– Толстобрюхий был судья, который нас оштрафовал.
– Раза в три у него пузо больше, чем у нашего судьи, – подтвердил Юсси.
Подумав об этом, Антти сказал:
– Вот поэтому так безбожно он и штрафовал нас – надо же ему чем-нибудь набить свое ненасытное брюхо…
Оба друга почесали свои затылки. Юсси не без удивления сказал:
– В короткое время мы, оказывается, столько дел натворили, что судья целый час перечислял наши преступления. Пока он читал, я бы успел два раза трубку свою набить…
– Всякие преступления там были указаны, – заметил Антти. А Юсси воскликнул:
– Воображаю, сколько он наврал бы еще, если б я его не одернул! И, главное, он сразу прекратил свое чтение, когда я ему крикнул.
– Сразу прекратил. Хотя и разбирала его злоба настолько, что он еще прибавил нам по одному штрафу, – сказал Антти.
Юсси тщательно обдумывал все происшедшее. Преступлений, казалось, было так много, что Юсси взяло сомнение – так ли это.
– Скорее всего наврали на нас эти дьяволы-свидетели… Ведь это были незнакомые нам свидетели.
Антти тоже так думал, что свидетели приврали. Он сказал:
– Эх, надо было бы нам захватить своих собственных свидетелей, когда мы в город поехали.
– Да, своих, своих надо было нам припасти… От незнакомых свидетелей кроме неприятностей ничего не бывает, – сказал Юсси и тотчас же стал нахваливать одного своего знакомого, который был бы, по его мнению, неплохим свидетелем.
– Вот в таком деле хорошим был бы свидетелем Кольонен. Говорит он красиво, понятно, и, главное, так по существу дела он может сказать, что будь тут хоть сто судей, и то они нипочем не доберутся до истины.
– Это тот длинноногий Кольонен?
– Да, я о нем говорю… Будь он тогда на суде, я бы ему только два слова шепнул: «Ну-ка, Кольонен, поверни дело так, чтоб сам судья под штраф попал». И парень этот повернул бы дело, как полагается.
– И тогда засудили бы мы этого судью! – воскликнул Антти. И тут же, высморкавшись, пожаловался:
– Вдобавок нос еще у меня заложило.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вечером Анна-Лийса Ихалайнен не заперла дверь на защелку для ого, чтобы Ихалайнен, вернувшись домой, смог бы войти, не стучась.
Она уже легла спать, но вдруг подумала, что в печке остались горячие угли и надо бы их хорошенько прикрыть золой, чтоб к утру сохранить огонь. Она уже хотела встать для этого, но вспомнила, что Ихалайнен пошел за спичками и поэтому вставать не стоит.
В обычное время она проснулась утром и, посмотрев на свою кровать, подумала: «Как видно, Ихалайнен не пришел, если его тут нет».
Она обернулась к стене, но и у стены Ихалайнена не было. Тогда она подумала: «Дверь была открыта… Значит, он остался у них ночевать, раз не пришел».
Она встала, взяла кофейник и, открыв крышку, понюхала содержимое. Немного поморщила свой нос и, налив воды в кофейник, выполоскала гущу, сказав:
– Пора выбросить ее… Кисловато пахнет…
Однако, перелив гущу с водой в котелок, сказала себе:
– Не буду выбрасывать гущу. Переварю и буду ее добавлять в кофе.
Наполнила кофейник водой. Взяла палку и этой палкой стала ворошить угли в очаге, чтоб раздуть огонь и сварить кофе. Перебирая угли, она с огорчением сказала:
– Погасли… Надо было их получше золой прикрыть…
Тут Анна-Лийса стала заниматься хозяйством. Хлопот было больше, чем обычно, так как работница ушла в отпуск. Прямо не успеть всего переделать.
Время от времени Анна-Лийса отрывалась от работы и, подойдя к печке, снова палкой ворошила угли с надеждой отыскать хотя бы какую-нибудь искорку, но нет – ничего не было. И тогда Анна-Лийса отставила кофейник в сторону.
Когда подошло время завтракать, она сказала:
– Ну куда же девался Ихалайнен? Не идет до сих пор…
К полудню Анна-Лийса покормила скот и стала заниматься домашними делами. Потом еще раз поворошила палкой в печке и, не найдя ничего, открыла крышку кофейника и, поднеся его к своему носу, сказала:
– Вода в кофейнике успеет скиснуть, пока он там ходит.
Ее уже начало сердить такое запоздание мужа. И даже еда ей не показалась вкусной, поскольку она не пила еще кофе.
Днем зашла в дом некая женщина, Майя-Лийса. Она положила на скамейку свой узелок и попросила
