никогда не боятся судов, все расходы на адвокатов и судебные издержки, закладываются в расходы еще при годовом планировании.
Видимо, на моем лице отразились все мои мысли. Пан Берке наклонился ко мне и похлопав по колену, сказал:
– Пан Попов, единственная вещь, которую не прощают ни рядовому работнику, ни руководителю фирмы – это если по его вине подпорчено реноме фирмы в средствах массовой информации. Помочь на этом пути я не берусь, давать конкретные советы не стану, но если сумеете, воспользуйтесь этой информацией.
После этого он как-то необычно для себя заспешил, сославшись на неотложные дела и распрощавшись, ушел.
Возле своей квартиры я столкнулся с молодым человеком, который увидев, что я собираюсь открывать дверь, обратился ко мне.
– Пан Попов, это вы? – и получив мое подтверждение продолжал, – распишитесь, пожалуйста вот здесь.
– А в чем дело?
– Мне поручено вручить вам повестку, а больше ничего я не знаю.
И передав мне повестку, он быстро сбежал вниз по лестнице, а я, войдя домой, попытался разобраться с полученной повесткой.
Это был стандартный текст, отпечатанный на обыкновенной почтовой открытке, в котором сообщалось что пан Попов, то есть я, завтра в десять утра должен быть в окружной криминальной полиции, а ниже мелким шрифтом со ссылками на соответствующие статьи уголовного права, было приведено, что в случае моей неявки, я буду доставлен принудительно, а так же имелась ссылка на ответственность за уклонение от вызова. Вот так вот просто и незатейливо, думай себе все, что хочешь. Я ломал голову. Вечерок выдался веселый, не то, чтобы я совершил массу преступлений и теперь мучился, а по поводу которого из них меня вызвали, подозреваю, кому есть из чего выбирать, как раз и не переживают по поводу вызова, а что-либо предпринимают. Перебрав все возможные причины вызова, я не вспомнил за собой других грехов, кроме превышения скорости. Но, насколько мне известно, этим занимается дорожная полиция. Может быть, меня вызывали в качестве свидетеля, но и тут я ничего не вспомнил.
На утро, постаравшись выспаться, я вошел в двери указанного в повестке кабинета. В кабинете сидели двое полицейских, пан С Плешью и пан Без Нее, поздоровавшись они представились, но я тут же забыл их фамилии, продолжая называть про себя, придуманными прозвищами. Разговор начал пан Без Нее.
– Пан Попов, где вы находились, – и он назвал дату четырехдневной давности, – от восьми вечера до двух ночи.
– Как обычно, дома.
– Расскажите о ваших связях с Италией, – добавил пан С Плешью.
– Ну не знаю, – сказал я, – пара знакомых из Италии у меня есть.
– Хорошо, поставим вопрос конкретней, нас интересует Гвидо Брунетти.
Меня, признаться по правде, он тоже интересовал. После того как я перевел ему деньги, мы говорили по телефону один раз, когда я уточнил ему задание. Однако, вот так взять и рассказать правду здесь в полиции, что я разыскиваю домашний адрес и телефон комиссара полиции привело бы к одному – от связей с русской и итальянской мафиями мне бы уже не удалось бы отвертеться никогда, в городе и без того уже шли разные слухи. Врать тоже не хотелось и я решил остановиться на варианте полу правды.
– Понимаете, он обещал мне узнать телефон одной девушки.
– Подробнее, пожалуйста, – как бы с нажимом сказал пан Без Нее.
– Видите ли, – смущенно начал я, – недавно я отдыхал в Пиране, в Словении и на пляже встретил очень очаровательную, понравившуюся мне девушку по имени Кьяра, она дала мне номер своего телефона, я его записал в память мобильника, но по ошибке стер его, и вот, зная, что она из Фаэдиса и примерный возраст, по интернету я нашел пана Гвидо Брунетти и он обещал мне найти ее телефон, потребовав в качестве аванса сто ЕВРО. Деньги я перевел на его счет, но он с тех пор не отзывался.
– Ну что же, остается только проверить, не были ли вы четыре дня назад в Фаэдисе.
– Посмотрите в моем паспорте, – сказал я и подумал, что хорошо что Шенгенское соглашение предусматривает обязательные отметки в наших паспортах, – в нем обязательно мне ставят отметку при пересечении границы.
– Похоже, он говорит правду, – сказал пан С Плешью, рассеяно полистав мой паспорт и возвращая мне его.
– А мог бы я узнать, с чем были связаны ваши вопросы?
– Мы вам не обязаны ничего сообщать, – строго заметил пан Без Плеши.
– Но по доброте душевной не будем скрывать – пан Гвидо Брунетти погиб какой– то странной смертью, в его компьютере обнаружили ваши данные и итальянские коллеги попросили нас встретиться с вами, – сказал пан Без Нее и добавил, – но вы впредь будьте осмотрительнее, данные девушек заносите в записную книжку и не посылайте деньги всяким проходимцам, даже из-за телефонов очаровательных дам.
– Если вы рассказали все, мы вас больше не задерживаем, – сказал пан С Плешью.
– Разве вы что-нибудь вспомните еще, так милости просим к нам, – добавил пан Без Нее и они дружно заржали, чему-то своему, явно мне не доступному.
Выйдя из здания полиции я испытал такое ощущение, будто на меня вылили ушат холодной воды. Странная смерть Руджеро, исчезновение Кьяры, а теперь еще и гибель Гвидо Брунетти показались мне связанными между собой и хотя, даже придумать причину этого я не мог, но чувствовал что это так.
Гвидо Брунетти исчез из моей жизни. Виртуальное знакомство так и осталось виртуальным.
Дома я вновь и вновь думал, как можно связать все эти три события вместе, но без дополнительной информации, которую мне негде было взять, навыдумывал таких версий, что даже самые лихие из
