он попал в песчаную бурю. Жаркая ночь пульсировала в ритме его испуганного сердца.
За окном сладко запела ночная птица.
В тот день Туэйт ушел из офиса рано и, все коллеги вздохнули с облегчением: настроение у него было отвратительным и он ко всем придирался. Коллеги считали, что он осатанел из-за истории с Холмгреном.
Это было недалеко от истины. Туэйт действительно никак не мог выкинуть из головы это дело.
Он был твердо уверен, что Монсеррат сначала позвонила Ричтеру и только потом в полицию, хотя она утверждала обратное. Именно этим объяснялись непонятные сорок минут. Туэйт чувствовал дурной запашок, но фактов у него не было. И он ужасно хотел прищемить хвост Ричтеру.
Вот почему весь день он ходил мрачный и набрасывался на каждого, кто оказывался рядом. И вот почему он так рано ушел - он собирался еще раз поднажать на Ричтера.
Он припарковался на Шестой авеню в том месте, где парковка запрещена, вывесил на ветровом стекле табличку 'Полиция' и бодрым шагом вошел в здание, где находился офис Трейси.
Трейси уже собирался уходить, когда на его этаже раскрылись двери лифта и появился Туэйт. Трейси очень удивился.
- О, Туэйт, - сказал он. - Вы неудачно пришли. Я и так уже опаздываю на встречу. Что вам нужно?
- Для начала - хотя бы пару часиков для разговора с этой Монсеррат, хочу снова выслушать ее историю.
- Так вы не отступились?
- С чего бы? Это моя работа - искать правду.
- Вам, как я понимаю, уже поручена другая работа, и ваш капитан будет проинформирован о том, что вы ее не выполняете. Город кишит преступниками, Туэйт, займитесь ими.
- Отчего вы волнуетесь, а? Если все обстояло так, как рассказала Монсеррат, от нее не убудет, если я порасспрошу еще разок.
- Я только что разговаривал с ней, - сообщил Трейси. - Она слова без слез произнести не может. Откровенно говоря, я не думаю, что сейчас, в этом состоянии, она вообще способна связно говорить. Этого объяснения вам достаточно?
Туэйт нагло смотрел на Трейси:
- Почему мне должно быть достаточно? Это вы говорите, а я хотел бы сам убедиться. В этом деле ее показания - основные.
- О каком деле вы без конца твердите, Туэйт? Губернатор скончался в результате сердечного приступа, но вас почему-то распирает от служебного рвения.
Туэйт сделал шаг вперед:
- На всякий случай, парень, если ты забыл, напомню: губернатор штата Нью-Йорк - фигура первостепенной важности, независимо от того, что он сделал, пусть даже умер. - Туэйт задержал дыхание, чтобы успокоиться, и спросил: - Так как?
- Мойра Монсеррат вне досягаемости. Точка.
- О'кей. Пусть будет по-твоему. Но в 'Пост' есть парочка репортеров, которые просто счастливы будут изложить мои подозрения.
- Это самоубийство, Туэйт, и вы это прекрасно знаете. Начальство даст вам такого пинка, что вы до Кливленда лететь будете.
- Только в том случае, если докажут, что источник информации я. А от кого это узнают? От меня? Репортеры имеют право не разглашать источники информации.
- Ну, с меня достаточно, - Трейси думал теперь о Мэри Холмгрен, он должен защитить ее спокойствие и доброе имя Джона во что бы то ни стало. Это его долг. - Я позабочусь о том, чтобы вас вышвырнули из полиции.
- Понимаю, - спокойно ответил Туэйт. - Но, знаете ли, мне теперь на это наплевать. На этот раз я хочу докопаться до истины, и, клянусь Богом, сделаю для этого все.
- И вам все равно, если при этом кто-то пострадает? Кто-то невинный?
- Вот ты и проговорился, парень!
