– Да, да. Я знаю. Мне доводилось слышать подобные заявления и раньше.
– Однако, они редко бывают справедливыми.
– Каждый рано или поздно обязательно ломает себе шею.
Дайну словно отбросило в сторону. Она повернулась так, что очутилась лицом к лицу со Спенглером.
– Я полагаю, что тебе стоит разъяснить поподробнее свое последнее замечание.
Он поднял вверх обе руки, точно извиняясь и улыбнулся еще шире.
– Ну, что ты право. Я и не знал, что ты принимаешь все так быстро к сердцу. Я сказал это просто так, без всякой задней мысли. – Улыбка на его лице достигла пика своей лучезарности. – Ты сейчас проходишь решающий этап своей жизни. Никакая предосторожность не может оказаться для тебя излишней.
– Что ты хочешь сказать?
Он пожал плечами, точно говоря: «Не принимай все всерьез», однако ослепительная улыбка, излучавшая столько же света, сколько двухсотваттовая лампочка, являлась достаточно веским подтверждением серьезности его слов.
– Ты считаешь его чем-то большим, чем просто человеком. Это может быть довольно опасно, вот и все, что я имею в виду. Он способен ошибаться, как и любой из нас. Ты же ставишь все свое состояние на одну карту... – Он вновь пожал плечами.
– Мне кажется, – резко бросила она, – что ты совсем забыл об одном небольшом инциденте.
Спенглер потер тыльную сторону ладони левой руки.
– Я не забыл, но это вовсе не означает, что я боюсь его. Он уже не настолько силен.
Дайна, улыбнувшись, совсем легонько прикоснулась рукой к его щеке.
– Ты тоже, – тихо сказала она и удалилась, оставив его в одиночестве.
Вокруг уже вовсю шло веселье, и Дайна оказалось тут же подхваченной им. Она порхала от одного человека к другому, от одной кучки гостей к другой, и ей казалось, что все их лица скрыты под масками, что все они явились сюда как на парад, готовые в любой момент быть оцененными кем-то. Впрочем, ничто, даже комплименты, не имело никакого значения.
– Ay, chica, как ты повзрослела!
Обернувшись точно ужаленная, она уперлась взглядом в до боли знакомое лицо, золотистая кожа которого была густо усеяна веснушками. Вот только по-прежнему рыжеватые волосы были непривычно предельно коротко подстрижены в соответствии с последними требованиями моды, а над верхней губой тянулась узенькая опрятная полоска усов, придававшая широкой прорези рта еще более угрожающий вид. Новые линии прорезали это странное выразительное лицо, протянувшись от крыльев носа к уголкам губ. У внешних уголков глаз виднелись маленькие сеточки морщинок, однако сами эти глаза ничуть не изменились. Бледно-голубые, немигающие, плоские, как камни, они оставались единственной неменяющейся чертой на необычайно подвижном лице.
– Que linda muchacha! – Аурелио Окасио взял ее руку в свою. Его ладонь была холодной и жесткой. Дайна ощутила твердое прикосновение профессионала.
Увидев выражение на ее лице, Окасио расхохотался.
– Господи, да ты не помнишь меня! – Окасио впился в нее взглядом. Он слегка наклонил голову, и яркие блики заиграли на его веснушчатых щеках, а краска вдруг отлила от его глаз. Они сделались совершенно бесцветными, и у Дайны появилось жуткое впечатление, что это просто две дыры, пробуравленные в черепе, сквозь которые проглядывал влажный, пульсирующий мозг.
– Возможно ли это, linda? Неужели ты не помнишь? – Он отклонился назад, держа ее на расстоянии вытянутой руки. Окасио был одет в рыжеватый шерстяной, явно сшитый у портного, костюм, из-под которого выглядывали бледно-желтая шелковая рубашка и узкий галстук в цветную полоску. В петлице у него торчала желтая гвоздика. Все это время возле него стояла высокая худая блондинка в атласном наряде персикового цвета лишь чуть-чуть больше чем это следовало обнажавшем ее выпирающую вперед грудь. В руках блондинка держала накидку из лисьего меха и красно-коричневую сумочку из кожи ящерицы.
– Возможно, все дело в этом, – продолжал Окасио, проводя похожим на обрубок пальцем вдоль усов. Вдруг его лицо погрустнело. – А может быть просто время. Это было, – он ловко щелкнул пальцами, – постой-ка, лет двенадцать назад. Я прав? Да-да, я отлично помню. Двенадцать лет назад. Мы впервые встретились в ресторане в Гарлеме. Не припоминаешь, chica? Ты была такой молоденькой тогда. И ты была вместе с кем-то. Как же его звали? Знаешь, – продолжал он, глядя несколько огорченно, – я хоть убей не могу вспомнить имя...
– Бэб.
– Да! – Он вновь щелкнул пальцами. – Да, конечно! Я вижу, ты все-таки помнишь меня. – Он слегка поклонился. – Необычайно польщен. – Однако физиономия его почти сразу вытянулась. – К сожалению, нам тогда не удалось стать близкими друзьями, как мне того хотелось. – Он поднял вверх указательный палец. – Однако даже тогда, linda, я мог предсказать тебе большое будущее! Правда, я не вру. В тебе было что-то особенное... Я не знаю, как объяснить это словами, особенно по-английски. Если б мы смогли познакомиться поближе, провести вместе больше времени... Я так рад за тебя! – Он взял ее пальцы в свои, поднес их к губам и поцеловал. – Бравурное представление, linda! Поистине так.
– Чем ты теперь занимаешься? – она едва не подавилась, произнося эту фразу.
– Управляю специализированной консультационной фирмой. – Он улыбнулся, блеснув длинными желтыми зубами. – У меня, можно сказать, всего один клиент – мэр города Нью-Йорка. – Запрокинув голову, он расхохотался пронзительно, как попугай-ара. – Ты должна заехать ко мне в офис, пока будешь здесь, если у тебя, конечно, найдется время. Нет, нет. Я настаиваю. Посмотришь, как мы работаем. Ха-ха! Я уверен, тебе понравится, chica, о да! Однако я вижу, тебя зовут. Важные дела не дремлют, я думаю, ну что ж, иди. Я еще найду тебя перед уходом. – Он послал ей воздушный Поцелуй. Adios, linda! – И покачал головой, когда она скрылась из виду в плотных джунглях вспотевших тел.
– 'Дайна Уитней творит на экране волшебство, которое редко увидишь в современном кино. Она
