лифту, обслуживавшему нечетные этажи. Дверь закрылась, и лифт поднялся на высоту в три сотни футов.
Джейсон Гэмлин и Уильям Гаттерсон, закутавшись в полотенца, сидели в мужской раздевалке Клуба тенниса и поло Бельвью, удобно разместившись в массивных креслах перед выключенным шестидюймовым плазменным телевизором. Они только что сыграли пару партий в сквош и остались здесь одни. Кроме капания воды в душе и гула системы отопления ничто не нарушало тишину.
Гаттерсон откинулся в кресле и прикрыл глаза. Гэмлин искоса наблюдал за ним. Тело шефа полиции вызывало у него отвращение – полотенце пережимало живот, по бокам и на груди свисали жировые складки, торс был покрыт черными мокрыми волосами. Да еще и эта мертвенно-бледная кожа.
Словно ощутив на себе взгляд магната, Гаттерсон открыл глаза.
– Ты должен понять, – продолжил он начатый разговор, – я занимаю должность двадцать лет, и я уже не молод. Боже, мне ведь уже шестьдесят семь! Пора на пенсию.
Желание шефа полиции подать в отставку не удивило Гэмлина, но он не знал, почему это происходит именно сейчас.
– Ты что-то не договариваешь.
Гаттерсон посмотрел на собеседника. Он доверял Гэмлину не больше, чем Гэмлин ему, и ни в коем случае не хотел проявлять слабость. Но, черт побери, почему бы и не сказать? Гэмлин все равно скоро узнает. У нее начнут выпадать волосы. Они не смогут скрывать это.
– У Марты рак.
Гэмлин холодно обдумал полученную информацию.
– Бывают разные виды рака, – без тени сочувствия сказал он. – Сейчас многие выживают с этим заболеванием.
– Все очень плохо, Джейсон. – Гаттерсон отвернулся, вспоминая, какой белой стала кожа жены. – Врачи говорят, что все началось с поджелудочной. А теперь… не знаю.
Два месяца назад они собирались отправиться в морское путешествие из Лос-Анджелеса в Сингапур. Болезнь застала их врасплох, и вся жизнь изменилась буквально за день.
– Я рад, что сказал тебе об этом, Джейсон. Мы были друзьями много лет. Думаю, ты должен был узнать одним из первых. Не знаю, возможно, мы поедем в Мексику… – Вчера он держал жену за руку, пока ее рвало. Рвота была настолько сильной, что она обмочилась, и пришлось ее мыть, прежде чем уложить в постель. – Говорят, там есть врачи, преуспевшие в экспериментальном лечении. Я подумал, может быть, стоит попробовать. Я подумал, может быть… – Гаттерсон не договорил.
Гэмлин удивленно взглянул на шефа полиции. До этого мгновения он не думал, что тот настолько любит свою жену. Интересно, можно как-то это использовать?
– Это вроде как улаживает возникший вопрос, так, Джейсон?
Гэмлин поджал губы, проигнорировав его слова.
– А кто тебя заменит, Билл, как ты полагаешь?
– Я думаю, Домбровски. Можешь ему позвонить.
– Домбровски, – повторил Гэмлин. – Глава отдела убийств, так?
– Неплохой парень.
– Наслышан. У него во всех смыслах мертвая хватка.
– Я усажу его в свое кресло перед отставкой. Поговори с ним.
– Когда это произойдет?
– Хм… Не знаю. Скоро. Может, через неделю. Сперва я сообщу мэру и обговорю с ним сложившуюся ситуацию. Неловко бросать его в такой трудный момент, но я уже готов уйти. Дело не терпит отлагательства. Время-то идет.
Сузив глаза, Гэмлин пожевал губы.
Гаттерсон чувствовал себя неуютно под его взглядом.
– Так что насчет нашей проблемы, Джексон? – Он оглянулся. – Пришло время отдавать долги, ты не считаешь?
Гэмлин понимал, чего хочет Гаттерсон.
– Расслабься, Билл. Я назову тебе пару цифр, и все уладится. Возвращаясь из Мексики, заедешь на Каймановы острова. Не понимаю, почему ты об этом спрашиваешь. Ты же знаешь, что я человек слова.
– Хорошо. – Гаттерсон снова откинулся в кресле и закрыл глаза. – Если бы это было не так, ничего хорошего для нас обоих не вышло бы.