Интуиция подсказывала Трейси, что Туэйт блефует. Он разузнавал о полицейском, ему сказали, что Туэйт очень озабочен карьерой. Что он будет делать, если его вышвырнут из полиции? Пойдет частным охранником за 125 долларов в неделю, рискнет потерей полицейской пенсии? Трейси часто полагался на интуицию, но сейчас ему надо было думать о других. И даже если был всего один шанс из тысячи, что Туэйт выполнит свою угрозу, Трейси следовало не оставить ему и единственного шанса.
- Хорошо, - сказал он. - Я постараюсь что-нибудь для вас сделать. Поверьте, я не шутил, когда говорил о ее эмоциональном состоянии.
- Я не стану ждать, Ричтер.
Трейси почувствовал, как мышцы его напряглись. Он, сам того не желая, заговорил агрессивным тоном:
- И все же вам придется подождать, ясно? От меня вы больше ничего не получите. - Трейси больше не собирался играть в вежливость.
- Не заставляйте меня ждать слишком долго, - прорычал Туэйт, развернулся и исчез за дверями лифта.
На улицах наступил час пик, и воздух посинел от выхлопных газов. Туэйт завел машину и поехал на запад. Он направлялся к Бродвею, над которым уже зажглись огромные неоновые вывески кинотеатров и сверкающие рекламы. Между Восьмой и Девятой авеню стояли старые, начала века, многоквартирные дома с выкрашенным дешевой краской цоколем. Из раскрытых окон доносилась латиноамериканская музыка вперемешку с роком, на тротуаре толпились мускулистые юнцы в рубашках с оторванными по их моде рукавами, они обменивались непристойными шуточками на испанском, обсуждали достоинства проезжавших автомобилей и проходивших мимо женщин.
Проехав в глубь квартала, Туэйт вышел из машины, пересек улицу и вошел в вонючий, замусоренный подъезд.
В длинном узком коридоре пахло капустой и острым соусом 'табаско'. В свете тусклой лампочки, болтавшейся под самым потолком, Туэйт нашел последнюю дверь с правой стороны. Сквозь хлипкие стенки доносились голоса, но когда он постучал, голоса умолкли. Туэйт глянул на часы - он пришел на полчаса раньше, но это его не беспокоило. Беспокоило другое: результат очередной стычки с Трейси Ричтером. Он весь кипел от злости. Впрочем, злость и напряжение поможет ему разрядить Красавчик Леонард - этот типчик, в силу своих занятий, самый удачный объект!
Дверь приоткрылась. Она была на цепочке, но Туэйт всунул ботинок в проем.
- Открывай, Ленни.
- Эй, ты пришел раньше положенного.
Туэйт запустил руку в карман куртку и вытащил крепкую деревянную дубинку Он ее выточил сам.
- Видишь, подонок? - он помахивал дубинкой из стороны в сторону. - У этого маятника свой отсчет времени.
- Ладно, ладно, - Красавчик Леонард понизил голос. - Понимаешь, ты застал меня без штанов. У меня тут баба сейчас. Подожди чуток, ладно?
Но Туэйт не слушал. Он обрушил удар тяжелой дубинки на цепочку, и она с треском разорвалась. Туэйт плечом толкнул дверь и ворвался в квартиру.
- Черт! - заорал Красавчик Леонард, падая на спину. Он, оказывается, не врал: рубашки на нем не было, а штаны застегнуты только на пуговицу, и Красавчик Леонард прикрывал рукой ширинку, откуда грозили вывалиться самые интимные его детали. Грудь у него была тощая и безволосая.
- Вставай, Ленни, - скомандовал Туэйт. - Ты выглядишь глупо. - Парень поднялся и застегнул штаны. Туэйт обхватил hукой его шоколадно-смуглую шею. Слушай сюда, - голос у Туэйта был тихим, но от того не менее грозным. - Ты обязан открывать мне дверь всегда, в любое время, ясно. Красавчик Леонард? Он помахал дубинкой. - А то я так перекрою твою смазливую харю, что дружкам придется подыскивать тебе другое прозвище. - Он отшвырнул сутенера и потер пальцы: - Давай.
Красавчик Леонард что-то промычал себе под нос и принялся шарить под матрасом стоявшей у стены кровати.
- Очень оригинальный тайник, - прокомментировал увиденное Туэйт.
