В половине седьмого вечера Ребекка с Сарой и Ловой пришла в полицейское управление. Всю вторую половину дня они провели в аквапарке.
Явившись в комнату для встреч, Санна окинула Ребекку таким взглядом, словно та что-то у нее украла.
— А, так вы наконец пришли! Я уже начала думать, что вы обо мне забыли.
Девочки скинули верхнюю одежду и уселись на стулья. Лова засмеялась, увидев, что пряди волос, торчавшие из-под шапки, замерзли и превратились в сосульки.
— Смотри, мама! — сказала она и завертела головой, так что сосульки зазвенели.
— В аквапарке мы поели сосиски с пюре, — продолжала Лова. — И мороженое. Мы с Идой снова встретимся в субботу. Правда, Ребекка?
— Ида — это девочка ее возраста, с которой она познакомилась в лягушатнике, — пояснила Ребекка.
Санна окинула Ребекку странным взглядом, и Ребекка решила не рассказывать, что мама Иды — ее бывшая одноклассница.
«Почему у меня такое чувство, что я должна извиняться и оправдываться? — подумала она. — Я ведь не сделала ничего дурного».
— Я прыгнула с третьей площадки, — сказала Сара и залезла матери на колени. — Ребекка показала мне, как прыгать.
— Ага, — равнодушно ответила Санна.
Она уже была далеко, на стуле осталась пустая оболочка. Она не отреагировала даже на известие о том, что Чаппи пропала. Девочки заметили это, начали болтать о ерунде. Ребекка заерзала на стуле. Через некоторое время Лова вскочила на стул и принялась скакать, выкрикивая:
— Ида в субботу! Ида в субботу!
Она скакала и скакала. Иногда казалось, что она вот-вот упадет. Ребекка занервничала. Если Лова упадет, то может удариться головой о бетонный подоконник и получить серьезную травму. Санна не обращала на это внимания.
«Не буду вмешиваться», — сказала себе Ребекка.
В конце концов Сара схватила сестренку за рукав и прошипела:
— Прекрати!
Но Лова вырвала рукав и продолжала беззаботно прыгать.
— Мама, ты грустная? — встревоженно спросила Сара, обняв Санну за шею.
Та ответила, не глядя в глаза Саре. Она погладила дочь по прямым светлым волосам, поправила пальцами пробор и завела пряди за уши.
— Да, я грустная, — сказала она тихо. — Видишь ли, меня могут посадить в тюрьму, и тогда я не смогу быть вашей мамой. От этого мне очень грустно.
Лицо Сары побелело.
— Но ведь ты скоро вернешься домой, — прошептала она.
— Если меня осудят, то нет, Сара. Меня посадят на пожизненное заключение, и я выйду только тогда, когда ты уже станешь взрослой и мама тебе будет не нужна. Или же я заболею и умру в тюрьме и вообще никогда не выйду.
Последнюю фразу она произнесла со смехом, который вовсе не был похож на смех.
Губы Сары сжались и превратились в тонкую черточку.
— А что же тогда будет с нами? — спросила она.
И вдруг прикрикнула на Лову, которая по-прежнему скакала на стуле как сумасшедшая:
— Прекрати, я сказала!
Лова перестала прыгать и уселась на стул, засунув пальцы в рот.
Ребекка посмотрела на Санну. Ее глаза метали молнии.
— Мама грустит, — сказала она Лове, которая теперь сидела тихо как мышка, глядя на маму и старшую сестру.
Затем она повернулась к Саре и продолжала:
— Поэтому она так говорит. Обещаю вам, что она не попадет в тюрьму. Скоро она вернется домой, к вам.
Едва произнеся это, она пожалела о сказанном. Как можно такое пообещать?
Когда настала пора уезжать, Ребекка попросила девочек выйти к машине и подождать ее. Зубы у нее скрипели от едва сдерживаемого гнева.
— Как ты можешь? — прошипела она. — Они сходили в аквапарк, хорошо провели время, забыли на минутку обо всех бедах, а ты…
Она затрясла головой, не в силах подобрать подходящее слово.
— Сегодня я разговаривала с Майей, Магдаленой и Весой. Я знаю, что с Виктором в последнее время творилось что-то странное. И ты знаешь, в чем дело. Не отмалчивайся, Санна. Ты должна рассказать мне.
Санна молчала. Она прислонилась к светло-зеленой бетонной стене и грызла уже почти совсем сгрызенный ноготь большого пальца. Ее лицо было совершенно непроницаемо.
— Рассказывай, черт тебя подери, — произнесла Ребекка с угрозой. — Что происходило с Виктором? Веса сказал, что не может раскрыть твою тайну.
Санна продолжала молчать и грызть ноготь. Захватила зубами кожу и рванула, так что выступила кровь. Ребекка в своем пальто начала потеть; у нее возникло желание схватить Санну за волосы и стукнуть головой о бетонную стену, примерно так, как делал Ронни Бьёрнстрём, отец Сары, до того, как ему это надоело и он свалил.
Девочки ждали на холоде у машины. Ребекка подумала о Лове, у которой не было варежек.
— Тьфу на тебя, — сказала она, развернулась и вышла.
Санны уже нет в камере. Она просочилась через бетонный потолок, проскользнула среди атомов и молекул и улетела в звездное небо над снежными облаками. Она уже забыла о сегодняшнем визите. У нее нет детей. Она маленькая девочка. А Бог — ее большая мама, которая поднимает ее под мышки и несет к свету, так что в животе начинает щекотать. Но мама не разжимает рук. Бог не уронит свою маленькую девочку. Санна может ничего не бояться. Она не упадет.
