гадостью?
— Ну и вопрос! Это очень трудно передать словами. Послушай и сам все поймешь.
Когда Сорен вернулся в дупло, его друзья уже пили молочниковый чай.
— Это какое-то чудо, Сорен! — бросилась к нему Гильфи. — Представляешь, домашние змеи принесли нам чай прямо на своих спинах!
— Это место просто создано для меня! — светилась от счастья миссис Плитивер. — Уж здесь-то я пригожусь!
Все были довольны и счастливы — все, кроме Сумрака.
— Ну конечно! Я ведь не убивал этих двух извергов из Сант-Эголиуса, не сражался с воронами, не рвал глотку рыси! Нет, я мирный совенок, который будет всю жизнь послушно сидеть на хвосте и пить поданный змеями чай! — бушевал Сумрак, угрожающе раздуваясь.
— А чего бы ты хотел? — хмыкнула Гильфи.
— Я думаю, нам надо потолковать с главными совами — с Вороном и Барран. Сдается мне, они не представляют себе реальной опасности. Все эти мелкие стычки на границах не идут ни в какое сравнение с угрозой Сант-Эголиуса. Вы слышали, что говорила эта мисс Задавака? Нет, ничегошеньки они тут не знают и не понимают! Зато мы все знаем! — он обвел дупло своими желтыми глазищами. — Верно я говорю?
— Ты имеешь в виду умирающую неясыть? «Вы еще пожалеете», да? — шепотом заметил Копуша.
Они никогда не обсуждали между собой последних слов умирающего, но каждый понимал, что неясыть говорил о какой-то опасности, намного превышавшей угрозу Сант-Эголиуса.
— Угу-у-у, — задумчиво протянул Сорен. — Наверное, надо рассказать об этом королю с королевой. Но не сейчас. Уже занимается день. Пора спать.
Дупло было выстлано мягчайшим мхом и нежным пухом.
Сорен подошел к круглому отверстию в стене, чтобы взглянуть на рассвет. Последние ночные звезды только что погасли, и небо начало окрашиваться нежной розовой зарей. Бесчисленные изогнутые ветви Великого Древа Га'Хуула вздымались вверх, словно приветствуя новый день.
— Этот рассвет, — еле слышно проговорил Сорен, обращаясь к миссис Плитивер, — почему-то напоминает мне маму.
— В самом деле, милый! — закивала змея, уже свернувшаяся в уютное колечко в уголке дупла.
А когда совята устроились на ночлег, по Великому Древу Га'Хуула полились самые нежные, самые волшебные и неземные звуки, а потом прекрасный голос запел:
Никогда еще Сорен не испытывал такого умиротворения.
— Копуша, Сорен, Гильфи, вы спите? — окликнул их Сумрак.
— Почти, — отозвались Копуша с Сореном.
— Как вы думаете, когда нам выдадут боевые когти?
— Понятия не имею. Не беспокойся, всему свой срок. (Спокойного дня, — сонно ответил Сорен.
— Спокойного дня, Сумрак, — подхватил Копуша.
— Спокойного дня, Сорен, — пискнула Гильфи.
— Спокойного дня, Гильфи, — прошептал Сорен и прибавил: — Спокойного дня, миссис Плитивер.
Но миссис Плитивер уже крепко спала.
ГЛАВА IX
Четверо совят стояли в прихожей большого дупла, где заседал Совиный парламент, и ждали, когда их примут Борон с Барран.
— Там обсуждается очень важное дело, — сообщил им один из стражников. Тихое тинг-тинг в его голосе выдавало настоящего мохноногого сыча.
— Да нам совсем ненадолго, — объяснила Гильфи.
«Очень на это надеюсь», — подумал про себя Сорен. Он был не на шутку напуган, поскольку друзья, посовещавшись, единогласно выбрали его парламентером.
Какая-то незнакомая сова высунула голову из дупла и проухала:
— Можете войти. Ведите себя тихо и ждите, когда вам разрешат говорить. — С этими словами она указала крылом на ветку, куда они могли присесть.
Сорен огляделся. Это было не особенно большое дупло, намного меньше того, куда Борон и Барран привели их в самом начале. Здесь тоже горели свечи, а еще тут была длинная березовая ветка, согнутая полукругом. На этой белой ветке восседало около дюжины парламентариев. Сорен увидел среди них Стрикс Струму, которую накануне повстречал в коридоре. Она сидела рядом с крупным виргинским филином
