнал мысли о Камилле. Стал думать о Софи. В чем его косяк? Ведь там в особняке казалось бы, вот- вот даст. А дала Анна, лучшая подружка. Она, конечно, тоже ничего, но изюминки не хватает. Может, он
