– Ну, говорил, – осторожно кивнул он, нервно переминаясь с ноги на ногу.
– Рви!
– Что?
Рита злобно выдохнула сквозь зубы:
– У меня такое чувство, Николай, что вы издеваетесь. Допускать мысль, что у вас провалы в памяти или иные мозговые завихрения, мне не хотелось бы, поскольку в таком случае я буду вынуждена признать, что ошиблась в выборе сотрудника.
Разумеется, никаких провалов в памяти у Колясика не было, ему было просто страшно резко сделать этот последний шаг и как можно быстрее вознестись на финансовый олимп. Но он не понимал, почему Маргарита торопится. Объяснение было только одно: она боится, что его уведут или он передумает. Эта самодовольная мысль слегка приободрила Колю, а резкий переход на «вы» придал дополнительных моральных сил. Кавалер, отчаянно шмыгнув носом, махнул рукой.
– Это как понимать, Гагарин? В смысле – поехали? – поморщилась Маргоша.
Жест был отвратительным: получалось, что мужик не жениться на ней соглашается, а прыгнуть с самолета без парашюта. Все-таки она ценила себя достаточно высоко, чтобы мириться с подобным отношением.
– Нет, ты знаешь, я не готова. – Рита картинно потерла белоснежный лоб и печально отвернулась к изображению суперменистого летчика, резиново улыбавшегося с глянцевого рекламного плаката.
«Во бабы, – ошалело подумал Коля. – Как крышка люка: наступил, а она тебя раз – и по балде!»
А Рита тем временем уже деловито зашуршала бумагами, демонстративно не интересуясь испуганно пыхтящим Николаем. Для закрепления эффекта она сняла трубку, потыкала пальчиком в мягкие кнопки, набрав домашний номер, и, слушая тягучие гудки, резко проговорила:
– Виктор Тимофеевич, это Завьялова. У меня форс-мажор. Похоже, что кандидатура директора филиала, за которого я хлопотала, отпадает.
Коля тихо застонал и принялся отчаянно жестикулировать, боясь подать голос в незримом присутствии какого-то могущественного Виктора Тимофеевича, решавшего его судьбу на том конце провода.
– Ага…ладно. До свидания. – Рита положила трубку.
– Что он сказал?! – крикнул Коля, бросившись к столу.
– Ты еще здесь? – нахально изумилась Маргоша.
– Риточка, я всю ночь не спал. Я тоже жить без тебя не могу…
– Что значит, тоже? – Она уже тихо пятилась, заманивая Колю в глубь вражеской территории.
– Как и ты!
– Я? Не понимаю.
Они поменялись ролями, но не ступеньками, поэтому Маргоша так и продолжала разглядывать подопытного Колясика, как гурман устрицу.
– Я люблю тебя. – Он пылко грохнулся на колени, сообразив, что если срочно не перетянет одеяло на себя, то не просто будет спать с голыми ногами, но и, вероятнее всего, будет вообще спихнут на пол. – Я тебя полюбил, как только впервые увидел.
«Впервые увидел» больно укололо Ритино самолюбие, но она смолчала, с брезгливым интересом разглядывая рыцаря, пачкавшего колени форменных брюк.
– Я жить без тебя не могу, – уже менее уверенно добавил Коля, тяготясь безответной тишиной.
Рита подперла щеку и лениво поддержала игру:
– И что ты предлагаешь?
– Что я могу тебе предложить? – пафосно взвизгнул Коля, заставив Маргошу тревожно покоситься на дверь. Девицы могли подумать, что она его тут бьет или что-нибудь похуже. – Тебе, такой недоступной, такой необыкновенной, я, простой курьер…
Последовавшая за этим самобичеванием пауза подразумевала дополнение, которое Рита не замедлила внести:
– Ну, это вопрос решаемый.
И тут Колю понесло. Он начал декламировать ей все стихи, осевшие в его голове со времен учебы в школе. Их было немного, но Коля читал их с таким вдохновением, что Рита с большим сожалением прервала его на строках Твардовского:
– Когда ты поговоришь с женой?
– Хоть сейчас! – погорячился Коля.
– Тогда давай так. Езжай домой, бери вещи, говори с женой, и вечером я жду тебя у себя.
– Я адрес не помню, – проблеял Колясик, плохо соображая.
Рита возвращалась домой в предвкушении расплаты. По ее плану Коля должен был переночевать у нее только один раз. Если Танька не принесется завтра на работу изымать супруга, то Рита сама позвонит ей и вызовет на откровенный разговор. Она продумала все, даже заказала столик в кафе, но, конечно, больше всего ей хотелось, чтобы Таня пришла в офис. Увидела, кем стала растоптанная и униженная подруга, а Маргоша могла бы разговаривать с ней, сидя в своем кабинете, облокотившись на дорогущее кресло, глядя сверху вниз. И именно здесь она великодушно махнет рукой и предложит забирать свое сокровище, поскольку оно ей не подходит.
И пусть они визжат и разбираются в холле. Охрана выведет.
К концу дня Николай приперся в офис без вещей. Рита напряглась и вопросительно посмотрела на него. Вид у Колясика был виноватый и побитый, как у собаки, сделавшей лужу на ковре в ожидании хозяина.
– Давай я к тебе без вещей перееду, – предложил он, трусливо шныряя глазами по стенам кабинета.
– А что, не поделили? – понимающе хмыкнула Маргоша.
Он тревожно промолчал, и Рита напряглась:
– Что опять?
– Все в порядке.
– А где вещи?
– Дома.
– Дома у меня или дома – где?
– У меня.
– Ты не партизан на допросе, давай излагай членораздельно! – обозлилась Рита.
– Я не стал брать вещи.
– Решил оставить ей на память свои старые портки и жеваную зубную щетку?
– Не хочу оттуда ничего брать. Начинаю новую жизнь, – неожиданно повеселел Николай, избегая подозрительного Ритиного взгляда.
Во-первых, ей это не нравилось тем, что Татьяна не пережила тягостную сцену сбора и дележки вещей и наверняка не успела сказать бывшему супругу много добрых слов, а во-вторых, ее совершенно не прельщала перспектива покупать Николаю всякие трогательные мелочи типа зубной щетки и бритвы, ознаменовывавшие его вступление в новую жизнь.
– Ты ей сообщил? – на всякий случай уточнила Маргоша.
– Конечно. – Николай поник и сморщился, как гриб-дождевик, долго простоявший на солнцепеке.
– Ну и?
– Все нормально.
С грустью констатировав, что Николай, как ни странно, оказался не из болтливых, и подробностей семейной разборки ей уже никогда не узнать, Рита с раздражением вспомнила, что ей предстояло ночевать под одной крышей с этим подлецом, который причинял неудобство одним фактом своего существования, не говоря уже о суете и нервотрепке, связанной с необходимостью отмщения.
Заставив себя улыбнуться, она пожала плечами и неуверенно произнесла:
– Ну что? Едем домой?
– Может, отметим начало нашей совместной истории?
«Истории, – с отвращением подумала Рита. – Для него это так и осталось историями, кратенькими, ничего не значащими. Вся его жизнь – сплошной сборник анекдотов про глупых девиц и доверчивых
