— Вечерняя школа выполняет важную социальную задачу. Не все ведь поступают в гимназии. А вечерка дает взрослым второй шанс.
ЮВе вдруг захотелось убежать из класса. Подальше от Яна Брунеуса.
На прощание Ян пожал ему руку:
— Печальная история, м-да-с. Передавайте от меня поклон родителям. Скажите, что Камилла многого добилась бы.
С этими словами Ян поднял с пола потертый портфель и испарился в коридоре.
А ЮВе еще раз зашел в директорскую. Узнать приемные часы. Но там уже было закрыто. Было бы удивительно, если б наоборот.
Дома полистал телефонный справочник. Стокгольмское управление народного образования. Позвонил на общий, попросил соединить с кем-нибудь, кто заведует вопросами аттестации и оценками. Его соединили. За четверть часа ЮВе получил ответы на все свои вопросы.
Решил непременно наведаться в школу снова. Поднять старые классные журналы, разобраться с оценками Камиллы. Что-то не вяжется в твоем рассказе, Ян Брунеус.
Мрадо уже два с половиной дня играл в частный сыск, дожидаясь, когда Махмудова сеструха пойдет на свиданку в Эстерокер. Распечатал паспортные фото Хорхе. Позвонил двум знакомым копам — Юнасу и Рольфу. Посулил пять штук тому, кто первым нароет что-то ценное на чилийского крысенка. Навел справки о родне Хорхе. Зацепиться не за что. Перетер с Ненадом, подручным Радована по девочкам и коксу. Ненад и не вспомнил бы имя Хорхе, разве что в связи с тем судебным процессом. Мрадо позавтракал с Ратко и его братцем Слободаном (для своих — Боббан). За завтраком братья устроили ему настоящую экскурсию по злачным местам северо-западных «раёнов». С кем из торчков потолковать, в каких кабаках спросить, кто из барыг мог мутить с Хорхе. Мрадо дважды смотался в Соллентуну и Мерсту, побазарил с кучей наркопипла и латинской босоты всех мастей. Брал с собой Боббана. Так вернее.
Большинство, ясен перец, было наслышано о побеге, тем же, кто слышал о нем впервые, Мрадо совал под нос фотку Хорхе. Герой! Легенда! Любой из них был бы счастлив угостить чилийца выпивкой. Поздравить пацана. Высказать уважение. Да только от него пока ни гугу.
Мать Хорхе жила с новым хахалем, еще сестра была, Паола. Мать где-то под Стокгольмом. Сеструха — в Хегерстене.
Надыбал фото сестры и матери. Поискал в «Гугле», нашел две страницы с именем Паолы. Она написала статью в студенческую газету Стокгольмского университета «Гаудеамус» и участвовала в Днях шведской литературы. Толковая девчонка. Походу, хочет выбиться в люди. Выцепить ее в универе, что ли?
Позвонил на кафедру литературоведения. Паола числилась на курсе «С». Чё за курс такой?
Выдвинулся во Фрескати. Припарковался во дворе, за синими многоэтажками. Его «мерин» слабо вписывался в местное автостойло. Остальные тачки на стоянке — унылые клячи.
Университет для Мрадо — чужая Палестина. Население: доходяги, очкарики и прочая ученая пиздобратия, которой бы только языком мешки ворочать. Недоумки. К удивлению Мрадо, студенческая масса по большей части состояла из симпотных телок.
Почитал информацию на стендах. Нашел кафедру литературоведения. Поднялся на лифте. В коридоре спросил у женщины, кто руководит курсом «С». Та назвала имя. Снова почитал информацию. Кабинет заведующей курсом был в конце коридора. На двери игривая надпись: «Я люблю свою работу… в обед и на переменах». Мрадо постучал. Никого. Спросил у женщины из соседнего кабинета. Заведующая ушла на заседание в аудиторию С119. Вернулся к лифту, поехал в самый низ. В коридорах будто шел ремонт. По потолкам тянулись провода и трубы. Кое-где некрашеные стены. В углу, прислонившись к стене, ютились белые деревянные панели. Мрадо пошел по указателям. Отыскал кабинет. Постучался. Ему открыл паренек со взъерошенным чубом. Мрадо попросил позвать заведующую с кафедры литературы. Паренек сказал, что у нее заседание. Мрадо свесил голову набок. Выставил ногу, не давая закрыть дверь. Впился глазами в паренька. Чуб постоял. Поупрямившись секунд пятнадцать, отвел взгляд. Привел заведующую. Лет двадцать пять, совсем зеленая. Мрадо-то рисовал себе солидную мадам. Поинтересовалась, в чем дело. Стал сочинять. Навешал лапшу, мол, договорился купить книги у студентки, а та куда-то запропастилась. Спросил собеседницу, не поможет ли узнать номер телефона или хотя бы в каком классе занимается студентка. А к чему такая спешка? — удивилась заведующая. Мрадо соврал снова, сказал, что срочно уезжает и что книги нужны сегодня. Позарез. Девушка, доверчивая и добрая душа, повела его на кафедру. Нашла номер Паолы и расписание курса «С». Сказала, что, на его счастье, у Паолы как раз сегодня семинар в аудитории D327. Есть контакт!
