отправляться.
И Кахилус двинулся в путь. Йере облегченно вздохнул, ибо первый рабочий час прошел благополучно.
Он заработал десять марок тем, что не отрываясь смотрел на циферблат будильника и похлопывал рукой по его круглому корпусу, который покоился на четырех чахлых ножках. Он вспоминал часовых дел мастера Руссо, ставшего великим писателем. Может, самому Йере повезет и он превратится в великого часовщика? Чем дальше думал он о Руссо, тем естественнее казался ему выбор новой профессии. Во времена Руссо представители сословных и ремесленных общин носили бороды. У шкиперов, у ученых, у офицеров и у часовщиков были свои профессиональные типы бород. Только католические попы да актеры ходили бритыми, как и сам Руссо, который, с одной стороны, был светским проповедником, с другой – актером. Не борода, а роль создавала личность. Руссо был писателем и ученым-самоучкой, а каков станет самоучка-часовщик? Йере задавался этим вопросом, но ответа на него не получил. Мысли улеглись подобно монахам во время мессы, и в голове зазвучала грустная мелодия: ой, скорее бы вечер…
Второй час работы прошел также в просвещенном обществе: философ Руссо и отданный в починку будильник продолжали обмениваться мыслями. Но тут наконец в беседу трех громко вмешался четвертый голос, принадлежавший продавщице магазина. Она заскочила в мастерскую поприветствовать нового помощника в лучах своей сексапильности. Йере испуганно вздрогнул, схватился за ручку завода часов и с видом специалиста стал поглаживать будильник. Девушка посмотрела на искусного мастера, полюбовалась его спокойным стилем и воркующим голосом произнесла:
– Сколько стоит этот ремонт?
И, протянув Йере наручные часы величиной с орех, начала тихонько мурлыкать песенку. Йере взглянул на часы, попытался открыть крышку и тихо ответил:
– Может, зайдете попозже?
– Клиент ждет. Он хочет узнать цену, перед тем как отдать их в ремонт.
– Видимо, надо поставить новую пружину. И, пожалуй, стоит почистить их.
– Ну так что мне ему сказать? Сколько стоит ремонт?
– Милая девушка, – сухо усмехнулся Йере, – я пока еще не знаком с ценами этого заведения. Сто марок много?
– Безусловно. В них надо только вставить стекло.
– Да, да, – с готовностью подтвердил Йере. – Значит, чистить и смазывать их не надо?
Он посмотрел на часики и обнаружил, что у них отсутствует стекло. Потрогал стрелки, послушал ход часов и протянул их обратно продавщице.
– Назначьте цену сами… такую… умеренную.
– А этот будильник? Он будет исправлен сегодня? Заказчик недавно снова приходил и спрашивал.
– Да, к вечеру он будет готов.
Йере углубился в работу. Он понимал, что молчание для него сейчас золото. Мысли преобразовались в действия, и их заменила бурная деятельность. Уходя, девушка бросила восхищенный взгляд на исключительно молчаливого часовых дел мастера, одной из добродетелей которого было усердие в работе. Как только Йере остался один, его тут же охватило непонятное беспокойство, и он с еще большим страхом стал ожидать прихода вечера. Кончиками пальцев он гладил часы. После долгого раздумья Йере приоткрыл заднюю крышку будильника и в образовавшуюся щель сильно подул на таинственный механизм. И сделал ценное открытие: из щели показалась тонкая шпилька для волос. Он ее вытащил и обнаружил, что механизм часов начал ритмично тикать. Йере завернул крышку, взял вылеченного пациента под мышку, выскочил в торговую половину и, обращаясь к продавщице, восторженно воскликнул:
– Они пошли! Ходят, идут!
Однако радость его оказалась позорно краткой. Девушка скромно сообщила, что неисправность вовсе не в механизме хода, а в звонке, который работает ненадежно, если его не подпереть какой-нибудь пружинкой. В случае крайней необходимости можно воспользоваться шпилькой для волос. Так, во всяком случае, объяснил клиент.
Уверовать в свои силы Йере сейчас не помешала бы поддержка философа Ахопалтио. Он вернулся в мастерскую и вспомнил когда-то прочитанную премудрость: человек должен получить разрядку, заплакав или же рассмеявшись. А он снял свое напряжение, глубоко вздохнув. Только сейчас Йере смог по- настоящему оценить Руссо и воздать ему должное. Познать будильник значило бы познать человека, но познать человека?.. Ах, это еще не значило познать будильник.
Йере уселся за рабочий стол и стал слушать тихое тиканье часов своей совести. Почему он не стал рассыльным или помощником отливщика шрифта? Он видел перед собой две другие возможности обрести экономическую независимость: влиться в ряды пострадавших от кризиса или же написать поэтическое произведение на религиозную тему.
В невозвратное прошлое кануло уже четыре часа и пошел пятый. Йере больше не осмеливался открывать крышку часов. Их механизм пугал его. Он был гораздо сложней и запутаннее декларации о налогах. В этот момент со стороны магазина послышался громкий разговор. Кахилус вернулся из города, видимо, в приподнятом настроении. Внезапно голоса стихли. Кахилус и продавщица стали разговаривать шепотом, и Йере догадался о причине. Он быстро схватил молоток и принялся стучать им по металлической обшивке стола. Это были абсолютно бессмысленные действия, ничего общего не имеющие с профессией часовщика.
Яростный стук молотка заставил Кахилуса влететь в мастерскую. Йере отбросил молоток и начал копаться в несчастном будильнике.
– Что здесь за дьявольский гром? – удивился Кахилус. – В часовой мастерской такого грохота не бывает.
Йере хохотнул пересохшим ртом:
– Между делом подправил стол. Он сильно хромал на одну ногу…
– Вот как! Нюлунд, видимо, повредил его. Этот мужик был способен только скандалить.