Лифт начал меняться. Свет стал сильнее, стены смыкались, скрип подъемника перешел в визг, и Ник уже не знал, поднимается он или падает. Он поднес руку ко лбу, а когда снова опустил ее, пальцы его были мокрыми. Нику показалось, что это кровь, а не пот.
На тринадцатом этаже Ник словно пьяный вышел из лифта и попытался пройти по прямой. Через десять шагов он споткнулся и упал лицом вниз. Рана на голове начала кровоточить, и на ковре образовалась красная лужица. Ник закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что он тут делает и как ударился. В сознании вспыхнул образ незнакомого мужчины. Испуганного и разозленного толстяка, чье усатое лицо ничего ему не говорило. Ник лежал на полу. Ему хотелось кричать. А потом он провалился в темноту.
Он пришел в себя около восьми вечера. Прошло три часа. Он поднял голову, думая, что очнулся на тринадцатом этаже, где и упал, но свет здесь был слишком ярким и Ник не сразу смог разобрать, где находится. Стены блестели в лучах дешевого искусственного освещения, под ним был белый крашеный пол. Когда Ник встал, его одежда зашуршала, и этот шорох эхом пронесся по коридору, словно стены здесь были из бетона. Рядом были какие-то ступеньки. Наконец его взгляд наткнулся на трафаретную надпись на стене. Ник не понимал, как это вышло, но он очутился на пожарной лестнице, между двадцать шестым и двадцать седьмым этажом.
Голова кружилась, но пол хотя бы не качался под ногами, и он смог встать. Взявшись за стальные поручни, Ник поднялся, сжимая в руке пакет со снимками. Запыхавшись от спуска на тринадцатый этаж, он немного постоял на лестничной площадке, а потом открыл дверь в коридор. Там никого не было. Ник прислушался. Кроме гула поднимавшегося лифта, в здании было тихо. Достав мобильный из кармана, он посмотрел на часы. 8:13. Наверное, ван Ганди уже ушел. Странно, но на телефоне не было пропущенных вызовов. Почему ван Ганди не позвонил, когда Ник не явился на встречу? Он ведь оставлял ему свой номер, и ван Ганди сам попросил об этом. С трудом передвигаясь по коридору, Ник искал комнату под номером 3015.
Имя Ральфа ван Ганди было указано на дубовой двери большими латунными буквами, блестевшими в лучах лампы. Ник потянулся к ручке, но тут понял, что дверь не заперта. Он хотел позвать ван Ганди, но что-то подсказывало ему, что это бессмысленно.
Ник осторожно толкнул дверь кончиками пальцев.
Деревянная половица скрипнула под ногами, и Ник ступил на пушистый ковер, приглушавший шаги. Пройдя по приемной, он вошел в кабинет ван Ганди. И снова дверь была не заперта.
Ника чуть не вырвало. Труп ван Ганди лежал лицом вниз в луже свернувшейся крови, нога его мешала двери распахнуться полностью.
Репортер убедился в том, что ван Ганди, как и другие жертвы, был заколот ножом. Отвернувшись, он пошел назад. С ним чуть не случился инфаркт, когда телефон на столе секретаря зазвонил. Ник понял, что это жена начальника Вашингтонского управления по охране окружающей среды. Видимо, женщина волновалась, почему мужа до сих пор нет дома. Наверное, она уже вызвала полицию и скоро сюда ворвутся охранники. Обернув пальцы краем рубашки, Ник нажал на дверную ручку, чтобы выйти на пожарную лестницу, и только в этот момент вспомнил, что уже был здесь. Подняв руку ко лбу, он вздрогнул, прикоснувшись к корке засохшей крови. И со всех ног бросился бежать по лестнице.
Ник был у себя дома, когда в половине одиннадцатого по новостям передали об убийстве. Сара отправилась прогуляться с друзьями и обещала вернуться к одиннадцати.
«Сегодня в Сиэтле вновь горе – вечером произошло еще одно бессмысленное и жестокое убийство, совершенное бездомным».
Ник узнал голос журналистки Одиннадцатого канала, еще до того как девушка появилась на экране. Как всегда, ее лицо покрывал толстый слой косметики. Шейла с напускным спокойствием рассказывала о подробностях нового преступления.