Одного не догонял Мрадо: как же она так повелась на всю эту туфту с книжками, когда перед ней стоял двухметровый сербский амбал?
Стал искать класс D327. Пошел по указателям. Нашел.
Та же байда, что с заведующей. Дверь открыл паренек. Мрадо попросил позвать Паолу.
Едва она вышла, Мрадо прикрыл дверь, отрезая ей путь в класс. Девушка сразу почуяла неладное. Поникла. Отступила на шаг. Отвернула лицо в сторону. Мрадо успел поймать ее взгляд. Лицо выражало такую неприязнь, которую только может выражать лицо.
Девушка выглядела совсем не так, как представлял Мрадо. Одета в небесно-голубую рубашку с широким воротом. Темные джинсы в обтяжку. Стильная штучка. Волосы вороные, убраны в забавный хвостик. Отливают синевой. Вид невинный. Глянулась Мрадо.
Рукой показал ей в сторону туалета. Пошли туда. Паола двигалась как истукан. Мрадо — со знанием дела. Вошли. Он закрыл дверь.
На стенах живого места не было от «наскальных» росписей. Карандашом, ручкой. У Мрадо чуть челюсть не отвалилась. Вот те на! Неужто студенты вуза горазды на такое?
Приказал Паоле сесть на унитаз. Ее лицо вспыхнуло от негодования.
— Расслабься. Я тебя не трону, только не вздумай орать. Я девушек не обижаю, не так воспитан. Просто хочу задать пару вопросов.
По-шведски Паола говорила безупречно. Без малейшего акцента.
— Речь о Хорхе, да? Вы ведь о нем хотите спросить? — На глаза навернулись слезы.
—
— Нет. Откуда мне знать? Он пока не объявлялся. Мама тоже ничего не знает. В газете о нем прочитали, и все.
— Ну-ну, подумай хорошенько. Он же любит тебя, я вижу. Наверняка ведь пытался связаться. Где он?
Девушка заплакала:
— Говорю же, не знаю. Правда не знаю. Он даже не звонил.
Мрадо не отступился:
— Не ври мне. Ты же умная девочка, умная, да? Я могу превратить твою жизнь в ад. А могу помочь твоему брату. А ты помоги мне найти его.
Но Паола продолжала отнекиваться.
— Слушай сюда, женщина. Кончай ломаться. Глянь-ка на этот сортир: хорош, да? Стены засраны. А ты ведь за хорошим образованием сюда пришла. Из грязи в князи податься. Что? Не так? И братишка твой, он тоже мог бы жить красиво.
Она вдруг глянула ему прямо в глаза. В ее широких блестящих глазах он увидел собственное отражение. Она больше не рыдала. Только на щеках подсыхали грязные разводы туши.
— Честное слово, я не знаю.
Мрадо прикинул. Бывают вруны прирожденные. Такие кого угодно обставят, перехитрят. Из допроса в допрос водят за нос следаков, прокуроров, адвокатов. Даже таких искушенных дознавателей, как Мрадо. Может, потому, что истинно верят в самих себя. Или потому, что в них пропадают артисты от Бога. Другие как ни юлят, у них на роже все написано. Глаза влево отводят — явный признак обмана. Краснеют. Потеют. Путаются. Упускают существенные детали. Или другая крайность — стараются говорить вкрадчиво. Словно вторят шепоту дождя. Но и эти выдают себя. Излишней самоуверенностью. Туманными речами.
